Скорая помощь
Недавно была поднята тема "Скорой помощи" в Самаре. И я вспомнил, что когда-то тоже интересовался этой темой - встречался с персоналом и руководством "Скорой", что потом вылилось в большую статью.
Эту статью сейчас выкладываю здесь, в надежде, что она поможет побольше узнать о специфике работы и проблемах службы "Скорой помощи".
Сначала несколько необходимых уточнений:
1. Первая часть статьи написана по итогам неофициальных разговоров с персоналом службы. Вряд ли эти люди будут намеренно врать, но вы должны понимать, что их мнение имеет определенную долю субъективности, поскольку они не могут знать всех причин и последствий тех или иных перемен, могут иначе воспринимать и оценивать различные факты. Тем не менее, я старался избегать при написании статьи каких-либо оценок, и просто изложил озвученные персоналом сведения.
2. Вторая часть статьи написана по итогам интервью с Владимиром Молоковым, главврачом самарской "Скорой". Я не предупреждал о разговоре с его подчиненными, но старался задать наиболее интересные вопросы, почерпнутые из разговором с ними. У Молокова оказался несколько иной взгляд на ряд вопросов, к чему можно относится по-разному: он может больше знать в силу занимаемого поста, он может быть в неведении относительно реального положения дел, он по-другому представляет себе ситуацию или сознательно искажает факты. Решайте сами. Текст интервью написан максимально близко к нашему с Молоковым разговору, и заверен им самим.
3. Статья написана в 2010 г., и все описываемые факты относятся к тому времени. Сегодня может быть все по-другому - лучше или хуже. Не зная положения дел, не могу судить. Но часть представленной информации вряд ли имеет давность. Как бы то ни было, если вы принципиально против знакомства с фактами двухлетней давности, дальше не читайте.
«Скорая помощь» - признак цивилизованного общества, и её состояние отражает отношение властей к своим гражданам. Все мы знаем, что такая служба существует, но замечаем её только тогда, когда рядом раздаётся душераздирающий вой сирены. Эту службу принято корить за то, что она совсем не «скорая», и сомневаться в её эффективности, но едва у нас или кого-то из наших близких возникает проблема со здоровьем, именно телефон «03» мы набираем в судорожной спешке. Но чем на самом деле живёт «Скорая помощь»? Как обстоят дела сейчас? Что скрывается за занавесом из голосов диспетчеров в телефонных трубках, красно-белых машин и людей в белых халатах?
Для того чтобы выяснить это, мы в разное время встретились главным врачом городской Станции скорой медицинской помощи Владимиром Молоковым и его подчинёнными - врачами, фельдшерами и водителями. Как оказалось, у них разные взгляды на одни и те же проблемы.
Условия работы
По существующим нормативам, количество бригад «Скорой помощи» в Самаре должно превышать сотню. Однако, согласно информации на официальном сайте службы, ежедневно на смену заступают около 60-70 бригад. Реально же - не более пятидесяти.
В результате на эти бригады выпадает повышенная нагрузка. Смена врача длится 24 часа, водителя - 12 часов, и ни у кого из них нет времени даже на то, чтобы умыться - вызовы идут один за другим. Да, подстанции прекрасно оснащены, но возможность воспользоваться положенными благами зачастую выпадает лишь по окончании смены.
Среднее время, которое тратит бригада на вызов, составляет 1 час. При этом перемещение между адресами занимает, как правило, 10-15 минут, а всё остальное время врач и фельдшеры находятся у больного. Подобная оперативность стала возможной благодаря оснащению машин «Скорой помощи» GPS-маяками, что позволяет диспетчеру отслеживать местонахождение каждого автомобиля и отправлять на вызов ближайшую свободную бригаду. В то время как раньше им частенько приходилось ездить к больному через полгорода.
Помимо обычных граждан, бригадам часто приходится выезжать на вызовы гастарбайтеров из южных республик. У них зачастую нет, не то, что полиса, но даже паспорта. В поликлиниках и больницах без прописки и документов их не принимают, поэтому «Скорая помощь» - по сути, их единственный шанс получить квалифицированную медицинскую помощь. Численность таких людей, не учитываемых никакой статистикой, очень велика, и вызовов от них поступает много.
С приходом лета добавляют проблем набережная и пляжи, с их разбитыми в драках лицами, сломанными руками, ножевыми ранениями и солнечными ударами.
Многих интересует - часто ли «Скорая помощь» не успевает довезти пациента до больницы? Это случается нечасто, но регулярно, и сотрудники службы относятся к этому философски. Хотя, конечно, делают всё возможное, чтобы спасти жизнь человеку - подчас в «откачивании» больного принимает участие даже водитель.
Отдельного упоминания заслуживают взаимоотношения в треугольнике «милиция-граждане в состоянии алкогольного опьянения-Скорая». В частности, врачи жалуются, что сотрудники милиции не желают возиться с пьяным, и вызывают бригаду только для того, чтобы переложить заботу о гражданине на плечи «Скорой помощи». Наконец, большая часть вызовов приходится на «пустяковые» случаи - прихватило сердце у пенсионера, у больного поднялось давление или температура. В идеале, такие случаи, когда для снятия болезненных ощущений достаточно принять таблетку, должны отсеиваться диспетчерами. Но, по разным причинам, это происходит не всегда.
Станция "Скорой помощи" на ул. Тополей
Машины
Подавляющее большинство машин в «Скорой помощи» - «Газели». Их комфортабельность ужасна, но врачи и фельдшеры, особенно те, кому довелось поработать на УАЗах, не жалуются.
Срок службы машин в «Скорой» - 5 лет, после чего с них снимают детали, которые ещё могут пригодиться, и списывают. В жёстких условиях эксплуатации врождённые «болячки» «Газелей» быстро вылезают наружу - болтающиеся двери, слабые кузов и тормоза, тугой руль, разболтанный механизм переключения передач. Двигатель едва тянет нагруженный медицинским оборудованием кузов, жёсткая подвеска на многочисленных ямах вытрясает душу и из врачей, и из больных, а зимой добавляются другие проблемы - автомобили, призванные стоять на страже безопасности и здоровья, ездят по снегу и голому льду на всесезонных шинах! О шипах речи даже не идёт.
Но водители уже свыклись с этими «особенностями» и не жалуются, хотя втайне и мечтают о дизельных FIAT Ducato. В прошлом году их желания, казалось бы, будут исполнены - совместное предприятие Sollers-FIAT выиграло тендер Минздравсоцразвития. Однако Федеральная антимонопольная служба вскоре после торгов удовлетворила жалобу «Группы ГАЗ» и объявила итоги тендера недействительными (а поводов сделать это, было хоть отбавляй - в частности, у автомобилей, представленных для участия в конкурсе оговаривались даже такие незначительные мелочи, как степень сжатия, углы свесов и диаметры тормозных дисков. По странному стечению обстоятельств, единственным автомобилем, соответствующим всем требованиям, оказался Ducato).
В секторе частной застройки проблемы доставляют разбитые дороги и глубокий снег, а в многоэтажных кварталах - узкие, заставленные машинами дворы, из-за которых порой просто невозможно подъехать к подъезду.
Сервис
Это самая больная тема для водителей «Скорых». На некоторых подстанциях машины стоят под открытым небом на огороженных сеткой площадках. Ни о каких боксах, подъёмниках, смотровых ямах и других условиях не идёт и речи - постоянно сыплющиеся машины ремонтируют на голой земле. О некоей организации, которая должна ремонтировать автомобили по окончании гарантии водители слышали, но мало кто её действительно видел. За смену машина проходит 150-200 км, за год, при отсутствии серьёзных поломок - 50-60 тысяч. Гарантийный срок, предложенный производителем, просто не рассчитан на такие пробеги, а потому большинство забот о ремонте и обслуживании автомобилей ложится на самих водителей.
Самое страшное - столкнуться с серьёзной поломкой. В этом случае машину ставят в «отстойник», в котором та может провести до полугода. Но и копеечные поломки, как правило, оборачиваются фразой: «ставь к забору, денег на запчасти нет». В результате на момент интервью на одной из подстанций из 7 машин лишь две были в состоянии выйти на дежурство.
Раньше, по словам водителей, было намного проще. Как только требовалась какая-либо деталь, они шли в магазин, покупали её, а после сдавали в бухгалтерию чеки.
Отношение на дорогах
В отличие от других обладателей синих «мигалок», бригады «Скорой помощи» пользуются ими очень редко, и лишь в крайних случаях - если везут ребёнка, пострадавшего с ножевым или огнестрельным ранением, когда существует реальная угроза жизни. Решение о включении спецсигналов принимает глава бригады - врач, исходя из состояния больного.
В других случаях машины «Скорой» наравне с другими автомобилями пропускают пешеходов, не ездят по встречной полосе и стоят в пробках. Позиция водителей здесь проста - всех обслужить невозможно, поэтому и спешить нет смысла.
Отношения с другими участниками движения, как правило, доброжелательные - пропускают «Скорые» все и всегда, особенно если есть место, куда можно подвинуться. Иногда встречаются люди, которые не обращают внимания на включённые сигналы, но таких, которые бы не уступали дорогу «Скорой» сознательно, не встречается.
А вот кто действительно злоупотребляет положением, так это водители машин, приписанных к поликлиникам и больницам. Их «Газели» имеют ту же раскраску и спецсигналы, что и машины «Скорой», а потому пользуются таким же, хотя и незаконным правом преимущественного проезда. В этих машинах, как правило, сидит только водитель, а в кузове у него плещутся анализы или еда в баках. Летя по встречной со всей включённой «иллюминацией», они вызывают у бригад «Скорой» только смех - маленький человечек, получивший в своё распоряжение «мигалку» начинает использовать её вплоть до поездок на обед.
Каким образом такие машины попадают в больницы? Часть передаётся непосредственно самой службой. Однако подавляющее большинство идёт «за компанию» с машинами для «Скорой помощи» - при производстве их не разделяют по месту будущей работы, и снабжают всеми полагающимися атрибутами. Отличить копию от оригинала очень просто - машина «Скорой помощи» помимо прочих обозначений обязательно несёт бортовой номер.
Бортовые номера нанесены на боковины и задние двери машин
Безопасность и связь
Долгое время в «Скорой» использовались рации, работающие на выделенной для оперативных служб волне. Теперь же связь осуществляется посредством сотовых телефонов, что бригады не радует из-за периодически случающихся проблем связи. Хочешь уточнить адрес или посоветоваться со специалистом - а «абонент недоступен».
Кроме того, на рациях имелась так называемая «тревожная кнопка», при нажатии на которую посылался автоматический вызов охране. Кому звонить в случае опасности сейчас, бригада не знает. Зубчаниновка, Запанской и другие «весёлые» районы являются частыми местами вызовов. А личных средств защиты врачи не имеют.
Владимир Молоков, главный врач городской Станции скорой медицинской помощи
- Существуют ли документы, регламентирующие количество машин «Скорой помощи»?
- Скорая медицинская помощь - это служба, работа которой пока не обеспечена нормативно-правовой базой в силу многолетнего специфического к ней отношения. Внимание к СМП было привлечено только в 2006 г, когда служба попала в систему реализации приоритетного Национального Проекта «Здоровье».
Скорая медицинская помощь является расходным обязательством муниципалитета. Как следствие - города с большим бюджетом могут позволить себе содержать соответствующее количество автомобилей и бригад. В Самаре это состояние определено 76-ю медицинскими бригадами в сутки на автомобилях и одной медицинской бригадой в день - на катере «Скорой медицинской помощи» (единственной в службе СМП РФ).
В год мы обслуживаем более 400 000 обращений граждан. Это значит, что к нам обращаются 1/3 часть населения Самары. Во время эпидемического подъема заболеваемости к нам поступает до 2 000 обращений в сутки.
Понятно, что вопросы оперативного управления выездными бригадами на маршрутах - важнейшая составляющая в организации оказания медицинской помощи на догоспитальном этапе. Решать вопросы доступности «Скорой» через наращивание количества машин и бригад я считаю неразумным. Это привело бы к потере управления. Оснастив в 2009 г. автомобили системами навигации общей стоимостью 1 400 000 руб, нам удалось «проехать» на 950 000 км меньше и сэкономить 166 000 л. бензина. И, как главный итог - снизить смертность до прибытия «Скорой» на 361 случай в сравнении с 2008 г.
- Не выпадает ли в связи с этим на бригады повышенная нагрузка?
- Нет, и я могу это подтвердить статистикой. Если раньше у нас в год в среднем за сутки было 19 вызовов на бригаду, то сейчас - 12,8. Раньше мы ездили везде, и никуда не успевали, а сейчас мы ездим только по действительно серьезным поводам. Дело в том, что до 30% вызовов не относятся к скоропомощным. Мы не мальчики и девочки по вызову. Согласно закону, «Скорая» должна выезжать только в случаях требующих немедленного медицинского вмешательства. А цель любого нескоропомощного вызова - всего лишь померить давление, снять ЭКГ, получить лекарства и не стоять в очереди в поликлинику.
За последний год количество вызовов увеличилось на 26 000 - (до 409 тысяч вызовов). Почему это происходит? Потому, что национальный проект дал нам новые машины и 22 вида медицинского оборудования в каждой. И те, кто это понимают, по сути, вызывают на дом поликлинику. И в этом главная проблема - нигде не указано, кто может вызывать «Скорую», когда, и в каких случаях. Поэтому некоторые люди обращаются к нам по 250 раз за год!
Отсеивание таких «пустых» вызовов происходит еще на стадии общения с диспетчерами. В оперативном отделе установлена система АДИС - автоматизированная диспетчерская информационная система, предполагающая «дерево» опросов. При обращении, диспетчер спрашивает человека, что и где у него болит, каковы симптомы, а компьютер сам устанавливает первоначальный диагноз. Но если человек говорит, что у него температура поднялась аж до 37 гр., то диспетчер ему просто предлагает открыть домашнюю аптечку и принять соответствующие препараты.
Одновременно дежурство в оперативном зале несут 3 врача и 10 фельдшеров. Зимой, в периоды массовых гуляний, к нам поступало в сутки до 2 000 вызовов, а исполняли мы только 1300. Остальные 700 отсеивались, поскольку они относились не к «Скорой помощи» и не требовали немедленного медицинского вмешательства, т.е. не были связаны с угрозой жизни.
- Возможен ли необоснованный отказ в помощи?
- Такие отказы, а также грубость и другие нарушения медицинской этики практически исключены. У нас записывается и хранится в течение полугода каждый поступивший звонок. В случае поступления жалобы, мы проверяем её, и, если грубость или необоснованный отказ действительно имели место быть, немедленно проводим служебное расследование. Люди часто сгоряча могут наговорить или написать плохого, но когда их приглашают лично прослушать запись разговора, отказываются от своих претензий. Заработная плата в «Скорой» очень тесно связана с результатом труда. Поэтому говорить о недостатках в работе - это разбирать профессиональные ошибки. Злого умысла у нас нет.
Диспетчерский зал
- Чем обусловлена разница в зарплате между бригадами в Самаре и других городах?
- Финансово-экономическим состоянием и отношением к службе со стороны администрации городов. Наш глава города, например, доплачивает водителям ежемесячно 7 000 руб. В других городах или вообще нет доплат, или они ограничиваются 1-2 тысячами. Важную роль в формировании зарплаты играет финансовая система самого учреждения. Если она работает, мы имеем возможность выплачивать надбавки стимулирующего характера и премии. В среднем, водитель «Скорой» получает 18 000 руб., плюс премия. Зарплата медицинского персонала определяется количеством отработанных часов в дежурстве, надбавками за напряженность в работе и премией.
- Если машина сломана и на дежурство не выезжает, водитель ничего не получает?
- Это не так. В резерве у нас всегда есть машины, и если какая-то сломалась, мы просто пересаживаем водителя на другую. Но это случается редко, и обычно связано с необходимостью оформления бумаг в страховой компании при ДТП. Мелкий ремонт водитель выполняет самостоятельно в течение часа-двух и сразу выезжает на дежурство. Если же машине требуется длительный ремонт, то водитель не только не теряет в деньгах, но даже немного приобретает - ему выдается ремонтная путевка, согласно которой он выходит ремонтировать автомобиль в свободное время и получает за это определенную, хотя и небольшую, сумму. Другое дело, если водитель не справляется со своими обязанностями, плохо содержит машину или стал виновником ДТП - в этом случае он не получает премиальных и надбавок. Но это нормально: плохо работаешь - мало получаешь.
- Почему в дополнение к GPS-маякам в машины не установили навигаторы?
- У наших водителей нет проблем с поиском адреса. Они работают в тех же районах, где проживают, и знают их как свои пять пальцев. Плюс - врач и фельдшер, которые помогут найти дорогу. В крайних случаях водитель может связаться по телефону с диспетчером, который видит его на экране компьютера, и узнать дорогу. Мы соблюдаем принцип разумной достаточности в оснащении.
Рабочие мониторы фельдшера-диспетчера. На правом мониторе - карта города с положениями всех автомобилей "Скорой помощи"
- Соответствует ли нормативам размещение подстанций в первых этажах домов?
- Повторюсь - никаких нормативов для «Скорой» не существует, а потому никакого нарушения в данном случае нет. Конечно, хрустальный дворец красивее и удобнее, но и на имеющихся подстанциях царят чистота, порядок и уют.
- Когда в 2007 г. на ул. Елизарова построили подстанцию, она оказалась не укомплектована ни персоналом, ни машинами. Почему так произошло?
- Сначала хочу сказать огромное спасибо тем, кто участвовал в ее постройке - подстанция получилась отличная, и «закрыла» большой район, в который раньше приходилось ездить издалека. Это помещение бывшей детской поликлиники, капитально отремонтированное, и предлагающее прекрасные условия для работы и отдыха, включая спортивный зал.
Никакого криминала в сложившейся тогда обстановке, я не вижу. Набирать людей на новую подстанцию мы можем только тогда, когда она уже построена и получила лицензию. Лицензирование занимает три месяца, в течение которых дежурить на Елизарова приезжали бригады из других районов. Ведь, «Скорая помощь» - единый организм, а не кучка разбросанных по городу зданий, и я имею полное право перебрасывать машины с одной подстанции на другую в зависимости от потребностей. Начался период отпусков - количество машин можно уменьшить, разразилась эпидемия - добавим туда бригад.
- Правда ли, что списанные со «Скорой помощи» машины передаются в пользование поликлиник?
- Мы не имеем права этого делать - они уже отработали свой ресурс, а потому ГИБДД
их просто не поставит на учет. Хотя, будь моя воля, я бы все списываемые машины передавал кому-нибудь, в целях экономии. Ведь при списании приходится собирать кучу бумаг, возиться с разборкой и утилизацией.
Другое дело, что когда случается чрезвычайное положение, мы идем навстречу поликлиникам и больницам, отдавая им еще рабочие машины. Но таких случаев за последние 4 года было только два.
- Почему машины на некоторых подстанциях стоят на обычных площадках, огороженных сеткой?
- Так, они же не на хранении там стоят. Машина отработала смену, через 12 часов придет другой водитель, и она снова поедет. Стоят машины требующие списания или находящиеся на обслуживании. Другие случаи исключены - все машины исполняют задачи по предназначению «скорой». Без крыши и теплого бокса водители, безусловно, испытывают зимой определенные сложности. Но для этого существует выносное пускозарядное устройство, а таскание машин на тросе зимой для запуска двигателя - это должностное преступление.
- Где ремонтируются автомобили «Скорой»?
- Мелкие поломки водители устраняют сами, на крупных подстанциях расположены ремонтные боксы, а капитальный ремонт и техническое обслуживание осуществляется фирмами, которые выиграли соответствующий тендер. Поэтому на стоянках сложные ремонты не выполняется. Но мы же работаем с изделиями отечественного автопрома. Отсюда все беды и победы.
- Не кажется ли вам, что «Газели» - не те автомобили, которые нужны «Скорой»?
- Спасибо, что они вообще есть. 69 машин к нам поступили по национальному проекту, 50 дал город. Без них на собачьих упряжках бы ездили. Общий пробег машин «Скорой помощи» - 5 млн. километров в год. В таких условиях любой российский автомобиль неоднократно проявит себя с не лучшей стороны.
В идеале, в машине должно находиться 5 человек, включая санитара. Поэтому нам нужна высокая и просторная машина. Да, длиннобазные «Нивы» проходимее, но работать в них неудобно, поэтому и используются они только на труднодоступных адресах.
Когда и как будет обновляться парк - не знаю. Когда вам все машины дали в один день, их в один день приходится и списывать. Чем их заменить, да еще в таком количестве - проблема, но решаемая.
- Почему водители так редко пользуются спецсигналами?
- Их берегут. Дело в том, что эти «мигалки» быстро перегорают. А ремонтируют их только в Новосибирске, снимать и отправлять - дорого и долго. Кроме того, машины, поставленные по нацпроекту, имеют генератор всего на 75 Ам/ч. А в машине - два аккумулятора на 55 Ам/ч, да масса спецоборудования. Электрооборудование просто не готово к таким нагрузкам.
- Часто ли приходится выезжать к людям, находящимся в состоянии алкогольного опьянения?
- Часто. Человек на улице без сознания - это повод к первой срочности выезда. Вообще, история «Скорой помощи» в Самаре берет свое начало от конных повозок при полицейских участках для сбора пьяных на улицах. Сегодня из тысячи вызовов в сутки - 10-12 случаев вызова к пьяным. Мобильной связью обеспечены все, а потому нет никакой проблемы в том, чтобы позвонить в «Скорую». Опасность заключается в том, что под маской алкогольного опьянения может быть скрыт инфаркт миокарда или инсульт. Такой вызов совсем не простой. В-целом, при вызове к нетрезвым гражданам у нас есть три выхода: привести в чувство, вызвать наряд милиции для отправки в медвытрезвитель, оказать медицинскую помощь и отвезти в стационар.
- Как вы относитесь к частной «Скорой»?
- Положительно. Частная «скорая» работает по договору с клиентом, а мы - по обязательству власти перед обществом в вопросах оказания медицинской помощи попавшем в беду людям. Частная «Скорая» забирает у нас в основном ту часть населения, которая не нуждается в нашей помощи, но обратилась бы к нам не будь частной «Скорой». Причём, в платной «Скорой» подрабатывают наши же врачи. Единственное, с чем я не согласен - нельзя присваивать частному предпринимателю брэнд «скорая медицинская помощь», отражающий заботу государства о людях.
- Чем обусловлен переход с раций на сотовую связь?
- Да, раньше мы пользовались рациями, но это связь прошлого. Если связаться с машиной для передачи вызова мы еще могли, то поговорить с врачом - нет, поскольку рация в машине, бригада на вызове, а водитель к ней никакого отношения не имеет - он просто крутит баранку.
Кроме того, вновь нельзя обойти экономический эффект этого решения - раньше мы платили абонентскую плату в размере 144 000 руб. в месяц, в дополнение к которым с нас затребовали по 1 700 евро за каждую рацию (хотя раньше предоставляли их бесплатно). Умножить ее на 119 штук - получится страшная цифра. А сейчас у нас корпоративная сотовая связь с выходом на 4 номера, которая обходится в 3 500 руб. в месяц. Сколько хотим - столько и говорим. При этом врачи все время на связи и им не нужно бежать с 9-го этажа в машину, чтобы вызвать усиление, посоветоваться со старшим врачом.
- Как обеспечивается безопасность бригад?
- У нас заключен договор с охранным предприятием, которому мы платим большие деньги. «Тревожные кнопки» установлены у диспетчера, в каждой аптеке. Кроме того, сейчас мы активно продолжаем развивать GPS-направление, и вскоре в каждой машине появится экран, на котором будет высвечиваться адрес вызова, и появится возможность вызвать охрану.
Уверяю вас, врачи «скорой» находятся в большей безопасности, чем вы, когда идете по собственному двору ночью. В бригаде 3-4 человека, да и население у нас не такое, чтобы сидеть на ветках и ждать как бы напасть на СМП. Поэтому и средства личной защиты - личная инициатива каждого.
За последние годы было только 2 серьезных случая опасности для бригады. Но мы же обслуживаем и неблагополучные районы города, и пьяные компании, в которых могут нагрубить, оскорбить. Это особенности работы в «Скорой», и все, кто идет сюда работать, понимают это.
Эту статью сейчас выкладываю здесь, в надежде, что она поможет побольше узнать о специфике работы и проблемах службы "Скорой помощи".
Сначала несколько необходимых уточнений:
1. Первая часть статьи написана по итогам неофициальных разговоров с персоналом службы. Вряд ли эти люди будут намеренно врать, но вы должны понимать, что их мнение имеет определенную долю субъективности, поскольку они не могут знать всех причин и последствий тех или иных перемен, могут иначе воспринимать и оценивать различные факты. Тем не менее, я старался избегать при написании статьи каких-либо оценок, и просто изложил озвученные персоналом сведения.
2. Вторая часть статьи написана по итогам интервью с Владимиром Молоковым, главврачом самарской "Скорой". Я не предупреждал о разговоре с его подчиненными, но старался задать наиболее интересные вопросы, почерпнутые из разговором с ними. У Молокова оказался несколько иной взгляд на ряд вопросов, к чему можно относится по-разному: он может больше знать в силу занимаемого поста, он может быть в неведении относительно реального положения дел, он по-другому представляет себе ситуацию или сознательно искажает факты. Решайте сами. Текст интервью написан максимально близко к нашему с Молоковым разговору, и заверен им самим.
3. Статья написана в 2010 г., и все описываемые факты относятся к тому времени. Сегодня может быть все по-другому - лучше или хуже. Не зная положения дел, не могу судить. Но часть представленной информации вряд ли имеет давность. Как бы то ни было, если вы принципиально против знакомства с фактами двухлетней давности, дальше не читайте.
«Скорая помощь» - признак цивилизованного общества, и её состояние отражает отношение властей к своим гражданам. Все мы знаем, что такая служба существует, но замечаем её только тогда, когда рядом раздаётся душераздирающий вой сирены. Эту службу принято корить за то, что она совсем не «скорая», и сомневаться в её эффективности, но едва у нас или кого-то из наших близких возникает проблема со здоровьем, именно телефон «03» мы набираем в судорожной спешке. Но чем на самом деле живёт «Скорая помощь»? Как обстоят дела сейчас? Что скрывается за занавесом из голосов диспетчеров в телефонных трубках, красно-белых машин и людей в белых халатах?
Для того чтобы выяснить это, мы в разное время встретились главным врачом городской Станции скорой медицинской помощи Владимиром Молоковым и его подчинёнными - врачами, фельдшерами и водителями. Как оказалось, у них разные взгляды на одни и те же проблемы.
Условия работы
По существующим нормативам, количество бригад «Скорой помощи» в Самаре должно превышать сотню. Однако, согласно информации на официальном сайте службы, ежедневно на смену заступают около 60-70 бригад. Реально же - не более пятидесяти.
В результате на эти бригады выпадает повышенная нагрузка. Смена врача длится 24 часа, водителя - 12 часов, и ни у кого из них нет времени даже на то, чтобы умыться - вызовы идут один за другим. Да, подстанции прекрасно оснащены, но возможность воспользоваться положенными благами зачастую выпадает лишь по окончании смены.
Среднее время, которое тратит бригада на вызов, составляет 1 час. При этом перемещение между адресами занимает, как правило, 10-15 минут, а всё остальное время врач и фельдшеры находятся у больного. Подобная оперативность стала возможной благодаря оснащению машин «Скорой помощи» GPS-маяками, что позволяет диспетчеру отслеживать местонахождение каждого автомобиля и отправлять на вызов ближайшую свободную бригаду. В то время как раньше им частенько приходилось ездить к больному через полгорода.
Помимо обычных граждан, бригадам часто приходится выезжать на вызовы гастарбайтеров из южных республик. У них зачастую нет, не то, что полиса, но даже паспорта. В поликлиниках и больницах без прописки и документов их не принимают, поэтому «Скорая помощь» - по сути, их единственный шанс получить квалифицированную медицинскую помощь. Численность таких людей, не учитываемых никакой статистикой, очень велика, и вызовов от них поступает много.
С приходом лета добавляют проблем набережная и пляжи, с их разбитыми в драках лицами, сломанными руками, ножевыми ранениями и солнечными ударами.
Многих интересует - часто ли «Скорая помощь» не успевает довезти пациента до больницы? Это случается нечасто, но регулярно, и сотрудники службы относятся к этому философски. Хотя, конечно, делают всё возможное, чтобы спасти жизнь человеку - подчас в «откачивании» больного принимает участие даже водитель.
Отдельного упоминания заслуживают взаимоотношения в треугольнике «милиция-граждане в состоянии алкогольного опьянения-Скорая». В частности, врачи жалуются, что сотрудники милиции не желают возиться с пьяным, и вызывают бригаду только для того, чтобы переложить заботу о гражданине на плечи «Скорой помощи». Наконец, большая часть вызовов приходится на «пустяковые» случаи - прихватило сердце у пенсионера, у больного поднялось давление или температура. В идеале, такие случаи, когда для снятия болезненных ощущений достаточно принять таблетку, должны отсеиваться диспетчерами. Но, по разным причинам, это происходит не всегда.
Станция "Скорой помощи" на ул. Тополей
Машины
Подавляющее большинство машин в «Скорой помощи» - «Газели». Их комфортабельность ужасна, но врачи и фельдшеры, особенно те, кому довелось поработать на УАЗах, не жалуются.
Срок службы машин в «Скорой» - 5 лет, после чего с них снимают детали, которые ещё могут пригодиться, и списывают. В жёстких условиях эксплуатации врождённые «болячки» «Газелей» быстро вылезают наружу - болтающиеся двери, слабые кузов и тормоза, тугой руль, разболтанный механизм переключения передач. Двигатель едва тянет нагруженный медицинским оборудованием кузов, жёсткая подвеска на многочисленных ямах вытрясает душу и из врачей, и из больных, а зимой добавляются другие проблемы - автомобили, призванные стоять на страже безопасности и здоровья, ездят по снегу и голому льду на всесезонных шинах! О шипах речи даже не идёт.
Но водители уже свыклись с этими «особенностями» и не жалуются, хотя втайне и мечтают о дизельных FIAT Ducato. В прошлом году их желания, казалось бы, будут исполнены - совместное предприятие Sollers-FIAT выиграло тендер Минздравсоцразвития. Однако Федеральная антимонопольная служба вскоре после торгов удовлетворила жалобу «Группы ГАЗ» и объявила итоги тендера недействительными (а поводов сделать это, было хоть отбавляй - в частности, у автомобилей, представленных для участия в конкурсе оговаривались даже такие незначительные мелочи, как степень сжатия, углы свесов и диаметры тормозных дисков. По странному стечению обстоятельств, единственным автомобилем, соответствующим всем требованиям, оказался Ducato).
В секторе частной застройки проблемы доставляют разбитые дороги и глубокий снег, а в многоэтажных кварталах - узкие, заставленные машинами дворы, из-за которых порой просто невозможно подъехать к подъезду.
Сервис
Это самая больная тема для водителей «Скорых». На некоторых подстанциях машины стоят под открытым небом на огороженных сеткой площадках. Ни о каких боксах, подъёмниках, смотровых ямах и других условиях не идёт и речи - постоянно сыплющиеся машины ремонтируют на голой земле. О некоей организации, которая должна ремонтировать автомобили по окончании гарантии водители слышали, но мало кто её действительно видел. За смену машина проходит 150-200 км, за год, при отсутствии серьёзных поломок - 50-60 тысяч. Гарантийный срок, предложенный производителем, просто не рассчитан на такие пробеги, а потому большинство забот о ремонте и обслуживании автомобилей ложится на самих водителей.
Самое страшное - столкнуться с серьёзной поломкой. В этом случае машину ставят в «отстойник», в котором та может провести до полугода. Но и копеечные поломки, как правило, оборачиваются фразой: «ставь к забору, денег на запчасти нет». В результате на момент интервью на одной из подстанций из 7 машин лишь две были в состоянии выйти на дежурство.
Раньше, по словам водителей, было намного проще. Как только требовалась какая-либо деталь, они шли в магазин, покупали её, а после сдавали в бухгалтерию чеки.
Отношение на дорогах
В отличие от других обладателей синих «мигалок», бригады «Скорой помощи» пользуются ими очень редко, и лишь в крайних случаях - если везут ребёнка, пострадавшего с ножевым или огнестрельным ранением, когда существует реальная угроза жизни. Решение о включении спецсигналов принимает глава бригады - врач, исходя из состояния больного.
В других случаях машины «Скорой» наравне с другими автомобилями пропускают пешеходов, не ездят по встречной полосе и стоят в пробках. Позиция водителей здесь проста - всех обслужить невозможно, поэтому и спешить нет смысла.
Отношения с другими участниками движения, как правило, доброжелательные - пропускают «Скорые» все и всегда, особенно если есть место, куда можно подвинуться. Иногда встречаются люди, которые не обращают внимания на включённые сигналы, но таких, которые бы не уступали дорогу «Скорой» сознательно, не встречается.
А вот кто действительно злоупотребляет положением, так это водители машин, приписанных к поликлиникам и больницам. Их «Газели» имеют ту же раскраску и спецсигналы, что и машины «Скорой», а потому пользуются таким же, хотя и незаконным правом преимущественного проезда. В этих машинах, как правило, сидит только водитель, а в кузове у него плещутся анализы или еда в баках. Летя по встречной со всей включённой «иллюминацией», они вызывают у бригад «Скорой» только смех - маленький человечек, получивший в своё распоряжение «мигалку» начинает использовать её вплоть до поездок на обед.
Каким образом такие машины попадают в больницы? Часть передаётся непосредственно самой службой. Однако подавляющее большинство идёт «за компанию» с машинами для «Скорой помощи» - при производстве их не разделяют по месту будущей работы, и снабжают всеми полагающимися атрибутами. Отличить копию от оригинала очень просто - машина «Скорой помощи» помимо прочих обозначений обязательно несёт бортовой номер.
Бортовые номера нанесены на боковины и задние двери машин
Безопасность и связь
Долгое время в «Скорой» использовались рации, работающие на выделенной для оперативных служб волне. Теперь же связь осуществляется посредством сотовых телефонов, что бригады не радует из-за периодически случающихся проблем связи. Хочешь уточнить адрес или посоветоваться со специалистом - а «абонент недоступен».
Кроме того, на рациях имелась так называемая «тревожная кнопка», при нажатии на которую посылался автоматический вызов охране. Кому звонить в случае опасности сейчас, бригада не знает. Зубчаниновка, Запанской и другие «весёлые» районы являются частыми местами вызовов. А личных средств защиты врачи не имеют.
Владимир Молоков, главный врач городской Станции скорой медицинской помощи
- Существуют ли документы, регламентирующие количество машин «Скорой помощи»?
- Скорая медицинская помощь - это служба, работа которой пока не обеспечена нормативно-правовой базой в силу многолетнего специфического к ней отношения. Внимание к СМП было привлечено только в 2006 г, когда служба попала в систему реализации приоритетного Национального Проекта «Здоровье».
Скорая медицинская помощь является расходным обязательством муниципалитета. Как следствие - города с большим бюджетом могут позволить себе содержать соответствующее количество автомобилей и бригад. В Самаре это состояние определено 76-ю медицинскими бригадами в сутки на автомобилях и одной медицинской бригадой в день - на катере «Скорой медицинской помощи» (единственной в службе СМП РФ).
В год мы обслуживаем более 400 000 обращений граждан. Это значит, что к нам обращаются 1/3 часть населения Самары. Во время эпидемического подъема заболеваемости к нам поступает до 2 000 обращений в сутки.
Понятно, что вопросы оперативного управления выездными бригадами на маршрутах - важнейшая составляющая в организации оказания медицинской помощи на догоспитальном этапе. Решать вопросы доступности «Скорой» через наращивание количества машин и бригад я считаю неразумным. Это привело бы к потере управления. Оснастив в 2009 г. автомобили системами навигации общей стоимостью 1 400 000 руб, нам удалось «проехать» на 950 000 км меньше и сэкономить 166 000 л. бензина. И, как главный итог - снизить смертность до прибытия «Скорой» на 361 случай в сравнении с 2008 г.
- Не выпадает ли в связи с этим на бригады повышенная нагрузка?
- Нет, и я могу это подтвердить статистикой. Если раньше у нас в год в среднем за сутки было 19 вызовов на бригаду, то сейчас - 12,8. Раньше мы ездили везде, и никуда не успевали, а сейчас мы ездим только по действительно серьезным поводам. Дело в том, что до 30% вызовов не относятся к скоропомощным. Мы не мальчики и девочки по вызову. Согласно закону, «Скорая» должна выезжать только в случаях требующих немедленного медицинского вмешательства. А цель любого нескоропомощного вызова - всего лишь померить давление, снять ЭКГ, получить лекарства и не стоять в очереди в поликлинику.
За последний год количество вызовов увеличилось на 26 000 - (до 409 тысяч вызовов). Почему это происходит? Потому, что национальный проект дал нам новые машины и 22 вида медицинского оборудования в каждой. И те, кто это понимают, по сути, вызывают на дом поликлинику. И в этом главная проблема - нигде не указано, кто может вызывать «Скорую», когда, и в каких случаях. Поэтому некоторые люди обращаются к нам по 250 раз за год!
Отсеивание таких «пустых» вызовов происходит еще на стадии общения с диспетчерами. В оперативном отделе установлена система АДИС - автоматизированная диспетчерская информационная система, предполагающая «дерево» опросов. При обращении, диспетчер спрашивает человека, что и где у него болит, каковы симптомы, а компьютер сам устанавливает первоначальный диагноз. Но если человек говорит, что у него температура поднялась аж до 37 гр., то диспетчер ему просто предлагает открыть домашнюю аптечку и принять соответствующие препараты.
Одновременно дежурство в оперативном зале несут 3 врача и 10 фельдшеров. Зимой, в периоды массовых гуляний, к нам поступало в сутки до 2 000 вызовов, а исполняли мы только 1300. Остальные 700 отсеивались, поскольку они относились не к «Скорой помощи» и не требовали немедленного медицинского вмешательства, т.е. не были связаны с угрозой жизни.
- Возможен ли необоснованный отказ в помощи?
- Такие отказы, а также грубость и другие нарушения медицинской этики практически исключены. У нас записывается и хранится в течение полугода каждый поступивший звонок. В случае поступления жалобы, мы проверяем её, и, если грубость или необоснованный отказ действительно имели место быть, немедленно проводим служебное расследование. Люди часто сгоряча могут наговорить или написать плохого, но когда их приглашают лично прослушать запись разговора, отказываются от своих претензий. Заработная плата в «Скорой» очень тесно связана с результатом труда. Поэтому говорить о недостатках в работе - это разбирать профессиональные ошибки. Злого умысла у нас нет.
Диспетчерский зал
- Чем обусловлена разница в зарплате между бригадами в Самаре и других городах?
- Финансово-экономическим состоянием и отношением к службе со стороны администрации городов. Наш глава города, например, доплачивает водителям ежемесячно 7 000 руб. В других городах или вообще нет доплат, или они ограничиваются 1-2 тысячами. Важную роль в формировании зарплаты играет финансовая система самого учреждения. Если она работает, мы имеем возможность выплачивать надбавки стимулирующего характера и премии. В среднем, водитель «Скорой» получает 18 000 руб., плюс премия. Зарплата медицинского персонала определяется количеством отработанных часов в дежурстве, надбавками за напряженность в работе и премией.
- Если машина сломана и на дежурство не выезжает, водитель ничего не получает?
- Это не так. В резерве у нас всегда есть машины, и если какая-то сломалась, мы просто пересаживаем водителя на другую. Но это случается редко, и обычно связано с необходимостью оформления бумаг в страховой компании при ДТП. Мелкий ремонт водитель выполняет самостоятельно в течение часа-двух и сразу выезжает на дежурство. Если же машине требуется длительный ремонт, то водитель не только не теряет в деньгах, но даже немного приобретает - ему выдается ремонтная путевка, согласно которой он выходит ремонтировать автомобиль в свободное время и получает за это определенную, хотя и небольшую, сумму. Другое дело, если водитель не справляется со своими обязанностями, плохо содержит машину или стал виновником ДТП - в этом случае он не получает премиальных и надбавок. Но это нормально: плохо работаешь - мало получаешь.
- Почему в дополнение к GPS-маякам в машины не установили навигаторы?
- У наших водителей нет проблем с поиском адреса. Они работают в тех же районах, где проживают, и знают их как свои пять пальцев. Плюс - врач и фельдшер, которые помогут найти дорогу. В крайних случаях водитель может связаться по телефону с диспетчером, который видит его на экране компьютера, и узнать дорогу. Мы соблюдаем принцип разумной достаточности в оснащении.
Рабочие мониторы фельдшера-диспетчера. На правом мониторе - карта города с положениями всех автомобилей "Скорой помощи"
- Соответствует ли нормативам размещение подстанций в первых этажах домов?
- Повторюсь - никаких нормативов для «Скорой» не существует, а потому никакого нарушения в данном случае нет. Конечно, хрустальный дворец красивее и удобнее, но и на имеющихся подстанциях царят чистота, порядок и уют.
- Когда в 2007 г. на ул. Елизарова построили подстанцию, она оказалась не укомплектована ни персоналом, ни машинами. Почему так произошло?
- Сначала хочу сказать огромное спасибо тем, кто участвовал в ее постройке - подстанция получилась отличная, и «закрыла» большой район, в который раньше приходилось ездить издалека. Это помещение бывшей детской поликлиники, капитально отремонтированное, и предлагающее прекрасные условия для работы и отдыха, включая спортивный зал.
Никакого криминала в сложившейся тогда обстановке, я не вижу. Набирать людей на новую подстанцию мы можем только тогда, когда она уже построена и получила лицензию. Лицензирование занимает три месяца, в течение которых дежурить на Елизарова приезжали бригады из других районов. Ведь, «Скорая помощь» - единый организм, а не кучка разбросанных по городу зданий, и я имею полное право перебрасывать машины с одной подстанции на другую в зависимости от потребностей. Начался период отпусков - количество машин можно уменьшить, разразилась эпидемия - добавим туда бригад.
- Правда ли, что списанные со «Скорой помощи» машины передаются в пользование поликлиник?
- Мы не имеем права этого делать - они уже отработали свой ресурс, а потому ГИБДД
их просто не поставит на учет. Хотя, будь моя воля, я бы все списываемые машины передавал кому-нибудь, в целях экономии. Ведь при списании приходится собирать кучу бумаг, возиться с разборкой и утилизацией.
Другое дело, что когда случается чрезвычайное положение, мы идем навстречу поликлиникам и больницам, отдавая им еще рабочие машины. Но таких случаев за последние 4 года было только два.
- Почему машины на некоторых подстанциях стоят на обычных площадках, огороженных сеткой?
- Так, они же не на хранении там стоят. Машина отработала смену, через 12 часов придет другой водитель, и она снова поедет. Стоят машины требующие списания или находящиеся на обслуживании. Другие случаи исключены - все машины исполняют задачи по предназначению «скорой». Без крыши и теплого бокса водители, безусловно, испытывают зимой определенные сложности. Но для этого существует выносное пускозарядное устройство, а таскание машин на тросе зимой для запуска двигателя - это должностное преступление.
- Где ремонтируются автомобили «Скорой»?
- Мелкие поломки водители устраняют сами, на крупных подстанциях расположены ремонтные боксы, а капитальный ремонт и техническое обслуживание осуществляется фирмами, которые выиграли соответствующий тендер. Поэтому на стоянках сложные ремонты не выполняется. Но мы же работаем с изделиями отечественного автопрома. Отсюда все беды и победы.
- Не кажется ли вам, что «Газели» - не те автомобили, которые нужны «Скорой»?
- Спасибо, что они вообще есть. 69 машин к нам поступили по национальному проекту, 50 дал город. Без них на собачьих упряжках бы ездили. Общий пробег машин «Скорой помощи» - 5 млн. километров в год. В таких условиях любой российский автомобиль неоднократно проявит себя с не лучшей стороны.
В идеале, в машине должно находиться 5 человек, включая санитара. Поэтому нам нужна высокая и просторная машина. Да, длиннобазные «Нивы» проходимее, но работать в них неудобно, поэтому и используются они только на труднодоступных адресах.
Когда и как будет обновляться парк - не знаю. Когда вам все машины дали в один день, их в один день приходится и списывать. Чем их заменить, да еще в таком количестве - проблема, но решаемая.
- Почему водители так редко пользуются спецсигналами?
- Их берегут. Дело в том, что эти «мигалки» быстро перегорают. А ремонтируют их только в Новосибирске, снимать и отправлять - дорого и долго. Кроме того, машины, поставленные по нацпроекту, имеют генератор всего на 75 Ам/ч. А в машине - два аккумулятора на 55 Ам/ч, да масса спецоборудования. Электрооборудование просто не готово к таким нагрузкам.
- Часто ли приходится выезжать к людям, находящимся в состоянии алкогольного опьянения?
- Часто. Человек на улице без сознания - это повод к первой срочности выезда. Вообще, история «Скорой помощи» в Самаре берет свое начало от конных повозок при полицейских участках для сбора пьяных на улицах. Сегодня из тысячи вызовов в сутки - 10-12 случаев вызова к пьяным. Мобильной связью обеспечены все, а потому нет никакой проблемы в том, чтобы позвонить в «Скорую». Опасность заключается в том, что под маской алкогольного опьянения может быть скрыт инфаркт миокарда или инсульт. Такой вызов совсем не простой. В-целом, при вызове к нетрезвым гражданам у нас есть три выхода: привести в чувство, вызвать наряд милиции для отправки в медвытрезвитель, оказать медицинскую помощь и отвезти в стационар.
- Как вы относитесь к частной «Скорой»?
- Положительно. Частная «скорая» работает по договору с клиентом, а мы - по обязательству власти перед обществом в вопросах оказания медицинской помощи попавшем в беду людям. Частная «Скорая» забирает у нас в основном ту часть населения, которая не нуждается в нашей помощи, но обратилась бы к нам не будь частной «Скорой». Причём, в платной «Скорой» подрабатывают наши же врачи. Единственное, с чем я не согласен - нельзя присваивать частному предпринимателю брэнд «скорая медицинская помощь», отражающий заботу государства о людях.
- Чем обусловлен переход с раций на сотовую связь?
- Да, раньше мы пользовались рациями, но это связь прошлого. Если связаться с машиной для передачи вызова мы еще могли, то поговорить с врачом - нет, поскольку рация в машине, бригада на вызове, а водитель к ней никакого отношения не имеет - он просто крутит баранку.
Кроме того, вновь нельзя обойти экономический эффект этого решения - раньше мы платили абонентскую плату в размере 144 000 руб. в месяц, в дополнение к которым с нас затребовали по 1 700 евро за каждую рацию (хотя раньше предоставляли их бесплатно). Умножить ее на 119 штук - получится страшная цифра. А сейчас у нас корпоративная сотовая связь с выходом на 4 номера, которая обходится в 3 500 руб. в месяц. Сколько хотим - столько и говорим. При этом врачи все время на связи и им не нужно бежать с 9-го этажа в машину, чтобы вызвать усиление, посоветоваться со старшим врачом.
- Как обеспечивается безопасность бригад?
- У нас заключен договор с охранным предприятием, которому мы платим большие деньги. «Тревожные кнопки» установлены у диспетчера, в каждой аптеке. Кроме того, сейчас мы активно продолжаем развивать GPS-направление, и вскоре в каждой машине появится экран, на котором будет высвечиваться адрес вызова, и появится возможность вызвать охрану.
Уверяю вас, врачи «скорой» находятся в большей безопасности, чем вы, когда идете по собственному двору ночью. В бригаде 3-4 человека, да и население у нас не такое, чтобы сидеть на ветках и ждать как бы напасть на СМП. Поэтому и средства личной защиты - личная инициатива каждого.
За последние годы было только 2 серьезных случая опасности для бригады. Но мы же обслуживаем и неблагополучные районы города, и пьяные компании, в которых могут нагрубить, оскорбить. Это особенности работы в «Скорой», и все, кто идет сюда работать, понимают это.