трасса М6. Москва-Инжавино(19_25.07): Under The Dying Sun
Сладко возвращаться в родные места, счастливо быть там с любимым.
Пол дороги пели, пол дороги смеялись, следили по карте каждый город и селенье, примечали красивые реки. В машине два велосипеда, две удочки, по паре бутербродов на двоих, два скорпа едем к бабуле скорпиону.
Доехали быстро, а там славно, изо дня в день невозможно мягкие коврижки, булочки, плюшки с парным холодным молоком, квас и собственноручно наловленный нами красик - солёненький, хрустящий, золотой.
Скрутили велосипеды и вперёд. Песковатка совсем измельчала, а вот степь...
Степь - здесь всегда жарит, как следует, но теперь, без дождей, при постоянных 40 и 42 она совсем иссохла. Во все стороны из под ног прыскают зелёные и серые кузнецы, хрустят ломкие низкие травы.
Вдвоём мы дома. Моя славная мускулистая нерпа ныряет в изумрудных заводях озера, единственном зелёном месте, которое можно найти, я рядом по колено в воде, не отрываясь смотрю на гладь полную солнечных бликов где шмыгают желтоухие ужики в охоте за лягушками, покусывают ноги рыбёшки, шныряют молодые щурята. А вокруг невооброзимая смертельная красота, мир от дороги, до соснового бора оставил себе только два цвета - нежный жёлтый и голубая бирюза с примесями цианового. Тропинки бело-жёлтые из глубокого мелкодисперсного огненного песка, раскалённое насыщенное латунное солнце, насыщенно жёлтая трава с островами буйной пыльноголубой полыньи и бескрайнее пронзительно голубое небо. Да мы сами постепенно хамелеоним и принимаем нужную окраску: волосы выгорают, а тела подёрнулись золотом, степные соколы кочевники. Сосновый бор тоже ощутил на себе засуху и таким я его ещё никогда не видела. Настил из иголок высох, смолы преют, запах этот буквально сводит с ума - буд-то в сухой бане, он проникает в лёгкие и очищает, находит пути в самую душу. Песок струится сквозь босые пальцы ног, а степь суха, строга и прекрасна. Здесь понастоящему можно любить, преисполнившись красотой, слышать живые звуки. А ночью чувствовать себя ослепшим и глухим, так тихо и темно, и спать так крепо, как это возможно, и любить так чувственно, наколько может тело, и видеть сны глубин мира.
И можно жить по Прави. Истино тут живут мои боги и без шума города можно слышать их голоса.
Так, вечером развернув лицо, когда пурпурный пульсирующий шар висит прямо напротив, а жемчуговая долька луны зрит в затылок, я внимаю многоголосому таинству жизни, направив стопы к матери земле, оставив открытой голову и корни свои отцу небу, дав разлится сладкой истоме и впитав воздух и звуки жадно, как пьёт сухая земля воду, обрести сознание и истину.
Здесь ночью видно каждую звезду, каждое созвездие, каждый спутник, весь млечный путь. С каждой секундой сияние звёзд всё ярче и в них все цвета, которые только могу придумать.
Ночью, часто мы возвращались по пустынной дороге меж полей, там чувствуется особое дыхание неизвестности и кажется, буд-то русалки и лешие пристально смотрят из-за посадок.
И как всегда слишком быстро пролетело время и уже жду, когда можно будет вернуться назад.
Сладких ночей и добрых дней вам, родные места!
Пол дороги пели, пол дороги смеялись, следили по карте каждый город и селенье, примечали красивые реки. В машине два велосипеда, две удочки, по паре бутербродов на двоих, два скорпа едем к бабуле скорпиону.
Доехали быстро, а там славно, изо дня в день невозможно мягкие коврижки, булочки, плюшки с парным холодным молоком, квас и собственноручно наловленный нами красик - солёненький, хрустящий, золотой.
Скрутили велосипеды и вперёд. Песковатка совсем измельчала, а вот степь...
Степь - здесь всегда жарит, как следует, но теперь, без дождей, при постоянных 40 и 42 она совсем иссохла. Во все стороны из под ног прыскают зелёные и серые кузнецы, хрустят ломкие низкие травы.
Вдвоём мы дома. Моя славная мускулистая нерпа ныряет в изумрудных заводях озера, единственном зелёном месте, которое можно найти, я рядом по колено в воде, не отрываясь смотрю на гладь полную солнечных бликов где шмыгают желтоухие ужики в охоте за лягушками, покусывают ноги рыбёшки, шныряют молодые щурята. А вокруг невооброзимая смертельная красота, мир от дороги, до соснового бора оставил себе только два цвета - нежный жёлтый и голубая бирюза с примесями цианового. Тропинки бело-жёлтые из глубокого мелкодисперсного огненного песка, раскалённое насыщенное латунное солнце, насыщенно жёлтая трава с островами буйной пыльноголубой полыньи и бескрайнее пронзительно голубое небо. Да мы сами постепенно хамелеоним и принимаем нужную окраску: волосы выгорают, а тела подёрнулись золотом, степные соколы кочевники. Сосновый бор тоже ощутил на себе засуху и таким я его ещё никогда не видела. Настил из иголок высох, смолы преют, запах этот буквально сводит с ума - буд-то в сухой бане, он проникает в лёгкие и очищает, находит пути в самую душу. Песок струится сквозь босые пальцы ног, а степь суха, строга и прекрасна. Здесь понастоящему можно любить, преисполнившись красотой, слышать живые звуки. А ночью чувствовать себя ослепшим и глухим, так тихо и темно, и спать так крепо, как это возможно, и любить так чувственно, наколько может тело, и видеть сны глубин мира.
И можно жить по Прави. Истино тут живут мои боги и без шума города можно слышать их голоса.
Так, вечером развернув лицо, когда пурпурный пульсирующий шар висит прямо напротив, а жемчуговая долька луны зрит в затылок, я внимаю многоголосому таинству жизни, направив стопы к матери земле, оставив открытой голову и корни свои отцу небу, дав разлится сладкой истоме и впитав воздух и звуки жадно, как пьёт сухая земля воду, обрести сознание и истину.
Здесь ночью видно каждую звезду, каждое созвездие, каждый спутник, весь млечный путь. С каждой секундой сияние звёзд всё ярче и в них все цвета, которые только могу придумать.
Ночью, часто мы возвращались по пустынной дороге меж полей, там чувствуется особое дыхание неизвестности и кажется, буд-то русалки и лешие пристально смотрят из-за посадок.
И как всегда слишком быстро пролетело время и уже жду, когда можно будет вернуться назад.
Сладких ночей и добрых дней вам, родные места!