РУССКИЙ СЕВЕР. ДЕНЬ 5 (21 ИЮЛЯ). Муста-Тунтури.
О чем думает человек, идущий на верную смерть?.. Наверное, мысленно прощается с близкими, землей и небом, солнцем и травой...
На хребте Муста-Тунтури можно увидеть, какой была война...
Здесь время остановилось 70 лет назад... Колючая проволока, каменные окопы, металл везде..
Здесь 1200 дней и ночей велись ожесточенные бои, и фашистам не удалось пройти...
"- Но вот, сигнал к атаке. Последняя затяжка и всё забыто, в мозгу гвоздём одна мысль: вперёд, обратной дороги нет. Всё, что было раньше - это другая жизнь, сейчас только вперёд - быстрее преодолеть открытое пространство. В этом рывке и ненависть к противнику, и желание во что бы то ни стало выполнить приказ, и инстинкт самосохранения с последней надеждой: а вдруг повезёт?"
"Кровь, закипая, бешено молотит в висках, ноги ватные, перед глазами красная пелена; и вдруг удар, толчок, недоумение - что это, неужели конец? Агония, смерть.
Такими, пожалуй, были последние минуты большинства из семисот пятидесяти бойцов 614-й отдельной штрафной роты, штурмовавших высоту 260 хребта Муста-Тунтури.
Они, оставшиеся лежать на склонах и в ущелье, помогли ускорить разгром немецких егерей и освободить советское Заполярье от оккупантов."
"Мы не помним их фамилий, не видели в лицо, но точно знаем, что у них был единственный шанс искупить свою действительную (или, что чаще - надуманную) вину и умереть героями. Они с честью использовали эту возможность. Сделав невозможное под шквальным огнём пулемётов и огнемётов - свою основную задачу рота выполнила: отвлекая внимание врага - дала возможность взять высоту другим. И как бы ни складывалась жизнь павших бойцов до этой последней в их жизни атаки - они погибли с чистой совесть и заслужили нашу благодарную память!"
Они надели чистое бельё,
Бушлаты, телогрейки, рукавицы -
Всё, что назавтра порастёт быльём
И больше никогда не пригодится.
Им не увидеть утренней зари,
Не дотянуть хотя бы до рассвета,
Смотри:
шагнули в ночь на Тунтури
В бессмертие и штурм - отдельной этой
Семьсот с полтиной яростных штыков
Штрафной 614-й роты:
Сынов, отцов, солдат и моряков
Отчизны - ради мира и свободы!
За нами смерть кружила по пятам,
а нынче бой решительный, последний.
Клянусь, я жизнь задорого отдам
сегодня там - на рубеже переднем.
За высотою 260 -
проклятый Перевал, будь он неладен,
но есть приказ: чтоб был наутро взят -
нам не зачтётся при ином раскладе.
М-да… Шансов мало: в лоб - как по «стене»,
здесь впору альпинисту забираться;
вон, на вершине, видишь?- в глубине
у пулемётов «фрицы» копошатся.
Ракета,
всё, прощайте,
нам пора,
вытягивая шеи из траншеи,
ощерились навстречу снайперА,
заваливая лёгкие мишени.
Не покорилась с ходу высота,
ну, что ж, другого случая не будет,
вы не жалейте нас и сквозь года
не обессудьте, помяните люди:
как лезли вверх не прячась, не страшась,
на запах крови и чужого пота,
душили в рукопашной эту мразь,
мешая в грязь - до блевоты, до рвоты.
Упрямо, не стесняясь, не тая
досадных слёз - по раненым и трупам
карабкались, срываясь, по уступам,
а сзади, извиваясь, как змея,
подталкивая со спины наверх -
в кромешный ад из неприступных склонов,
в объятья смерти и последних стонов -
кралАсь вина:
Вина одна на всех,
безжалостно предъявленная там,
на Тунтури,
страшней гранат и ДОТов.
Попомнится штрафная наша рота,
когда платить придётся по счетам!
Вставал рассвет…
Утихшая пурга
Лениво заметала все остатки
Следов ночного боя и врага,
Бойцов на склонах и внизу - в распадке.
Им никогда не вздрогнуть по ночам,
И, в сотый раз осколками пробитым,
В поту холодном не проснуться,
Там -
в ущелье павших, но не позабытых,
их вечный сон -
открытый всем ветрам
На стыке мрачных скал и океана -
Хранит хребет гранитный, ставший нам
Мерилом мужества и неприкрытой раной.
Сюда не ходит праздная толпа…
Угрюм суровый край, как говорится.
Стою у пограничного столба
Последнего на Северной границе.
Укрытый заполярной темнотой,
Невдалеке, за облачностью низкой -
Парит над безымянной высотой,
Как символ скорби - контур обелиска.
И, голову в молчании склонив,
Я подхожу к подножию, к вершине,
Где прах бойцов - ущелье и залив
Нам не вернули даже и поныне.
Вот здесь: на самом краешке страны,
У ледяных просторов водной глади -
Стояли насмерть Родины сыны,
Не уступив, действительно, ни пяди!
Я большинству из них в отцы гожусь
Теперь, спустя, с лихвой уже полвека,
Гожусь…
И отстоявшими горжусь
Достоинство и имя Человека.
И всем во искупление грехов,
Вменённых справедливо ли, предвзято -
Колени преклоняю у венков
За этот подвиг штрафника-солдата…
«На Муста-Тунтури враг был остановлен в первый день своего наступления. Ему удалось пройти от границы всего на 6 километров. Советские солдаты оказались тверже гранита, крепче хваленых солдат Гитлера», - таким предисловием начинается стенд о самых трагических днях обороны полуострова, кровопролитных боях на северных скалах.
На склонах до сих пор покоятся тысячи пропавших без вести солдат. Среди камней и груды железа царит тишина. Каждый день ее нарушает звон колокола на часовне, напоминая о подвиге защитников Заполярья.
Три года защитники Заполярья держали оборону. 8 октября 1944 года советская армия перешла в наступление. Гитлеровцев отбросили. В окопах осталось много вещей. Юрий Кобяков сохранил их в своем музее у подножья Муста-Тунтури. Посуда, бритвы, книги, гармошки…
Юрий Александрович потрясающий человек! Живя этим музеем, этой войной, он остается позитивным и открытым Человеком! Тот блеск глаз, с которым он рассказывает - просто нужно видеть.
Дай Бог здоровья ему и всем тем, кто живет музеем. Кто хранит память так, как никто другой.
Комок в горле... Едем дальше... На всей территории полуострова следы войны...
Основной текст взят из разных инет.ресурсов.
На хребте Муста-Тунтури можно увидеть, какой была война...
Здесь время остановилось 70 лет назад... Колючая проволока, каменные окопы, металл везде..
Здесь 1200 дней и ночей велись ожесточенные бои, и фашистам не удалось пройти...
"- Но вот, сигнал к атаке. Последняя затяжка и всё забыто, в мозгу гвоздём одна мысль: вперёд, обратной дороги нет. Всё, что было раньше - это другая жизнь, сейчас только вперёд - быстрее преодолеть открытое пространство. В этом рывке и ненависть к противнику, и желание во что бы то ни стало выполнить приказ, и инстинкт самосохранения с последней надеждой: а вдруг повезёт?"
"Кровь, закипая, бешено молотит в висках, ноги ватные, перед глазами красная пелена; и вдруг удар, толчок, недоумение - что это, неужели конец? Агония, смерть.
Такими, пожалуй, были последние минуты большинства из семисот пятидесяти бойцов 614-й отдельной штрафной роты, штурмовавших высоту 260 хребта Муста-Тунтури.
Они, оставшиеся лежать на склонах и в ущелье, помогли ускорить разгром немецких егерей и освободить советское Заполярье от оккупантов."
"Мы не помним их фамилий, не видели в лицо, но точно знаем, что у них был единственный шанс искупить свою действительную (или, что чаще - надуманную) вину и умереть героями. Они с честью использовали эту возможность. Сделав невозможное под шквальным огнём пулемётов и огнемётов - свою основную задачу рота выполнила: отвлекая внимание врага - дала возможность взять высоту другим. И как бы ни складывалась жизнь павших бойцов до этой последней в их жизни атаки - они погибли с чистой совесть и заслужили нашу благодарную память!"
Они надели чистое бельё,
Бушлаты, телогрейки, рукавицы -
Всё, что назавтра порастёт быльём
И больше никогда не пригодится.
Им не увидеть утренней зари,
Не дотянуть хотя бы до рассвета,
Смотри:
шагнули в ночь на Тунтури
В бессмертие и штурм - отдельной этой
Семьсот с полтиной яростных штыков
Штрафной 614-й роты:
Сынов, отцов, солдат и моряков
Отчизны - ради мира и свободы!
За нами смерть кружила по пятам,
а нынче бой решительный, последний.
Клянусь, я жизнь задорого отдам
сегодня там - на рубеже переднем.
За высотою 260 -
проклятый Перевал, будь он неладен,
но есть приказ: чтоб был наутро взят -
нам не зачтётся при ином раскладе.
М-да… Шансов мало: в лоб - как по «стене»,
здесь впору альпинисту забираться;
вон, на вершине, видишь?- в глубине
у пулемётов «фрицы» копошатся.
Ракета,
всё, прощайте,
нам пора,
вытягивая шеи из траншеи,
ощерились навстречу снайперА,
заваливая лёгкие мишени.
Не покорилась с ходу высота,
ну, что ж, другого случая не будет,
вы не жалейте нас и сквозь года
не обессудьте, помяните люди:
как лезли вверх не прячась, не страшась,
на запах крови и чужого пота,
душили в рукопашной эту мразь,
мешая в грязь - до блевоты, до рвоты.
Упрямо, не стесняясь, не тая
досадных слёз - по раненым и трупам
карабкались, срываясь, по уступам,
а сзади, извиваясь, как змея,
подталкивая со спины наверх -
в кромешный ад из неприступных склонов,
в объятья смерти и последних стонов -
кралАсь вина:
Вина одна на всех,
безжалостно предъявленная там,
на Тунтури,
страшней гранат и ДОТов.
Попомнится штрафная наша рота,
когда платить придётся по счетам!
Вставал рассвет…
Утихшая пурга
Лениво заметала все остатки
Следов ночного боя и врага,
Бойцов на склонах и внизу - в распадке.
Им никогда не вздрогнуть по ночам,
И, в сотый раз осколками пробитым,
В поту холодном не проснуться,
Там -
в ущелье павших, но не позабытых,
их вечный сон -
открытый всем ветрам
На стыке мрачных скал и океана -
Хранит хребет гранитный, ставший нам
Мерилом мужества и неприкрытой раной.
Сюда не ходит праздная толпа…
Угрюм суровый край, как говорится.
Стою у пограничного столба
Последнего на Северной границе.
Укрытый заполярной темнотой,
Невдалеке, за облачностью низкой -
Парит над безымянной высотой,
Как символ скорби - контур обелиска.
И, голову в молчании склонив,
Я подхожу к подножию, к вершине,
Где прах бойцов - ущелье и залив
Нам не вернули даже и поныне.
Вот здесь: на самом краешке страны,
У ледяных просторов водной глади -
Стояли насмерть Родины сыны,
Не уступив, действительно, ни пяди!
Я большинству из них в отцы гожусь
Теперь, спустя, с лихвой уже полвека,
Гожусь…
И отстоявшими горжусь
Достоинство и имя Человека.
И всем во искупление грехов,
Вменённых справедливо ли, предвзято -
Колени преклоняю у венков
За этот подвиг штрафника-солдата…
«На Муста-Тунтури враг был остановлен в первый день своего наступления. Ему удалось пройти от границы всего на 6 километров. Советские солдаты оказались тверже гранита, крепче хваленых солдат Гитлера», - таким предисловием начинается стенд о самых трагических днях обороны полуострова, кровопролитных боях на северных скалах.
На склонах до сих пор покоятся тысячи пропавших без вести солдат. Среди камней и груды железа царит тишина. Каждый день ее нарушает звон колокола на часовне, напоминая о подвиге защитников Заполярья.
Три года защитники Заполярья держали оборону. 8 октября 1944 года советская армия перешла в наступление. Гитлеровцев отбросили. В окопах осталось много вещей. Юрий Кобяков сохранил их в своем музее у подножья Муста-Тунтури. Посуда, бритвы, книги, гармошки…
Юрий Александрович потрясающий человек! Живя этим музеем, этой войной, он остается позитивным и открытым Человеком! Тот блеск глаз, с которым он рассказывает - просто нужно видеть.
Дай Бог здоровья ему и всем тем, кто живет музеем. Кто хранит память так, как никто другой.
Комок в горле... Едем дальше... На всей территории полуострова следы войны...
Основной текст взят из разных инет.ресурсов.