Феодоровский лазарет-2
В Царском Селе я до тех пор не была. Говорили мне, что в этом лазарете бывают каждый день княжны Мария и Анастасия, т.к. учатся работать. Когда я прибыла туда… начальник лазарета, называемого Феодоровским № 17, сообщил мне [об] определенных условиях. Во-первых, здесь бывают княжны, [с ними] никогда нельзя первой здороваться, а также задавать им вопросы, можно только отвечать. Во-вторых, если вы знаете, что-нибудь о Распутине, то этой фамилии нельзя произносить. (Е. А. Сорокина)
В день я по несколько раз встречал «хозяек лазарета» великих княжон Марию и Анастасию Николаевен, В хорошую погоду они приходили в лазарет пешком, а в дождливую приезжали на придворной автомашине марки «Рено». В солдатском лазарете великие княжны играли с ранеными в шашки и домино, болтали с сестрами, а затем поднимались во второй этаж в офицерское отделение, после чего в сопровождении раненых офицеров возвращались во дворец. (Ю. Д. Ломан)
Иногда, тайком от родителей, приносили семейные альбомы с фотографиями. По вечерам из дворца звонили по телефону, болтали о пустяках, жаловались на «Швепса», так они звали брата Алексея - наследника престола. Говорили, что он им до смерти надоел и сейчас мешает говорить по телефону.
Как-то в разговоре Анастасия Николаевна рассказала о том, как мама, так они называли императрицу, во время торжественного богослужения в Киеве села мимо кресла (у нее болели ноги и она во время богослужения сидела, хотя считала это величайшим грехом и слабостью) и как младшие великие княжны расхохотались и за это их выгнали из собора. (Ю. Д. Ломан)
В скором времени я почувствовала, что княжны относятся ко мне как-то особенно: это выражалось сначала в том, что они очень долго смотрели и смеялись, но не говорили почти ничего. Потом Анастасия стала разглядывать мои руки, спрашивать, какой у меня любимый цвет… начинала меня то щипать за руки, то еще что и, наконец, пошли расспросы о нашей станице. Я о станице любила говорить с особым интересом. И так я с ними почувствовала дружбу, вышивала им дорожки и разные работы. Мне они подарили золотые часики на руку. (Е. А. Сорокина)
Одеты сегодня высочайшие особы изысканно, Императрица не в костюме сестры милосердия, а в платье своего любимого сиреневого цвета. Великие книжны тоже в нарядных платьях. Это редкий случай, когда младшие великие княжны нарядно одеты. Обыкновенно у них довольно затрапезный вид: зимой они ходят в шерстяных вязанных кофточках, на голове вязаные шапочки, а вокруг шеи намотан длинный шарф, а летом - в длинных шелковых кофточках, заметно выгоревших на спине. (Ю. Д. Ломан)
В ноябре месяце [19]16 г. я получила от княжон из царской ставки три письма, где они писали о себе, как они проводят там время, и спрашивали о больных. Писали они не мне одной, а всем сестрам на палаты больных и некоторым в офицерское отделение. Приходилось также говорить с б[ывшим] царем, спрашивал с какой станицы я. Говорил он со мной в палате, а также и с больными: кто, откуда, у кого что болит. С ней также раза два пришлось говорить при посещении больных, но ее все больные ненавидели, а княжон, можно сказать, что любили и очень долго говорили с ними. Некоторые рассказывали, кто, как женился и с таким юмористическим оттенком, что они хохотали до упаду. (Е. А. Сорокина)
Приезжали жены некоторых больных и не знали, кто такие княжны. Помню, спрашивала одна (Головач из Харьковской губернии): "Барышня, чи мой Головач выздоровит, чи так и останется?" Ответ был таков: "Мы не знаем, вот сестра в этом больше [разбирается]". Потом они взяли ее мальчика и начали его носить и дразнить. В общем, девочки были шаловливые, не любили, когда их титуловали, а просили называть по имени отчеству, что и делали как больные, так и мы. (Е. А. Сорокина)
Так как их посещение было регулярное, как обход, с 12 часов и до половины первого они проводили в солдатском отделении. В офицерском чаще бывали вечером и гораздо дольше. С ними играли они в ляун-теннис, солдаты всегда смотреть ходили. Вот таков был режим. (Е. А. Сорокина)
По окончании концерта отец представил императрице и великим княжнам Есенина, Сладкопевцева, артиста театра музыкальной драмы, служившего санитаром Н. С. Артамонова и режиссера Арбатова. Во время беседы императрицы с ними, ей были преподнесены сборник стихов Есенина «Радуница» и сборник рассказов Сладкопевцева. (Ю. Д. Ломан)
Санитар, Ефим Ерошенко Екатеринославской губернии… мне много рассказал… о том, как царица с Распутиным и Вырубовой и другими княгинями [прыгали] с утра до вечера с разным весельем, голые вокруг ванны. … Потом рассказали случай исчезновения одного из офицерской палаты поручика, который стрелял в царицу. Все меня насторожило, особенно отношение к религии. С этим вопросом мне пришлось разбираться долго, пока я не заговорила с Сергеем Есениным. … От него я узнала, что он не верит в Бога и не признает никаких обрядностей. Он как-то мне предложил быть его женой, но без всяких формальностей. На что я, конечно, в то время еще не могла решиться. … Много чему хорошему он научил меня. Он мне говорил о том строе, который тогда существовал, и чего ожидают. За несколько дней знали мы, человек шесть, что убьют Распутина. Про Есенина могу вспомнить, как про самую светлую личность в том госпитале. (Е. А. Сорокина)
Симпатичен, как человек, был врач Мусин-Пушкин, который даже резко говорил с княжнами и царицей, когда они вмешивались в медицинские дела. Называл при мне про себя, что за пустоголовая публика, лезут черт знает куда, и мне говорил: "Вы, сестра, с ними не церемоньтесь, или мы, или они отвечаем…" (Е. А. Сорокина)
Потом был случай, когда подряд 3-4 дня они не приходили к нам в лазарет. … Их непосещение вызвано было тем, что когда я получила посылку из дома в присутствии княжон, мне они сказали: "Можете при нас распечатать". Когда я это сделала, то, пересматривая в посылке мои некоторые рукодельные неоконченные работы, они увидели журнал "Огонек". Они стали смотреть "Огонек", он оказался 1914 г. Нашли там себя со своей матерью за продажей белого цветка, показали мне. Когда стали смотреть дальше, то там вдруг оказался отпечатан также через одну страницу Распутин с автографом и рядом домик в Сибири села Покровки с подписью: "Дом, где отдыхал Распутин от трудов праведных". Моментально закрыв журнал, они еле процедили сквозь зубы: "До свидания" и ушли. Когда за ними пошла одна из сестер проводить, сказали: "Мы сами, не надо". Тотчас же пошел переполох. Сообщили Ломану, и меня на допрос, кончилось без последствия, нашли, что журнал такой попал случайно, но три дня Ломана не принимали и не отвечали по телефону ему. Мне грозило лишиться места навсегда. (Е. А. Сорокина)
После осмотра лазарета великие княжны остались болтать с ранеными офицерами, а императрица по приглашению моей матери, поднялась на маленький балкончик, выходящий на пруд Федоровского собора Здесь был сервирован чай на две персоны На другой день мать подробно рассказывала о своем разговоре с Александрой Федоровной, но я только запомнил в передаче матери следующие слова императрицы: «Я родилась в день святого Иова многострадального и не только сама обречена на мучения, но я приношу несчастья людям. Чем больше я люблю человека, тем больнее приношу ему несчастья». (Ю. Д. Ломан)
