Экскурсионные впечатления
На днях ездил с приятелем в г.Александров, который ранее не осматривал (помню только в раннем детстве, когда из Москвы и области отправлять продуктовые посылки было запрещено, мать, чтобы это сделать, ездила именно туда - в ближайший город Владимирской области). В небольших городах я люблю бывать, запечатлевая сохранившуюся старую застройку (это у меня лет с 11-12), но в этом отношении Александров не порадовал: если в некоторых уездных городах центр или какие-то районы сохранились почти нетронутыми, тут удалось сделать всего-то десятка полтора кадров. В остальном город вполне себе ничего: в основном, кроме центра, одно-трехэтажный, цены несколько ниже, чем в Москве (а в кафе, где питались - почти втрое ниже аналогичных московских), гостиница отличная (заполнена, правда, едва на 10%); худшее впечатление - совершенно разбитые дороги, причем - даже тротуары.
Посещение местных музеев оставило, помимо прочих, впечатление, что народная инициатива и вообще сознание идет явно впереди пока еще «положенного» подхода. Экскурсия по знаменитой Слободе (благоустроенной в лучшем виде), даже со скидкой на то, что Грозный - главный местный бренд, представляла сплошную апологию ее обитателя, который представал светочем всего современного ему цивилизованного мира, оболганным Карамзиным («писавшим в основном по иностранным источникам»). При том, замечу, что сама экспозиция, включавшая картины известных «злодейств», ничего такого не предполагала. Однако комментировалась она в духе «это все неправда, а если что и правда - то так и надо было».
В другом случае - в музее «101-го километра», посвященного сидельцам-страдальцам (коих, коль скоро такой специальный музей, полагалось жалеть), девушка-экскурсовод добросовестно выдержала линию и говорила, что положено, но после экскурсии не преминула заметить «от себя», что вообще-то «шпионы» - они шпионы и были, а диссиденты - вообще отъявленные мерзавцы-предатели. Кстати, самый модный в городе ресторан - «СССР» (его нам первым делом рекомендовали; и вот тут цены равны московским), где перед входом разъясняется, какое чудесное это было государство (внутри - манекен советского солдата, портреты, знамена и все такое, но кормят, конечно, много лучше, чем в советских ресторанах брежневской поры, вот тут полного соответствия эпохе достичь не удалось).
Приятное впечатление произвел музей купеческой усадьбы (по совместительству и художественный): при крайней скудости выделенных средств (что бросалось в глаза) удалось из загаженного до 92-го года совучреждениями здания сделать-таки «конфетку». Вопрос о судьбе владельцев усадьбы экскурсоводу, правда, не понравился: сказано было лишь, что дети их были бездетны - «так что никаких наследников быть не может».
А вот «Литературно-художественный музей Марины и Анастасии Цветаевых» несколько озадачил. Во дворе музейного дома (подумал было, что это и есть тот, где они жили) обнаружилась неглубокая, но обширная яма. Оказалось, что здесь-то мемориальный дом еще полтора года назад и стоял, но стал ветшать, и областное начальство, найдя его вид непрезентабельным, приказало заменить новоделом, однако выделенных денег хватило только на то, чтобы снести подлинник (который, собственно, и был единственным экспонатом, ибо никаких иных, кроме увеличенных копий фотографий, там нет; это, как было сказано, «музей метафор»). Московские традиции лужковского времени (где возведение на месте сносимых исторических зданий их копий вошло в привычку) у соседей, как видно, живут и побеждают.
Посещение местных музеев оставило, помимо прочих, впечатление, что народная инициатива и вообще сознание идет явно впереди пока еще «положенного» подхода. Экскурсия по знаменитой Слободе (благоустроенной в лучшем виде), даже со скидкой на то, что Грозный - главный местный бренд, представляла сплошную апологию ее обитателя, который представал светочем всего современного ему цивилизованного мира, оболганным Карамзиным («писавшим в основном по иностранным источникам»). При том, замечу, что сама экспозиция, включавшая картины известных «злодейств», ничего такого не предполагала. Однако комментировалась она в духе «это все неправда, а если что и правда - то так и надо было».
В другом случае - в музее «101-го километра», посвященного сидельцам-страдальцам (коих, коль скоро такой специальный музей, полагалось жалеть), девушка-экскурсовод добросовестно выдержала линию и говорила, что положено, но после экскурсии не преминула заметить «от себя», что вообще-то «шпионы» - они шпионы и были, а диссиденты - вообще отъявленные мерзавцы-предатели. Кстати, самый модный в городе ресторан - «СССР» (его нам первым делом рекомендовали; и вот тут цены равны московским), где перед входом разъясняется, какое чудесное это было государство (внутри - манекен советского солдата, портреты, знамена и все такое, но кормят, конечно, много лучше, чем в советских ресторанах брежневской поры, вот тут полного соответствия эпохе достичь не удалось).
Приятное впечатление произвел музей купеческой усадьбы (по совместительству и художественный): при крайней скудости выделенных средств (что бросалось в глаза) удалось из загаженного до 92-го года совучреждениями здания сделать-таки «конфетку». Вопрос о судьбе владельцев усадьбы экскурсоводу, правда, не понравился: сказано было лишь, что дети их были бездетны - «так что никаких наследников быть не может».
А вот «Литературно-художественный музей Марины и Анастасии Цветаевых» несколько озадачил. Во дворе музейного дома (подумал было, что это и есть тот, где они жили) обнаружилась неглубокая, но обширная яма. Оказалось, что здесь-то мемориальный дом еще полтора года назад и стоял, но стал ветшать, и областное начальство, найдя его вид непрезентабельным, приказало заменить новоделом, однако выделенных денег хватило только на то, чтобы снести подлинник (который, собственно, и был единственным экспонатом, ибо никаких иных, кроме увеличенных копий фотографий, там нет; это, как было сказано, «музей метафор»). Московские традиции лужковского времени (где возведение на месте сносимых исторических зданий их копий вошло в привычку) у соседей, как видно, живут и побеждают.