Пиня
И вот уже пора спать, а Димастый всё шлондает по квартире в нелепых одеждах. Рукава длинные, карманы торчат набитыми бумажками, всё висит, болтается.
- Сними ты уже эти лохмотья. Ну что ты ходишь, как пиня?!
- А кто это Пиня?
Хм... для меня это уже стало нарицательным именем. Помню это выражение столько же, сколько себя. Так говорили моя мама и бабушка тем, кто ходил неопрятно одевшись. Но и самого Пиню помню. Правда довольно смутно. Но и было мне года 3. И выражение родилось не с пустого места. Это был реальный человек в Самаре. Душевнобольной, юродивый, блаженный или попросту дурачок. Совершенно безобидный и добродушный. Круглый год в любую погоду он ходил в высоких резиновых сапогах болотного цвета и длинном серо-стальном плаще. Лица не помню детально, но осталась общая картинка мягких черт.
Жили мы в частном секторе во дворе больницы нефтяников на углу Галактионовской и Льва Толстого - аккурат напротив пельменной. Там то я его и встречала. Взрослые посмеивались, а ребятня обкидывала Пиню камнями, заливисто хохоча. Он же в ответ всегда улыбался со словами "Да хранит вас Господь, деточки" или что-то в этом роде. Больше ничего сама не помню. Пристаю с расспросами к маме.
- Ну еврей был, дурачок. Добрый. Где жил не знаю, но его, в общем-то, не обижали, кормили, даже домой приглашали и усаживали за общий стол. Ходил он всегда с двумя набитыми сумками и карманами, полными камней. Никогда не расставался и очень дорожил "сокровищем". Но мог и показать - издали. А ещё за Пиней привычка водилась: подкрадётся сзади к понравившейся молодухе и свистит тихонечко. Сколько лет ему было - не знаю. В каком-то неопределённом возрасте. Девчонкой была - он стариком; детей родила - он как был старик, так и не изменился - всё на одно лицо. А ещё была юродивая Кислый Лимон. Прозвали её так за то, что рожи всё время корчила. Вот и парочка: Пиня Кислый Лимон.
Эх, жаль умерла моя бабушка. Она многое, наверно, вспомнила бы...
Ведь на Руси юродивые считались неприкосновенными и о них помнили. Их знали.
Поискав, нашла немного больше инфы.
Жил Пиня В Самаре в послевоенные годы в 50-60-ых годах и был известным блаженным - Пиня Гойфман. Его называли «Пиня Гойфман - король подтяжки», потому что у него была одна единственная подтяжка, перетягивающая всю его грудь справа налево, почти как у партизана. До первой мировой войны был австрийским поданным. Потом он попал в плен, оказался в России, в Самаре. На родине в Австрии он был очень богатым человеком - ювелиром. А потом сошел с ума - от того, что все его ценности остались в Австрии, и привезти их в Россию он не может. Он таскал кирпичи в сумках. И всем прохожим говорил, что это золото. Самарцы очень любили Пиню. На городском рынке ему давали яблоки, помидоры, угощали всякими другими вкусностями. А ещё, старик любил подсвистывать красивым женщинам - тем, кого считал приятными и обворожительными. <Однажды на улице Николаевской одна дама закричала другой: «Юля! Ты же совсем старая!» А подруга, в ответ на эту реплику произнесла: «Какая же я старая, если мне еще Пиня подсвистывает?»>
Жил он в синагоге и кормился от маленькой самарской религиозной общины. Как-то в синагогу пришёл какой-то еврей, который сказал, что он только что освободился из тюрьмы и добирается до Астрахани. Пиня открыл свой сундук и вытащил оттуда свою единственную чистую и целую рубашку.
И как оказалось, наш блаженный Пиня вошёл в энциклопедию Самарской области и как отмечают историки, составлявшие энциклопедию, «никогда он не нищенствовал и не голодал». Добредал он и до Казани, и до Москвы. Согбенный, с унылым носом и птичьей головой.
Вот так случайно и рассказала сыну историю про блаженного. А так, не исключено, и он бы говорил своим, вдруг неопрятно одевшимся или странно себя ведущим детям: "Ну что ты как пиня?", совершенно не понимая о чём речь.
- Сними ты уже эти лохмотья. Ну что ты ходишь, как пиня?!
- А кто это Пиня?
Хм... для меня это уже стало нарицательным именем. Помню это выражение столько же, сколько себя. Так говорили моя мама и бабушка тем, кто ходил неопрятно одевшись. Но и самого Пиню помню. Правда довольно смутно. Но и было мне года 3. И выражение родилось не с пустого места. Это был реальный человек в Самаре. Душевнобольной, юродивый, блаженный или попросту дурачок. Совершенно безобидный и добродушный. Круглый год в любую погоду он ходил в высоких резиновых сапогах болотного цвета и длинном серо-стальном плаще. Лица не помню детально, но осталась общая картинка мягких черт.
Жили мы в частном секторе во дворе больницы нефтяников на углу Галактионовской и Льва Толстого - аккурат напротив пельменной. Там то я его и встречала. Взрослые посмеивались, а ребятня обкидывала Пиню камнями, заливисто хохоча. Он же в ответ всегда улыбался со словами "Да хранит вас Господь, деточки" или что-то в этом роде. Больше ничего сама не помню. Пристаю с расспросами к маме.
- Ну еврей был, дурачок. Добрый. Где жил не знаю, но его, в общем-то, не обижали, кормили, даже домой приглашали и усаживали за общий стол. Ходил он всегда с двумя набитыми сумками и карманами, полными камней. Никогда не расставался и очень дорожил "сокровищем". Но мог и показать - издали. А ещё за Пиней привычка водилась: подкрадётся сзади к понравившейся молодухе и свистит тихонечко. Сколько лет ему было - не знаю. В каком-то неопределённом возрасте. Девчонкой была - он стариком; детей родила - он как был старик, так и не изменился - всё на одно лицо. А ещё была юродивая Кислый Лимон. Прозвали её так за то, что рожи всё время корчила. Вот и парочка: Пиня Кислый Лимон.
Эх, жаль умерла моя бабушка. Она многое, наверно, вспомнила бы...
Ведь на Руси юродивые считались неприкосновенными и о них помнили. Их знали.
Поискав, нашла немного больше инфы.
Жил Пиня В Самаре в послевоенные годы в 50-60-ых годах и был известным блаженным - Пиня Гойфман. Его называли «Пиня Гойфман - король подтяжки», потому что у него была одна единственная подтяжка, перетягивающая всю его грудь справа налево, почти как у партизана. До первой мировой войны был австрийским поданным. Потом он попал в плен, оказался в России, в Самаре. На родине в Австрии он был очень богатым человеком - ювелиром. А потом сошел с ума - от того, что все его ценности остались в Австрии, и привезти их в Россию он не может. Он таскал кирпичи в сумках. И всем прохожим говорил, что это золото. Самарцы очень любили Пиню. На городском рынке ему давали яблоки, помидоры, угощали всякими другими вкусностями. А ещё, старик любил подсвистывать красивым женщинам - тем, кого считал приятными и обворожительными. <Однажды на улице Николаевской одна дама закричала другой: «Юля! Ты же совсем старая!» А подруга, в ответ на эту реплику произнесла: «Какая же я старая, если мне еще Пиня подсвистывает?»>
Жил он в синагоге и кормился от маленькой самарской религиозной общины. Как-то в синагогу пришёл какой-то еврей, который сказал, что он только что освободился из тюрьмы и добирается до Астрахани. Пиня открыл свой сундук и вытащил оттуда свою единственную чистую и целую рубашку.
И как оказалось, наш блаженный Пиня вошёл в энциклопедию Самарской области и как отмечают историки, составлявшие энциклопедию, «никогда он не нищенствовал и не голодал». Добредал он и до Казани, и до Москвы. Согбенный, с унылым носом и птичьей головой.
Вот так случайно и рассказала сыну историю про блаженного. А так, не исключено, и он бы говорил своим, вдруг неопрятно одевшимся или странно себя ведущим детям: "Ну что ты как пиня?", совершенно не понимая о чём речь.