Неэффективный контроль и карательные убытки
Институт карательных убытков сложился в общем праве, т.е. вырос из практики судов. Англосаксонские суды - не российские, и государевыми людьми себя не ощущают.
Вскоре после кемеровской трагедии я наткнулся на одно старое американское дело - Pinto case. Иск был предъявлен к компании Форд о компенсации вреда жизни и здоровью: из-за газового баллона, размещенного производителем в небезопасном месте, в результате аварии сгорела женщина, а несовершеннолетнему пассажиру был причинен тяжкий вред здоровью. Коллегия присяжных, помимо собственно компенсации, присудила пострадавшим $125 млн карательных убытков. Вышестоящей инстанцией эта сумма была снижена до $3,5 млн.
Таких примеров, хотя и менее трагичных, в американской практике, известной своим положительным отношением к карательным убыткам, довольно много - достаточно вспомнить несколько дел с многотысячными и миллионными компенсациями за обжигающий кофе. Все эти кейсы объединяет одно - они иллюстрируют возможность частных лиц привлекать небрежных предпринимателей к ответственности, которую они почувствуют.
Применение штрафных убытков имеет множество задач, которые можно назвать их преимуществами. В нашем случае это, в первую очередь, контроль, превенция и наказание нарушителей в условиях неэффективности публичных органов.
А. Карапетов, говоря о частноправовой модели контроля (private enforcement), приводит в пример те же США, где полномочий у контролирующих органов значительно меньше, чем в России, а ставка делается именно на привлечение нарушителей к ответственности частными лицами в рамках гражданского права и процесса.[1] Эффективность такой системы достигается за счет простой логики превенции: поняв, что в случае чрезвычайного происшествия или просто причинения вреда клиенту, придется заплатить больше, нежели удастся сэкономить за счет нарушения требований безопасности, большинство других предпринимателей не станет рисковать и создавать для себя возможность подвергнуться карательным убыткам. По той причине, что «частные прокуроры», как назвал таких истцов Д. Маркел[2], лично и материально заинтересованы в привлечении нарушителя к ответственности, возрастают и эффективность самого контроля, и вероятность привлечения. От них не откупишься, как от инспектора, ибо они обоснованно рассчитывают на гораздо большую сумму. Наконец, штрафные убытки выполняют и собственно карательную функцию, заставляя нерадивого предпринимателя претерпеть существенные негативные последствия. Г. Калабрези отдельно выделил функцию “tragic choice”[3] - наказание предпринимателей за осознанное и основанное на конкретных расчетах пренебрежение безопасностью людей в пользу экономии.
Имплементация этого института в российское право порождает множество вопросов о способе определения размера карательных убытков, конкретных основаниях их применения, соотношении с публичными наказаниями и пр. Но эти частные вопросы могут быть тем или иным образом решены. Нынешняя же система принципиально неспособна защитить людей, и это подтверждается серией пожаров, случившихся после Кемерово. Случились бы они, придись владельцам «Зимней вишни» выплатить пострадавшим сотни миллионов карательных убытков? Думаю, уже на следующий день после вынесения такого решения собственники, недолго думая, побежали бы ставить максимально надежные противопожарные системы и расчищать аварийные выходы со всей возможной искренностью своих побуждений. Кроме того, такие меры позволяют решить проблему ничтожных компенсаций морального вреда пострадавшим.
Перефразируя в заключение поговорку, дай человеку административный контроль - и ему никто не поможет, дай ему штрафные убытки - и он сам о себе позаботится.
[1] Карапетов А.Г. Модель защиты гражданских прав. Экономический взгляд // Вестник экономического правосудия Российской Федерации. 2014. № 11. С. 24-80.
[2] Markel, D. (2009) How Should Punitive Damages Work? U. Pa. L. Rev., 157, pp. 1383-1484.
[3] Kalabresi, G. The Complexity of Torts - the Case of Punitive Damages, in: Madden, S. Exploring Tort Law. Cambridge University Press, 2005. Pp. 333-351.
У нас нет эффективных средств для привлечения к ответственности тех, кто в конечном итоге определяет политику организации по вопросам безопасности, в том числе. Ведь конечный интерес в том, чтобы сэкономить на жизни людей, принадлежит бенефициару. Если у него будет отрицательный стимул к такому поведению, он будет требовать от менеджмента соблюдения безопасности. И при карательных убытках к ответственности, строго говоря, привлекается не бенефициар, а организация. Бенефициар, как следствие, ощущает на себе финансовые последствия своей политики.
Источник
Вскоре после кемеровской трагедии я наткнулся на одно старое американское дело - Pinto case. Иск был предъявлен к компании Форд о компенсации вреда жизни и здоровью: из-за газового баллона, размещенного производителем в небезопасном месте, в результате аварии сгорела женщина, а несовершеннолетнему пассажиру был причинен тяжкий вред здоровью. Коллегия присяжных, помимо собственно компенсации, присудила пострадавшим $125 млн карательных убытков. Вышестоящей инстанцией эта сумма была снижена до $3,5 млн.
Таких примеров, хотя и менее трагичных, в американской практике, известной своим положительным отношением к карательным убыткам, довольно много - достаточно вспомнить несколько дел с многотысячными и миллионными компенсациями за обжигающий кофе. Все эти кейсы объединяет одно - они иллюстрируют возможность частных лиц привлекать небрежных предпринимателей к ответственности, которую они почувствуют.
Применение штрафных убытков имеет множество задач, которые можно назвать их преимуществами. В нашем случае это, в первую очередь, контроль, превенция и наказание нарушителей в условиях неэффективности публичных органов.
А. Карапетов, говоря о частноправовой модели контроля (private enforcement), приводит в пример те же США, где полномочий у контролирующих органов значительно меньше, чем в России, а ставка делается именно на привлечение нарушителей к ответственности частными лицами в рамках гражданского права и процесса.[1] Эффективность такой системы достигается за счет простой логики превенции: поняв, что в случае чрезвычайного происшествия или просто причинения вреда клиенту, придется заплатить больше, нежели удастся сэкономить за счет нарушения требований безопасности, большинство других предпринимателей не станет рисковать и создавать для себя возможность подвергнуться карательным убыткам. По той причине, что «частные прокуроры», как назвал таких истцов Д. Маркел[2], лично и материально заинтересованы в привлечении нарушителя к ответственности, возрастают и эффективность самого контроля, и вероятность привлечения. От них не откупишься, как от инспектора, ибо они обоснованно рассчитывают на гораздо большую сумму. Наконец, штрафные убытки выполняют и собственно карательную функцию, заставляя нерадивого предпринимателя претерпеть существенные негативные последствия. Г. Калабрези отдельно выделил функцию “tragic choice”[3] - наказание предпринимателей за осознанное и основанное на конкретных расчетах пренебрежение безопасностью людей в пользу экономии.
Имплементация этого института в российское право порождает множество вопросов о способе определения размера карательных убытков, конкретных основаниях их применения, соотношении с публичными наказаниями и пр. Но эти частные вопросы могут быть тем или иным образом решены. Нынешняя же система принципиально неспособна защитить людей, и это подтверждается серией пожаров, случившихся после Кемерово. Случились бы они, придись владельцам «Зимней вишни» выплатить пострадавшим сотни миллионов карательных убытков? Думаю, уже на следующий день после вынесения такого решения собственники, недолго думая, побежали бы ставить максимально надежные противопожарные системы и расчищать аварийные выходы со всей возможной искренностью своих побуждений. Кроме того, такие меры позволяют решить проблему ничтожных компенсаций морального вреда пострадавшим.
Перефразируя в заключение поговорку, дай человеку административный контроль - и ему никто не поможет, дай ему штрафные убытки - и он сам о себе позаботится.
[1] Карапетов А.Г. Модель защиты гражданских прав. Экономический взгляд // Вестник экономического правосудия Российской Федерации. 2014. № 11. С. 24-80.
[2] Markel, D. (2009) How Should Punitive Damages Work? U. Pa. L. Rev., 157, pp. 1383-1484.
[3] Kalabresi, G. The Complexity of Torts - the Case of Punitive Damages, in: Madden, S. Exploring Tort Law. Cambridge University Press, 2005. Pp. 333-351.
У нас нет эффективных средств для привлечения к ответственности тех, кто в конечном итоге определяет политику организации по вопросам безопасности, в том числе. Ведь конечный интерес в том, чтобы сэкономить на жизни людей, принадлежит бенефициару. Если у него будет отрицательный стимул к такому поведению, он будет требовать от менеджмента соблюдения безопасности. И при карательных убытках к ответственности, строго говоря, привлекается не бенефициар, а организация. Бенефициар, как следствие, ощущает на себе финансовые последствия своей политики.
Источник