Книжный флешмоб
Мне сегодня у 
o_huallachain попался на глаза очень интересный флешмоб. Я привожу некое количество цитат из любимых книг, которые много раз перечитывала и каждый раз читаю, как в первый, а вы пытаетесь их угадать. Я отобрала 10 любимых книг, стараясь выбирать в основном наиболее известные вещи. Думаю, некоторые будет угадать очень легко, но вот другие сложнее, потому что мне приходилось искать куски без очевидных подсказок, а в одном случае убрать фамилию главного героя, потому что она упоминается в названии книги. Я выбирала большие куски текста, поэтому их всего 10. В каждом есть подсказки, так что если вы хоть раз читали произведение, скорее всего угадаете. Некоторые можно угадать даже логически :)
Итоги подведем завтра вечером.
Комменты скрываю.
upd. Уточнение по просьбам трудящихся: ответы после гугления - это грех. Ну, и просто неспортивно. Гугление после ответов не возбраняется, разумеется. :)
1.
Экельс медленно вдыхал воздух - с воздухом что-то произошло, какое-то химическое изменение, настолько незначительное, неуловимое, что лишь слабый голос подсознания говорил Экельсу о перемене. И краски - белая, серая, синяя, оранжевая, на стенах, мебели, в небе за окном - они... они... да: что с ними случилось? А тут еще это ощущение. По коже бегали мурашки. Руки дергались. Всеми порами тела он улавливал нечто странное, чужеродное. Будто где-то кто-то свистнул в свисток, который слышат только собаки. И его тело беззвучно откликнулось. За окном, за стенами этого помещения, за спиной человека (который был не тем человеком) у перегородки (которая была не той перегородкой) - целый мир улиц и людей. Но как отсюда определить, что это за мир теперь, что за люди? Он буквально чувствовал, как они движутся там, за стенами, - словно шахматные фигурки, влекомые сухим ветром...
Зато сразу бросалось в глаза объявление на стене, объявление, которое он уже читал сегодня, когда впервые вошел сюда.
Что-то в нем было не так.
2.
"Седьмая - себе. Еленка рыжая и Николка. Кончено. Будут мучить. Погоны
вырежут. Седьмая себе".
Боком стремясь, чувствовал странное: револьвер тянул правую руку, но
как будто тяжелела левая. Вообще уже нужно останавливаться. Все равно нет
воздуху, больше ничего не выйдет. До излома самой фантастической улицы в
мире (Фамилия героя) все же дорвался, исчез за поворотом, и ненадолго получил
облегчение. Дальше безнадежно: глуха запертая решетка, вон, ворота громады
заперты, вон, заперто... Он вспомнил веселую дурацкую пословицу: "Не
теряйте, куме, силы, опускайтеся на дно".
И тут увидал ее в самый момент чуда, в черной мшистой стене,
ограждавшей наглухо смежный узор деревьев в саду. Она наполовину
провалилась в эту стену и, как в мелодраме, простирая руки, сияя
огромнейшими от ужаса глазами, прокричала:
- Офицер! Сюда! Сюда...
3.
Много есть прекрасного в России, 17-ое октября, конституция, как спит Иван Павлыч. Но лучше всего в чистый понедельник забирать соленья у Зайцева (угол Садовой и Невск.). Рыжики, грузди, какие-то вроде яблочков, брусника - разложена на тарелках (для пробы). И испанские громадные луковицы. И образцы капусты. И нити белых грибов на косяке двери.
И над дверью большой образ Спаса, с горящею лампадой. Полное православие.
И лавка небольшая. Все дерево. По-русски, И покупатель - серьезный и озабоченный, - в благородном подъеме к труду и воздержанию.
Вечером пришли секунданты на дуэль. Едва отделался.
В чистый понедельник грибные и рыбные лавки первые в торговле, первые в смысле и даже в истории. Грибная лавка в чистый понедельник равняется лучшей странице Ключевского.
4.
- Она была хорошенькая?
- Хорошенькая? - повторил он.- Слушайте, мистер, когда я
увижу на том свете первого ангела, если только богу угодно будет
меня до этого допустить, так я рот разину не на красоту
ангельскую, а только на крылышки за спиной, потому что красоту
ангельскую я уже видал Не было человека во всем Илиуме, который
в нее не влюбился бы, кто явно, а кто тайно. Она за любого могла
выйти, только бы захотела. Он сплюнул на пол. А она возьми и
выйди за этого голландца, сукина сына этого! Была невестой моего
брата, а тут он явился, ублюдок этот Отнял ее у брата вот так! -
Марвин Брид снова щелкнул пальцами - Наверно, это предательство
и неблагодарность и вообще отсталость и серость называть
покойника, да еще такого знаменитого человека, как Феликс
Хониккер, сукиным сыном Знаю, все знаю, считалось, что он такой
безобидный, такой мягкий, мечтательный, никогда мухи не обидит,
и плевать ему на деньги, на власть, на шикарную одежду, на
автомобили и всякое такое, знаю, как он отличался от всех нас,
был лучше нас, такой невинный агнец, чуть ли не Христос чуть ли
не сын божий.
5.
После этого конунгу с дружинниками не спалось, а ночь тянулась тихая, и
только под утро вдруг обрела голос река. Валуны и мели захлестнуло
половодьем, потом вода схлынула. Изен струился и клокотал деловито, как ни в
чем не бывало.
На рассвете они изготовились к походу. За бледно-серой дымкой вставало
невидимое солнце. Отяжелела, напитавшись стылым смрадом, сырая утренняя
мгла. Медленно ехали по широкой, ровной и гладкой дороге. Слева сквозь туман
виднелся длинный горный отрог - въезжали в Нан-Курунир, Колдовскую логовину,
открытую лишь с юга. Когда-то была она зеленой и пышной; ее орошал
полноводный Изен, вбирая ручьи, родники и дождевые горные потоки, и вся
долина возделывалась, цвела и плодоносила.
6.
Наукой здесь и не пахло. Пахло мистикой. Преисподней здесь пахло,
государи мои! Эта мысль приходила на ум всякому, кто хоть раз видел в
действии портфель Агасфера Лукича. Портфель этот был таков, что с первого
взгляда не производил какого-нибудь особенного впечатления: очень большой,
очень старый портфель, битком набитый папками и какими-то бланками. Обычно
он мирно стоял где-нибудь под рукой своего владельца и вел себя вполне
добропорядочно, но только до тех пор, пока Агасферу Лукичу не подступала
надобность что-нибудь в него поместить. То есть, когда Агасфер Лукич
что-нибудь из этого портфеля доставал, портфель реагировал на это, как
любой другой битком набитый портфель: он сыто изрыгал из недр своих лишние
папки, рассыпал какие-то конверты, исписанные листы бумаги, какие-то
диаграммы и графики, подсовывал в шарящую руку ненужное и прятал искомое.
Однако же когда портфель открывали, чтобы втиснуть в него что-нибудь еще
(будь то деловая бумага или целлофановый пакет с завтраком), вот тут можно
было ожидать чего угодно: фонтанчика ледяной воды, клубов вонючего дыма,
языка пламени какого-нибудь и даже небольшой молнии с громом. По моим
наблюдениям, Агасфер Лукич и сам несколько остерегался своего портфеля в
такие минуты.
7.
Женщина сладко улыбнулась, и шагнула к Марине, не спуская с
нее горящих глаз. Марина сразу все поняла, пригнулась и
выставила перед собой совок. Тогда женщина бросила ящик в траву,
зашипела и прыгнула на Марину, целясь ей головой в живот. Марина
успела заслониться от удара пакетом и смазала ее совком по лицу,
а потом еще пнула ногой. Женщина завизжала и отскочила.
- Катись отсюда, гадина! - крикнула Марина.
- Сама гадина, - пятясь и дрожа, прошипела женщина, -
поналетели тут к нам, суки позорные...
Марина шагнула к ней, размахнулась совком, и женщина
быстро-быстро убежала в темноту. Марина склонилась над ее
ящиком, выбрала несколько мягких мокрых помидоров получше и
положила в свой пакет.
- Еще кто к кому поналетел! Сраная уродина! - победно
крикнула она в ту сторону, куда скрылась женщина, и зашагала к
мосту; не дойдя до него нескольких метров, она остановилась,
подумала, вернулась и захватила с собой брошенный сраной
уродиной ящик.
"Какая страшная", - с омерзением думала она по дороге.
Сложив продукты в углу норки, Марина опять вылезла и,
словно на крыльях, на четвереньках понеслась к пансионату. У нее
было очень хорошее настроение.
- Вот такие песни, - шептала она, зорко вглядываясь во
тьму.
Наконец, она нашла то, что искала - на газоне стоял
маленький стог сена, накрытый полиэтиленом. Марина заметила его
еще в первый день. За несколько рейдов она перетаскала к себе
все сено, потом, удивляясь и радуясь своей лихости, подкралась к
стене пансионата и медленно пошла вдоль нее, пригибаясь, когда
проходила мимо окон. Одно из них было открыто, и из-за него
доносилось громкое дыхание спящих. Марина, отворачиваясь, чтобы
случайно не увидеть своего отражения в стекле, подкралась к
черному проему, подпрыгнула, одним сильным и красивым движением
сорвала висящую на окне штору и, не оборачиваясь, кинулась назад
к норке.
8.
Он выглянул в окно, посмотрел на пустырь, на Королевскую ночлежку,-
нигде никакого движения. Док не знал, сколько народу придет и кто
именно. Но чувствовал, что за ним наблюдают. Он чувствовал это весь
день. Никого не видел поблизости, но знал - не одна пара глаз неотступно
следит за ним. Так значит, это сюрприз. Что ж, так и будем действовать.
И Док не стал нарушать заведенный распорядок, вел себя, как всегда.
Пошел к Ли Чонгу, купил две кварты пива. У Ли царило приглушенное на
восточный лад волнение. Значит, они тоже придут. Док вернулся в
лабораторию и налил себе стакан пива. Первый выпил, чтобы утолить жажду,
второй - для удовольствия Пустырь и улица как вымерли.
Мак с ребятами сидели у себя дома как взаперти. Becь день гудела
плита, кипятили для мытья воду. Выкупало даже Милочку и повязали ей на
шею красный бантик.
- Когда мы туда пойдем? - спросил Элен.
- Думаю, не раньше восьми,- ответил Мак.- Но я не против выпить
сейчас по маленькой для согрева.
- Может, и Док хочет выпить для согрева,- сказал Хьюги.- Я бы пошел
отнес ему бутылку просто так.
- Не надо,- сказал Мак.- Док пошел к Ли за пивом
- Ты думаешь, он ничего не подозревает? - спросил Джонс.
- С чего бы ему подозревать? - сказал Мак.
Два кота в клетке затеяли свару, и весь наличный состав взвыл,
выгнул спину дугой. Поймали двадцать одного кота, меньше, чем наметили.
- А как мы отнесем туда этих котов? - спросил Хьюги.- Такая большая
клетка в дверь не пройдет.
- А мы и не понесем,- сказал Мак.- Помните, что получилось с
лягушками. Просто скажем про них Доку. Он потом придет и сам заберет их.
9.
И вот наконец он получил то,
чего желал, но сделал это так торопливо и плохо, как если бы он был много
старше или совсем молокосос. Он был настолько подавлен, что его трудно было
узнать, стал плакать теплыми, как моча, слезами, и такое скорбное было у
него лицо, такая тоска в глазах, такое огромное сиротское одиночество, что
мне стало его жалко, его и всех мужчин на свете, так жалко, что я стала
гладить его по голове кончиками пальцев, стала утешать: "Полно, не
расстраивайтесь так, мой генерал, не надо! Еще вся жизнь впереди". А в это
самое время босой индеец с мачете увел Понсио Даса в глубь сада и убил его
там, потому что иначе генерал обзавелся бы заклятым врагом на всю жизнь,
убил и изрезал тело на такие мелкие кусочки, что их принялись растаскивать
свиньи, так что беднягу Понсио не удалось даже собрать в целости перед тем,
как похоронить, -- вот каким он был, вот какие воспоминания являлись к нему
из прошлого, лишь усугубляя мрачное состояние его духа, его злобу, вызванную
тем, что густой настой его власти оказался настолько разбавленным водичкой,
что власть эта была бессильна разбить колдовские чары какого-то там
затмения! Черная желчь стала разливаться в нем, когда он сидел за игорным
столиком напротив хладнокровного и невозмутимого генерала Родриго де
Агилара, своего дорогого друга, единственного из военных, кому он доверял,
кому вверил свою жизнь после того, как подагра сковала суставы босого
ангела-хранителя, вооруженного мачете; он глядел на своего дорогого друга и
думал, что, может, причина всех несчастий состоит как раз в том, что он
слишком доверяет своему дорогому другу, в том, что он дал ему слишком
большие права.
10.
Аньес теперь продолжала путь, зажав ладонями уши.
В эту минуту прохожий, шедший навстречу ей, обвел ее ненавидящим взглядом и хлопнул себя рукою по лбу: на языке жестов всех стран это означает, что человека считают дураком, чокнутым или слабоумным. Аньес поймала этот взгляд, эту ненависть, и ее обуяло бешенство. Она остановилась. Ей хотелось броситься на этого человека. Ударить его. Но она не смогла, толпа уносила ее все дальше, кто-то врезался в нее, ибо на тротуаре нельзя было стоять на месте долее секунды-другой.Поневоле она двинулась дальше, но не переставала думать об этом человеке: они оба шли под один и тот же грохот, но, несмотря на это, он счел необходимым дать ей понять, что у нее нет никакого повода, а возможно, и никакого права затыкать уши. Этот человек призывал ее к порядку, который она нарушила своим жестом. Это было само равенство, которое от его лица делало ей выговор, не допуская, чтобы некий индивид отказывался принять то, что должны принимать все. Это само равенство запрещало ей быть в разладе с миром, в котором мы все живем.
Желание убить этого человека не было всего лишь мимолетной реакцией. Хотя непосредственное возмущение и прошло, это желание в ней осталось, разве что к нему прибавилось удивление, что она способна на такую ненависть. Образ человека, хлопнувшего себя по лбу, плавал у нее внутри, полненная ядом рыба, которую невозможно извлечь и которая исподволь разлагается
o_huallachain попался на глаза очень интересный флешмоб. Я привожу некое количество цитат из любимых книг, которые много раз перечитывала и каждый раз читаю, как в первый, а вы пытаетесь их угадать. Я отобрала 10 любимых книг, стараясь выбирать в основном наиболее известные вещи. Думаю, некоторые будет угадать очень легко, но вот другие сложнее, потому что мне приходилось искать куски без очевидных подсказок, а в одном случае убрать фамилию главного героя, потому что она упоминается в названии книги. Я выбирала большие куски текста, поэтому их всего 10. В каждом есть подсказки, так что если вы хоть раз читали произведение, скорее всего угадаете. Некоторые можно угадать даже логически :)
Итоги подведем завтра вечером.
Комменты скрываю.
upd. Уточнение по просьбам трудящихся: ответы после гугления - это грех. Ну, и просто неспортивно. Гугление после ответов не возбраняется, разумеется. :)
1.
Экельс медленно вдыхал воздух - с воздухом что-то произошло, какое-то химическое изменение, настолько незначительное, неуловимое, что лишь слабый голос подсознания говорил Экельсу о перемене. И краски - белая, серая, синяя, оранжевая, на стенах, мебели, в небе за окном - они... они... да: что с ними случилось? А тут еще это ощущение. По коже бегали мурашки. Руки дергались. Всеми порами тела он улавливал нечто странное, чужеродное. Будто где-то кто-то свистнул в свисток, который слышат только собаки. И его тело беззвучно откликнулось. За окном, за стенами этого помещения, за спиной человека (который был не тем человеком) у перегородки (которая была не той перегородкой) - целый мир улиц и людей. Но как отсюда определить, что это за мир теперь, что за люди? Он буквально чувствовал, как они движутся там, за стенами, - словно шахматные фигурки, влекомые сухим ветром...
Зато сразу бросалось в глаза объявление на стене, объявление, которое он уже читал сегодня, когда впервые вошел сюда.
Что-то в нем было не так.
2.
"Седьмая - себе. Еленка рыжая и Николка. Кончено. Будут мучить. Погоны
вырежут. Седьмая себе".
Боком стремясь, чувствовал странное: револьвер тянул правую руку, но
как будто тяжелела левая. Вообще уже нужно останавливаться. Все равно нет
воздуху, больше ничего не выйдет. До излома самой фантастической улицы в
мире (Фамилия героя) все же дорвался, исчез за поворотом, и ненадолго получил
облегчение. Дальше безнадежно: глуха запертая решетка, вон, ворота громады
заперты, вон, заперто... Он вспомнил веселую дурацкую пословицу: "Не
теряйте, куме, силы, опускайтеся на дно".
И тут увидал ее в самый момент чуда, в черной мшистой стене,
ограждавшей наглухо смежный узор деревьев в саду. Она наполовину
провалилась в эту стену и, как в мелодраме, простирая руки, сияя
огромнейшими от ужаса глазами, прокричала:
- Офицер! Сюда! Сюда...
3.
Много есть прекрасного в России, 17-ое октября, конституция, как спит Иван Павлыч. Но лучше всего в чистый понедельник забирать соленья у Зайцева (угол Садовой и Невск.). Рыжики, грузди, какие-то вроде яблочков, брусника - разложена на тарелках (для пробы). И испанские громадные луковицы. И образцы капусты. И нити белых грибов на косяке двери.
И над дверью большой образ Спаса, с горящею лампадой. Полное православие.
И лавка небольшая. Все дерево. По-русски, И покупатель - серьезный и озабоченный, - в благородном подъеме к труду и воздержанию.
Вечером пришли секунданты на дуэль. Едва отделался.
В чистый понедельник грибные и рыбные лавки первые в торговле, первые в смысле и даже в истории. Грибная лавка в чистый понедельник равняется лучшей странице Ключевского.
4.
- Она была хорошенькая?
- Хорошенькая? - повторил он.- Слушайте, мистер, когда я
увижу на том свете первого ангела, если только богу угодно будет
меня до этого допустить, так я рот разину не на красоту
ангельскую, а только на крылышки за спиной, потому что красоту
ангельскую я уже видал Не было человека во всем Илиуме, который
в нее не влюбился бы, кто явно, а кто тайно. Она за любого могла
выйти, только бы захотела. Он сплюнул на пол. А она возьми и
выйди за этого голландца, сукина сына этого! Была невестой моего
брата, а тут он явился, ублюдок этот Отнял ее у брата вот так! -
Марвин Брид снова щелкнул пальцами - Наверно, это предательство
и неблагодарность и вообще отсталость и серость называть
покойника, да еще такого знаменитого человека, как Феликс
Хониккер, сукиным сыном Знаю, все знаю, считалось, что он такой
безобидный, такой мягкий, мечтательный, никогда мухи не обидит,
и плевать ему на деньги, на власть, на шикарную одежду, на
автомобили и всякое такое, знаю, как он отличался от всех нас,
был лучше нас, такой невинный агнец, чуть ли не Христос чуть ли
не сын божий.
5.
После этого конунгу с дружинниками не спалось, а ночь тянулась тихая, и
только под утро вдруг обрела голос река. Валуны и мели захлестнуло
половодьем, потом вода схлынула. Изен струился и клокотал деловито, как ни в
чем не бывало.
На рассвете они изготовились к походу. За бледно-серой дымкой вставало
невидимое солнце. Отяжелела, напитавшись стылым смрадом, сырая утренняя
мгла. Медленно ехали по широкой, ровной и гладкой дороге. Слева сквозь туман
виднелся длинный горный отрог - въезжали в Нан-Курунир, Колдовскую логовину,
открытую лишь с юга. Когда-то была она зеленой и пышной; ее орошал
полноводный Изен, вбирая ручьи, родники и дождевые горные потоки, и вся
долина возделывалась, цвела и плодоносила.
6.
Наукой здесь и не пахло. Пахло мистикой. Преисподней здесь пахло,
государи мои! Эта мысль приходила на ум всякому, кто хоть раз видел в
действии портфель Агасфера Лукича. Портфель этот был таков, что с первого
взгляда не производил какого-нибудь особенного впечатления: очень большой,
очень старый портфель, битком набитый папками и какими-то бланками. Обычно
он мирно стоял где-нибудь под рукой своего владельца и вел себя вполне
добропорядочно, но только до тех пор, пока Агасферу Лукичу не подступала
надобность что-нибудь в него поместить. То есть, когда Агасфер Лукич
что-нибудь из этого портфеля доставал, портфель реагировал на это, как
любой другой битком набитый портфель: он сыто изрыгал из недр своих лишние
папки, рассыпал какие-то конверты, исписанные листы бумаги, какие-то
диаграммы и графики, подсовывал в шарящую руку ненужное и прятал искомое.
Однако же когда портфель открывали, чтобы втиснуть в него что-нибудь еще
(будь то деловая бумага или целлофановый пакет с завтраком), вот тут можно
было ожидать чего угодно: фонтанчика ледяной воды, клубов вонючего дыма,
языка пламени какого-нибудь и даже небольшой молнии с громом. По моим
наблюдениям, Агасфер Лукич и сам несколько остерегался своего портфеля в
такие минуты.
7.
Женщина сладко улыбнулась, и шагнула к Марине, не спуская с
нее горящих глаз. Марина сразу все поняла, пригнулась и
выставила перед собой совок. Тогда женщина бросила ящик в траву,
зашипела и прыгнула на Марину, целясь ей головой в живот. Марина
успела заслониться от удара пакетом и смазала ее совком по лицу,
а потом еще пнула ногой. Женщина завизжала и отскочила.
- Катись отсюда, гадина! - крикнула Марина.
- Сама гадина, - пятясь и дрожа, прошипела женщина, -
поналетели тут к нам, суки позорные...
Марина шагнула к ней, размахнулась совком, и женщина
быстро-быстро убежала в темноту. Марина склонилась над ее
ящиком, выбрала несколько мягких мокрых помидоров получше и
положила в свой пакет.
- Еще кто к кому поналетел! Сраная уродина! - победно
крикнула она в ту сторону, куда скрылась женщина, и зашагала к
мосту; не дойдя до него нескольких метров, она остановилась,
подумала, вернулась и захватила с собой брошенный сраной
уродиной ящик.
"Какая страшная", - с омерзением думала она по дороге.
Сложив продукты в углу норки, Марина опять вылезла и,
словно на крыльях, на четвереньках понеслась к пансионату. У нее
было очень хорошее настроение.
- Вот такие песни, - шептала она, зорко вглядываясь во
тьму.
Наконец, она нашла то, что искала - на газоне стоял
маленький стог сена, накрытый полиэтиленом. Марина заметила его
еще в первый день. За несколько рейдов она перетаскала к себе
все сено, потом, удивляясь и радуясь своей лихости, подкралась к
стене пансионата и медленно пошла вдоль нее, пригибаясь, когда
проходила мимо окон. Одно из них было открыто, и из-за него
доносилось громкое дыхание спящих. Марина, отворачиваясь, чтобы
случайно не увидеть своего отражения в стекле, подкралась к
черному проему, подпрыгнула, одним сильным и красивым движением
сорвала висящую на окне штору и, не оборачиваясь, кинулась назад
к норке.
8.
Он выглянул в окно, посмотрел на пустырь, на Королевскую ночлежку,-
нигде никакого движения. Док не знал, сколько народу придет и кто
именно. Но чувствовал, что за ним наблюдают. Он чувствовал это весь
день. Никого не видел поблизости, но знал - не одна пара глаз неотступно
следит за ним. Так значит, это сюрприз. Что ж, так и будем действовать.
И Док не стал нарушать заведенный распорядок, вел себя, как всегда.
Пошел к Ли Чонгу, купил две кварты пива. У Ли царило приглушенное на
восточный лад волнение. Значит, они тоже придут. Док вернулся в
лабораторию и налил себе стакан пива. Первый выпил, чтобы утолить жажду,
второй - для удовольствия Пустырь и улица как вымерли.
Мак с ребятами сидели у себя дома как взаперти. Becь день гудела
плита, кипятили для мытья воду. Выкупало даже Милочку и повязали ей на
шею красный бантик.
- Когда мы туда пойдем? - спросил Элен.
- Думаю, не раньше восьми,- ответил Мак.- Но я не против выпить
сейчас по маленькой для согрева.
- Может, и Док хочет выпить для согрева,- сказал Хьюги.- Я бы пошел
отнес ему бутылку просто так.
- Не надо,- сказал Мак.- Док пошел к Ли за пивом
- Ты думаешь, он ничего не подозревает? - спросил Джонс.
- С чего бы ему подозревать? - сказал Мак.
Два кота в клетке затеяли свару, и весь наличный состав взвыл,
выгнул спину дугой. Поймали двадцать одного кота, меньше, чем наметили.
- А как мы отнесем туда этих котов? - спросил Хьюги.- Такая большая
клетка в дверь не пройдет.
- А мы и не понесем,- сказал Мак.- Помните, что получилось с
лягушками. Просто скажем про них Доку. Он потом придет и сам заберет их.
9.
И вот наконец он получил то,
чего желал, но сделал это так торопливо и плохо, как если бы он был много
старше или совсем молокосос. Он был настолько подавлен, что его трудно было
узнать, стал плакать теплыми, как моча, слезами, и такое скорбное было у
него лицо, такая тоска в глазах, такое огромное сиротское одиночество, что
мне стало его жалко, его и всех мужчин на свете, так жалко, что я стала
гладить его по голове кончиками пальцев, стала утешать: "Полно, не
расстраивайтесь так, мой генерал, не надо! Еще вся жизнь впереди". А в это
самое время босой индеец с мачете увел Понсио Даса в глубь сада и убил его
там, потому что иначе генерал обзавелся бы заклятым врагом на всю жизнь,
убил и изрезал тело на такие мелкие кусочки, что их принялись растаскивать
свиньи, так что беднягу Понсио не удалось даже собрать в целости перед тем,
как похоронить, -- вот каким он был, вот какие воспоминания являлись к нему
из прошлого, лишь усугубляя мрачное состояние его духа, его злобу, вызванную
тем, что густой настой его власти оказался настолько разбавленным водичкой,
что власть эта была бессильна разбить колдовские чары какого-то там
затмения! Черная желчь стала разливаться в нем, когда он сидел за игорным
столиком напротив хладнокровного и невозмутимого генерала Родриго де
Агилара, своего дорогого друга, единственного из военных, кому он доверял,
кому вверил свою жизнь после того, как подагра сковала суставы босого
ангела-хранителя, вооруженного мачете; он глядел на своего дорогого друга и
думал, что, может, причина всех несчастий состоит как раз в том, что он
слишком доверяет своему дорогому другу, в том, что он дал ему слишком
большие права.
10.
Аньес теперь продолжала путь, зажав ладонями уши.
В эту минуту прохожий, шедший навстречу ей, обвел ее ненавидящим взглядом и хлопнул себя рукою по лбу: на языке жестов всех стран это означает, что человека считают дураком, чокнутым или слабоумным. Аньес поймала этот взгляд, эту ненависть, и ее обуяло бешенство. Она остановилась. Ей хотелось броситься на этого человека. Ударить его. Но она не смогла, толпа уносила ее все дальше, кто-то врезался в нее, ибо на тротуаре нельзя было стоять на месте долее секунды-другой.Поневоле она двинулась дальше, но не переставала думать об этом человеке: они оба шли под один и тот же грохот, но, несмотря на это, он счел необходимым дать ей понять, что у нее нет никакого повода, а возможно, и никакого права затыкать уши. Этот человек призывал ее к порядку, который она нарушила своим жестом. Это было само равенство, которое от его лица делало ей выговор, не допуская, чтобы некий индивид отказывался принять то, что должны принимать все. Это само равенство запрещало ей быть в разладе с миром, в котором мы все живем.
Желание убить этого человека не было всего лишь мимолетной реакцией. Хотя непосредственное возмущение и прошло, это желание в ней осталось, разве что к нему прибавилось удивление, что она способна на такую ненависть. Образ человека, хлопнувшего себя по лбу, плавал у нее внутри, полненная ядом рыба, которую невозможно извлечь и которая исподволь разлагается