...
Никто никогда никому ничего не должен.
Никто никого не обязан любить до гроба.
Но только твой голос звенит у меня под кожей
По-прежнему нежно и невыносимо Громко.
И мне этой дозы еще для десятка песен
И сотни безумных стихов непременно хватит.
Мне только бы знать, что здоров ты, доволен, весел -
И все хорошо.
Лишь порою тоска накатит
О том, что могло бы, когда-нибудь…
Но не вышло.
Мне в светлое «завтра» оплачен билет на кассе.
Но алыми нитями в памяти образ вышит.
Никто до сих пор не затмил его, не закрасил.
Хотя и старались.
Дрожащими голосами
Внушали, что лучше меня не найти на свете.
А я бормотала, буравя песок глазами,
О том, что взаимностью им не могу ответить.
Они обижались, пытаясь в укор мне ставить
Мои «непомерно завышенные запросы».
Но дело все в том, что нельзя никого заставить
Любить или не любить.
Все - предельно просто.
Любимым не строят клеток, не варят зелий,
Цепей не куют.
Их свобода - всего дороже.
Ведь счастье - не клад для удушливых подземелий.
Никто никогда никому ничего не должен.
(автор неизвестен)
Никто никого не обязан любить до гроба.
Но только твой голос звенит у меня под кожей
По-прежнему нежно и невыносимо Громко.
И мне этой дозы еще для десятка песен
И сотни безумных стихов непременно хватит.
Мне только бы знать, что здоров ты, доволен, весел -
И все хорошо.
Лишь порою тоска накатит
О том, что могло бы, когда-нибудь…
Но не вышло.
Мне в светлое «завтра» оплачен билет на кассе.
Но алыми нитями в памяти образ вышит.
Никто до сих пор не затмил его, не закрасил.
Хотя и старались.
Дрожащими голосами
Внушали, что лучше меня не найти на свете.
А я бормотала, буравя песок глазами,
О том, что взаимностью им не могу ответить.
Они обижались, пытаясь в укор мне ставить
Мои «непомерно завышенные запросы».
Но дело все в том, что нельзя никого заставить
Любить или не любить.
Все - предельно просто.
Любимым не строят клеток, не варят зелий,
Цепей не куют.
Их свобода - всего дороже.
Ведь счастье - не клад для удушливых подземелий.
Никто никогда никому ничего не должен.
(автор неизвестен)