Четыре стихотворения Сохраба Сепехри
Дорогие мои друзья,
21 апреля для всех нас было ознаменовано годовщиной смерти Сохраба Сепехри (1928-1980) - удивительного иранского поэта и художника, оставившего неизгладимый след в душах миллионов людей.
Я выбрал для вас четыре стихотворения Сепехри в переводе Юлтан Садыковой.
Переводы современной иранской поэзии на русский язык можно найти на сайте www.youltan.com, а также в группе facebook.com/youltan.poetry.
«За морями»
я построю лодку.
я построю лодку.
её спущу на воду и уплыву отсюда,
от земли, чужой мне,
где никого не найдётся,
кто бы в заросшей лесом
долине любви
героев ото сна пробудил бы.
в лодке моей не будет
сетей рыболовных, и в сердце
моём не будет мечтаний
о жемчуге. плыть буду, плыть я.
и не привяжусь душою
ни к синим водам моря,
ни к волооким русалкам,
что вдруг возникая в сияньи
одиночества рыбаков бедных,
с длинных кос рассыпают
свои обманные сказки.
плыть буду, плыть я и петь буду.
плыть нужно прочь от города,
где в мужчине легенды умерли,
где в женщине нет столько радости,
сколько дарит гроздь виноградная,
где в залах ни одно зеркало
не повторяет веселья,
где в лужах не отражается
даже свет фонарей, нужно
прочь плыть, прочь отсюда.
ночь свою песню спела.
теперь настал черёд окон.
петь буду, петь я
и плыть буду.
за морями есть город, в нём окна
навстречу всему распахнуты,
в чём красота является.
город, в котором голуби
на крышах живут и любуются
на фонтаны людского разума,
а в ладони любого ребёнка
десятилетнего - ключ к познанию.
в том городе стены сырцовые.
на них люди смотрят с нежностью,
видя в глине чёрствой тёплый огонь
и грядущие сны безмятежные.
там земля слышит музыку чувств твоих,
и ветрами доносится шелест
крыльев диковинных птиц,
о которых в легендах пелось.
за морями есть город, где солнце
простирается так, чтоб хватило
его всем глазам, всем глазам,
что откроются на восходе.
и поэты - наследники там
воды, мудрости, света.
за морями есть город. нужно
построить лодку,
построить лодку.
«И послание в пути»
однажды
однажды я приду и принесу послание.
пущу по венам свет и что есть мочи крикну:
«ай корзины, полные сна корзины!
я принёс яблоко,
красное яблоко солнца».
я приду,
попрошайке в ладони вложу гроздь цветущей сирени,
подарю прокажённой красавице новые серьги,
слепому скажу: «ну разве на сад любоваться не дивно?»
лоточником стану, ходить буду по переулкам,
распевая: «роса, роса, посмотрите!»
человеку, идущему мимо, скажу: «твоя правда.
как же ночи темны, подарю им Путь млечный».
на мосту над рекою девчушка без ног смотрит в небо.
я Большую медведицу ей ожерельем надену на шею.
вырву каждое бранное слово из уст,
все эти стены, заборы снесу,
разбойникам крикну: «там караван
сундуки драгоценных улыбок привёз!»
раздеру тучи в клочья и нитью свяжу глаза с солнцем,
с сердцами любовь, тень с водой, ветви с ветром,
под пенье сверчков сомкну веки
и в сон провалюсь чей-то детский,
пущу в небо змеев бумажных, полью лейкой розы в горшках,
к лошадям и коровам приду, перед ними рассыплю
траву молодую, зелёную…
я
расстелю свою нежность.
измученной жаждой кобыле - ведро росы принесу,
если встречу осла на дороге дряхлого -
всех перебью его оводов.
я приду,
и на том, что осталось от стен,
посажу по гвоздике,
под каждым окном
читать буду стихи,
по сосне подарю
я каждой вороне,
змее прошепчу:
«как много величья в лягушке!»
я буду мирить,
я буду знакомить.
идти.
есть свет.
любить буду.
«Чистый цвет»
небо голубее.
вода голубее.
я на веранде.
Рана́ в пруду бельё стирает.
падают листья.
мать говорила утром:
«время печали».
я ей ответил:
«жизнь - яблоко.
с кожурой кусать нужно».
женщина
из соседнего дома
в своём окне
плетёт сети, поёт песни.
я пою Веды.
иногда рисую
карандашом:
камень, облако, птицу.
солнце сплошное.
скворцы прилетели.
цветы настурции только что распустились.
я делю
гранат на зёрна.
говорю про себя:
«хорошо бы было,
если бы можно было увидеть
у людей этих
зёрна
сердца…»
брызжет в глаза мне сок граната.
слёзы лью.
мать смеётся.
Рана́ тоже.
«Зов начала»
скорей обуться… кто там позвал: «Сохраб?..»
знаком был этот голос мне, как ветер телу
дрожащего листа.
спит мама, Парванэ и Манучехр тоже,
все в городе, должно быть, спят.
по головам секунд, будто бы поминальной песней,
медленно, нежно,
проходит июньская ночь.
прохладный ветер
с зелёных краёв одеяла
сметает мой сон. пахнет дальней дорогой.
подушка моя
полна музыки перьев
беспокойных ласточек,
полна шелеста крыльев.
утро наступит,
и в глазных впадинах,
в этих плошках с водой,
поселится небо.
этой ночью я должен
тронуться в путь, я, который
с людьми говорил здесь из самых распахнутых окон,
но о времени нашем разумного слова не слышал,
никто не бросал на землю влюблённого взгляда,
никто, видя сад, не приходил в восхищенье,
не замечал прилетевшей на пашню сороки.
словно туча, сжимается сердце моё от грусти,
когда из окна повзрослевшую дочку соседей - Гурию -
вижу я, у подножья редчайшего на земле вяза сидящую
и зубрящую фикх, зубрящую так старательно…
однако бывают мгновения взлётов: я как-то раз
поэтессу встретил. забыв обо всём, она в воздух смотрела.
и так растворилась в нём, так с ним слилась,
что в её глазах
отложило яйца небо.
а в одну из ночей
у меня спросил
незнакомый мужчина:
«вы не скажете, сколько часов идти
до восхода винограда?»
этой ночью я тронуться в путь должен,
этой ночью
я чемодан с собой возьму, в котором, быть может,
рубаха одиночества моего поместится.
я должен отправиться туда,
я должен отправиться
в края, где деревья богатырских сказаний растут,
к просторам без слов, так долго звавшим меня.
вот снова кто-то позвал:
«Сохраб?..»
во что мне обуть
босые ноги мои?..
---
фикх - исламское правоведение, нормативно-правовая часть шариата.
Парванэ, Манучехр - имена сестры и брата поэта.