персона

Dec 17, 2012 02:20


Искусство как самоудовлетворение может, безусловно, иметь
определенное значение - в первую очередь для художника. Таким образом, если
быть до конца откровенным, я воспринимаю искусство (не только киноискусство)
как нечто несущественное. Литература, живопись, музыка, кино и театр сами
зачинают себя и сами себя производят на свет. Возникают и исчезают новые
мутации, новые комбинации, движение извне кажется нервозно-жизнедеятельным -
величественное рвение художников спроецировать для самих себя и, для все
более скучающей, публики картину мира, уже не интересующегося ни их мнением,
ни их вкусами. В немногочисленных заповедниках художников карают, считая
искусство опасным и потому достойным удушения или контроля. В основном же,
однако, искусство свободно, бесстыдно, безответственно, как сказано:
движение интенсивно, почти лихорадочно и напоминает, как мне представляется,
змеиную кожу, набитую муравьями. Сама змея давно мертва, съедена, лишена
яда, но оболочка, наполненная суетливой жизнью, шевелится.

Быть художником ради самого себя не
всегда приятно. Но здесь есть одно огромное преимущество: у художника равные
условия с любым другим живым созданием, тоже существующим только ради самого
себя. В результате возникает, очевидно, довольно многочисленное братство,
обитающее таким способом в эгоистической общности на этой теплой, грязной
земле под холодным и пустым небом.

Мои родители проповедовали набожность, любовь и смирение. Я старался
изо всех сил. Но пока в моем мире существовал бог, я не мог даже близко
подойти к своей цели. Смирение было недостаточно смиренным. Любовь была в
любом случае - намного слабее любви Христа, святых или даже моей матери. А
набожность отравлена тяжелыми сомнениями. Теперь, когда бога нет, я
чувствую, что все это - мое. Набожность перед жизнью. Смирение перед своей
бессмысленной судьбой. И любовь к другим испуганным, измученным, жестоким
детям.

Я наконец-то послал к черту (где ему и место) евангелие
понятности, вколоченное в меня еще с тех пор, "Фильминдастри". Сегодня мне
кажется, что в "Персоне" - и позднее в "Шепотах и криках" - я достиг своего
предела. Что я свободно прикасаюсь к бессловесным тайнам, выявить которые
способен только кинематограф.

картины, бергман

Previous post Next post
Up