В этом году юбилей поездки Чехова на Сахалин
лужи в Холмске - фото Насти Тикк
ШЕЙМАС ХИНИ
(1939)
Из книги "ОСТРОВ ПОКАЯНИЯ"
Chekhov on Sakhalin
Чехов на Сахалине
Итак, расплатившись со своим «долгом медицине»,
Он впервые пил коньяк на берегу океана,
Со всем пройденным и увиденным за спиной.
Голова его кружилась от свободы, как тройка.
В Тюмени, из-за частокола своих тридцати,
Он смотрел, и видел на милю вглубь себя,
Как сквозь прозрачную воду:
Как на Байкале, у поручней парохода.
Призрачная Москва была как утерянная молодость.
Так кто же он был, смакующий коньяк,
Среди недоумевающего бомонда
Местного каторжного поселения, -
Он, рождённый, можно сказать, под прилавком?
Что, по крайней мере, означало хорошо знать себе цену.
Не певчий в хоре, дающий радость,
Благословлённый стоять здесь, с бокалом, сверкая.
Согревающий, как драгоценный камень,
Среди здешней бойкой молодёжи,
Униженной и оскорблённой, и ощущая,
Как под полуденным солнцем холодеет стекло.
Когда он встряхнул и разбил бокал о камни,
Это прозвучало, как звон кандалов.
Это потрясло его.
Он как бы стряхнул груз собственной свободы.
Нащупать стиль - не путь, не тезис -
Прочь от истязаний. Он, который выдавил
Из себя раба и проснулся свободным,
Следовал за сопровождающим по Сахалину.
пер. ПАВЛА КАМИНСКОГО
-------------------------------------------------------------
краткая справка из Викпендии:
Шеймас Джастин Хини (Seamus Justin Heaney, родился 13 апреля 1939) - ирландский, поэт, переводчик и преподаватель. Лауреат Нобелевской премии по литературе 1995 года «За лирическую красоту и этическую глубину поэзии, открывающую перед нами удивительные будни и оживающее прошлое».
Дружил с И.Бродским.
Привожу подлинник стихов:
CHEKHOV ON SAKHALIN
So, he would pay his "debt to medicine".
But first he drank cognac by the ocean
With his back to all he traveled north to face.
His head was swimming free as the troikas
Of Tyumin, he looked down from the rail
Of his thirty years and saw a mile
Into himself as if he were clear water.
Lake Baikal from the deckrail of the steamer.
That far north, Siberia was south.
Should it have been an ulcer in the mouth,
The cognac that the Moscow literati
Packed off with him to a penal colony -
Him, born, you may say, under the counter?
At least that meant he knew its worth. No cantor
In full throat by the iconostasis
Got holier joy than he got from that glass.
That shone and warmed like diamonds warming
On some pert young cleavage in a salon,
Inviolable and affronting.
He felt the glass go cold in the midnight sun.
When he staggered up and smashed it on the stones
It rang as clearly as the convicts' chains
That haunted him. In the months to come
It rang on like the burden of his freedom.
To try the right tone - not tract, not thesis -
And walk away from floggings. He who thought to squeeze
His slave's blood out and waken the free man
Shadowed a convict guide through Sakhalin.
Ещё один вариант перевода можно прочесть здесь: http://kancelbogen.livejournal.com/46453.html
_________________________________
лужи в Холмске - фото Насти Тикк tikk
Некоторые мысли Чехова:
“К моим мыслям о человеческом счастье всегда почему-то примешивалось что-то грустное…
Я соображал: как, в сущности, много довольных, счастливых людей! Какая это подавляющая сила! Вы взгляните на эту жизнь: наглость и праздность сильных, невежество и скотоподобие слабых, кругом бедность невозможная, теснота, вырождение, пьянство, лицемерие, враньё… Между тем во всех домах и на улицах тишина, спокойствие; из пятидесяти тысяч, живущих в городе, ни одного, который бы вскрикнул, громко возмутился… Всё тихо, спокойно, и протестует одна только немая статистика: столько-то с ума сошло, столько-то вёдер выпито, столько-то детей погибло от недоедания… И такой порядок, очевидно, нужен; очевидно, счастливый чувствует себя хорошо только потому, что несчастные несут своё бремя молча, и без этого молчания счастье было бы невозможно. Это общий гипноз. Надо, чтобы за дверью каждого довольного, счастливого человека стоял кто-нибудь с молоточком и постоянно напоминал бы стуком, что есть несчастные, что, как бы он ни был счастлив, жизнь рано или поздно покажет ему свои когти, стрясётся беда - болезнь, бедность, потери, - и его никто не увидит и не услышит, как теперь он не видит и не слышит других”. (рассказ "Крыжовник")
Из впечатлений о поездке: Народ «независимый, самостоятельный и с логикой».
Есть у Чехова описание быта сибирских золотопромышленников, которые «не пьют ничего, кроме шампанского, и в кабак ходят не иначе, как только по кумачу, который расстилается от избы вплоть до кабака».
И еще одно горькое наблюдение: вокруг уйма лесного зверья, изобилие дичи и рыбы, а народ голодает и питается одной черемшой... «Русский человек - большая свинья. Если спросить, почему он не ест мяса и рыбы, то он оправдывается отсутствием привоза, путей сообщения и т. п., а водка, между тем, есть даже в самых глухих деревнях и в количестве, каком угодно. Должно быть, пить водку гораздо интереснее, чем трудиться...».
пост Дуэ на Сахалине
охотское побережье. фото Насти Тикк
tikk