Утомленные солнцем-2: Цитадель.
"Утомленные солнцем", "Предстояние", "Цитадель" - кино отнюдь не о сталинизме, не о православии, не о предательстве и уж точно не о войне. Всё перечисленное там есть, но кино не об этом. Русские, немцы, свои-чужие, война-мир, вера, семья, власть, любовь-ненависть и множество других образов, конфликтов и движущих сил в трилогии, разумеется, присутствует, на ликах войны вообще построены две части из трех, но это кино кое-о-чем другом. О том, что больше всего этого, вместе взятого. И оно в трилогии "Утомленные солнцем" присутствует самым явным образом.
"Цитадель" и "Предстояние" (вместе) структурно наследуют двум главным литературным памятникам в истории: это "Одиссея" и "Илиада". Штурм Цитадели в начале и в конце третьего фильма - это "Илиада", осада Трои. Весь остальной путь Котова в двух фильмах - это "Одиссея" (включая возвращение на Итаку: в "Одиссее" в отсутствие хозяина бесчинствуют женихи Пенелопы - в "Цитадели" мы видим примерно то же вокруг жены Котова, Маруси). И вот что важно: у Гомера в обеих поэмах фигурируют боги, которые помогают и мешают персонажам - в двух частях "Утомленных солнцем-2" также важным, определяющим ВСЕ события действующим лицом, является Бог/природа/вселенная/провидение - выбирайте тот термин, какой вам больше нравится. Правда, у Гомера боги действуют лично, а у Михалкова - опосредованно: через людей, животных, насекомых, через неодушевленные предметы и через поступки героев. В "Цитадели" мы узнаем, какие именно поступки в прошлом у Котова - оказывается, в Гражданскую войну "легендарный комдив" вытворял ужасные вещи: травил газом взбунтовавшихся крестьян, зарубил священника, и так далее. Учитывая, что вопросы метафизики занимают в картине далеко не последнее место, вполне можно предположить, что вообще весь тот кошмар, который выпал на долю Котова - начиная с событий оригинальных "Утомленных солнцем" (1994) - это расплата за грехи. И вот в последней трети заключительного фильма Сталин говорит Котову: "Важно не "за что" тебя посадили - важно, зачем тебя посадили. А посадили затем, чтобы вовремя выпустить". У Сталина свои планы насчет Котова, Цитадели, 15000 гражданских, о чем он и сообщает Котову, но у Бога - свои, и он реализует их постоянно, никого ни о чем не спрашивая и никому ничего не сообщая - виден только результат, и это Михалков показывает в финальной сцене штурма. И именно поэтому "Предстояние" состояло из разрозненных новелл, из событий, раскиданных во времени и в пространстве. Из всех искусств только кино позволяет соединять время и пространство и наглядно демонстрировать эти тончайшие взаимосвязи между глобальными событиями и взмахами крыльев бабочки. Первый фильм заканчивался просторным общим планом - портретом Сталина, взлетавшим над полем, третий фильм начинается с макроплана комара, появляющегося на свет - и где-то ближе к концу "Цитадели" приходит осознание того, что эти два абсолютно разных кадра очень тесно связаны между собой, будучи разделенными тремя часами экранного времени "Предстояния" и семнадатью (!) годами, прошедшими между премьерами "Утомленных солнцем" и "Цитадели". Связаны вот этой самой метафизикой разрушения и метафизикой созидания, о которых говорил Михалков в нескольких интервью перед премьерой третьей картины. И что же является высшей целью? Похоже, что спасение, как в мирском, так и в религиозном смысле. Последний персонаж, который встретится Котову и Наде - юродивый ("Блаженны нищие духом, ибо их есть царствие небесное"). И именно этот юродивый укажет им путь.
Становятся понятны источники того стоического терпения, с которым автор в течение года принимал упрёки и ругань в адрес второго фильма. Недаром Михалков сейчас говорит о том, что больше всего ему хотелось бы, чтобы после третьей картины у людей возникло желание пересмотреть вторую. Вероятно, многие из тех, кому понравился третий фильм, так и не станут пересматривать, и не поймут замысел второй части. Возможно, Никита Михалков мог предвидеть, а может, и точно знал, что фильм, который только задаёт вопросы и не даёт почти никаких ответов, будет воспринят негативно (примеров мы видели на экранах достаточно). Но если посмотреть на то, как мы сами нередко ропщем на небеса, если вспомнить ту молитву, которой учит Надю герой Гармаша во втором фильме ("Сделай так, чтобы моя воля не перебила твою"), и сопоставить всё это с тем, как трудно нам далось понимание месседжа "Предстояния" и "Цитадели", получатся интересные выводы. "Предстояние" - вдох, "Цитадель" - выдох, - пишет кто-то из рецензентов. Но нет, мы имеем дело не с дилогией, а с трилогией, и вдох - это первые "Утомленные солнцем", "Цитадель" - действительно, выдох, а "Предстояние" - это долгая и мучительная задержка дыхания: мучаются герои, вместе с ними страдают зрители - и наградой тем, кто хотя бы попытался понять, служит два с половиной часа того катарсиса, которые мы испытываем на "Цитадели".
Пару недель назад я подтверждал, что не отказываюсь от своих слов по поводу "неудачных" моментов "Предстояния". Но теперь мне вообще жаль, что я пытался делать какие-то выводы о том фильме. На "Цитадели" понимаешь, зачем нужен каждый из этих моментов. Это не "неудачные моменты", это предпосылки к событиям "Цитадели", которые не воспринимались бы негативно, будь у меня возможность увидеть "Цитадель" сразу за "Предстоянием". Включая реплику "спасибо, мина", включая налёт на баржу, каждый кадр, включая каждую мельчайшую деталь. Можно было предполагать, что всё это не просто так, просто нельзя было понять, к чему всё это приведёт. На "Цитадели" понимаешь, а "Предстояние", похоже, вообще нет смысла обсуждать как отдельный фильм. Вообще по взаимосвязям тех или иных эпизодов "Предстояния" и "Цитадели" (и первых "Утомлённых…") можно составить целую таблицу - что с чем рифмуется, что с чем дистанционно монтируется, где какая ниточка. В "Цитадели" Котов приходит в дом, и нам дают огромный эпизод - очень чеховский, очень в духе единодушно любимых всеми ранних картин Михалкова - но ничего подобного не было в "Предстоянии", зато первый фильм целиком проходил именно в таких декорациях. Недаром Михалков просил снять "Предстояние" со всех номинаций, и единственный приз, которым картина была отмечена - это лучшая мужская роль Миронова: всё правильно, эта роль в "Предстоянии" началась и закончилась, о ней можно делать профессиональные выводы. А всё остальное плавно меняется от "Предстояния" к "Цитадели", фильмы объединены общей музыкальной темой, единым подходом к звуку, изобразительным решением. Один фильм длиной почти 6 часов, каково! Почему бы и не быть у такого фильма далеко не самому большому для качественного мирового кино бюджету в 55 млн $, почему бы и не разделить такую картину на две части. Я-то, впрочем, смотрел бы и 6 часов - очень уж не люблю антракты, тем более длиною в год.
Итого. Кино не о войне - кино о месте человека в божьем замысле. Наверное, можно было бы этот месседж донести проще. Но зрители же не дураки, со зрителями можно разговаривать о сложных вещах - тем более, когда разговор ведется на таком высоком художественном уровне, с таким тщательным подходом к фактуре, к костюмам, к каждой мелочи. Не страшно, что кому-то от этого делается не по себе. Даст Бог - оценят по достоинству, когда наберутся достаточно сил и будут готовы.
"Цитадель" и "Предстояние" (вместе) структурно наследуют двум главным литературным памятникам в истории: это "Одиссея" и "Илиада". Штурм Цитадели в начале и в конце третьего фильма - это "Илиада", осада Трои. Весь остальной путь Котова в двух фильмах - это "Одиссея" (включая возвращение на Итаку: в "Одиссее" в отсутствие хозяина бесчинствуют женихи Пенелопы - в "Цитадели" мы видим примерно то же вокруг жены Котова, Маруси). И вот что важно: у Гомера в обеих поэмах фигурируют боги, которые помогают и мешают персонажам - в двух частях "Утомленных солнцем-2" также важным, определяющим ВСЕ события действующим лицом, является Бог/природа/вселенная/провидение - выбирайте тот термин, какой вам больше нравится. Правда, у Гомера боги действуют лично, а у Михалкова - опосредованно: через людей, животных, насекомых, через неодушевленные предметы и через поступки героев. В "Цитадели" мы узнаем, какие именно поступки в прошлом у Котова - оказывается, в Гражданскую войну "легендарный комдив" вытворял ужасные вещи: травил газом взбунтовавшихся крестьян, зарубил священника, и так далее. Учитывая, что вопросы метафизики занимают в картине далеко не последнее место, вполне можно предположить, что вообще весь тот кошмар, который выпал на долю Котова - начиная с событий оригинальных "Утомленных солнцем" (1994) - это расплата за грехи. И вот в последней трети заключительного фильма Сталин говорит Котову: "Важно не "за что" тебя посадили - важно, зачем тебя посадили. А посадили затем, чтобы вовремя выпустить". У Сталина свои планы насчет Котова, Цитадели, 15000 гражданских, о чем он и сообщает Котову, но у Бога - свои, и он реализует их постоянно, никого ни о чем не спрашивая и никому ничего не сообщая - виден только результат, и это Михалков показывает в финальной сцене штурма. И именно поэтому "Предстояние" состояло из разрозненных новелл, из событий, раскиданных во времени и в пространстве. Из всех искусств только кино позволяет соединять время и пространство и наглядно демонстрировать эти тончайшие взаимосвязи между глобальными событиями и взмахами крыльев бабочки. Первый фильм заканчивался просторным общим планом - портретом Сталина, взлетавшим над полем, третий фильм начинается с макроплана комара, появляющегося на свет - и где-то ближе к концу "Цитадели" приходит осознание того, что эти два абсолютно разных кадра очень тесно связаны между собой, будучи разделенными тремя часами экранного времени "Предстояния" и семнадатью (!) годами, прошедшими между премьерами "Утомленных солнцем" и "Цитадели". Связаны вот этой самой метафизикой разрушения и метафизикой созидания, о которых говорил Михалков в нескольких интервью перед премьерой третьей картины. И что же является высшей целью? Похоже, что спасение, как в мирском, так и в религиозном смысле. Последний персонаж, который встретится Котову и Наде - юродивый ("Блаженны нищие духом, ибо их есть царствие небесное"). И именно этот юродивый укажет им путь.
Становятся понятны источники того стоического терпения, с которым автор в течение года принимал упрёки и ругань в адрес второго фильма. Недаром Михалков сейчас говорит о том, что больше всего ему хотелось бы, чтобы после третьей картины у людей возникло желание пересмотреть вторую. Вероятно, многие из тех, кому понравился третий фильм, так и не станут пересматривать, и не поймут замысел второй части. Возможно, Никита Михалков мог предвидеть, а может, и точно знал, что фильм, который только задаёт вопросы и не даёт почти никаких ответов, будет воспринят негативно (примеров мы видели на экранах достаточно). Но если посмотреть на то, как мы сами нередко ропщем на небеса, если вспомнить ту молитву, которой учит Надю герой Гармаша во втором фильме ("Сделай так, чтобы моя воля не перебила твою"), и сопоставить всё это с тем, как трудно нам далось понимание месседжа "Предстояния" и "Цитадели", получатся интересные выводы. "Предстояние" - вдох, "Цитадель" - выдох, - пишет кто-то из рецензентов. Но нет, мы имеем дело не с дилогией, а с трилогией, и вдох - это первые "Утомленные солнцем", "Цитадель" - действительно, выдох, а "Предстояние" - это долгая и мучительная задержка дыхания: мучаются герои, вместе с ними страдают зрители - и наградой тем, кто хотя бы попытался понять, служит два с половиной часа того катарсиса, которые мы испытываем на "Цитадели".
Пару недель назад я подтверждал, что не отказываюсь от своих слов по поводу "неудачных" моментов "Предстояния". Но теперь мне вообще жаль, что я пытался делать какие-то выводы о том фильме. На "Цитадели" понимаешь, зачем нужен каждый из этих моментов. Это не "неудачные моменты", это предпосылки к событиям "Цитадели", которые не воспринимались бы негативно, будь у меня возможность увидеть "Цитадель" сразу за "Предстоянием". Включая реплику "спасибо, мина", включая налёт на баржу, каждый кадр, включая каждую мельчайшую деталь. Можно было предполагать, что всё это не просто так, просто нельзя было понять, к чему всё это приведёт. На "Цитадели" понимаешь, а "Предстояние", похоже, вообще нет смысла обсуждать как отдельный фильм. Вообще по взаимосвязям тех или иных эпизодов "Предстояния" и "Цитадели" (и первых "Утомлённых…") можно составить целую таблицу - что с чем рифмуется, что с чем дистанционно монтируется, где какая ниточка. В "Цитадели" Котов приходит в дом, и нам дают огромный эпизод - очень чеховский, очень в духе единодушно любимых всеми ранних картин Михалкова - но ничего подобного не было в "Предстоянии", зато первый фильм целиком проходил именно в таких декорациях. Недаром Михалков просил снять "Предстояние" со всех номинаций, и единственный приз, которым картина была отмечена - это лучшая мужская роль Миронова: всё правильно, эта роль в "Предстоянии" началась и закончилась, о ней можно делать профессиональные выводы. А всё остальное плавно меняется от "Предстояния" к "Цитадели", фильмы объединены общей музыкальной темой, единым подходом к звуку, изобразительным решением. Один фильм длиной почти 6 часов, каково! Почему бы и не быть у такого фильма далеко не самому большому для качественного мирового кино бюджету в 55 млн $, почему бы и не разделить такую картину на две части. Я-то, впрочем, смотрел бы и 6 часов - очень уж не люблю антракты, тем более длиною в год.
Итого. Кино не о войне - кино о месте человека в божьем замысле. Наверное, можно было бы этот месседж донести проще. Но зрители же не дураки, со зрителями можно разговаривать о сложных вещах - тем более, когда разговор ведется на таком высоком художественном уровне, с таким тщательным подходом к фактуре, к костюмам, к каждой мелочи. Не страшно, что кому-то от этого делается не по себе. Даст Бог - оценят по достоинству, когда наберутся достаточно сил и будут готовы.
Click to view