ИГРЫ
Сериал «Игры» расстроил. Не качеством - очень неплохая работа. Грубые историческими ляпы. Нехороший герой, комсомольский, естественно, активист, и ответственный сотрудник оргкомитета Олимпиады сговаривается о темных делишках с английским журналистом. Отчетная встреча происходит баре «Интуриста». Каждый, кто хоть отдаленно представляет себе СССР 80-го года, естественно скривился. Для начала, кто туда активиста пустит? Ну, допустим, прорвался. Труженики подобных заведений жили сильно, несравненно лучше среднего советского гражданина, но поголовно нарушали уголовный кодекс. Как следствие бармены, официанты, портье, швейцары, проститутки были насквозь пронизаны гебешной и милицейской агентурой.
Встреча у плохиша не с туристом, не со скрипачом, а с представителем вражеской прессы. Какие последствия возможны после таких несанкционированных контактов для ответственного работника? Увольнение не худший вариант.
Видимо, нехороший комсомолец одержим тягой к саморазрушению, он ни только не перенес встречу в пельменную, но решил для верности поведать о своих темных делах знакомой проститутке. Кроме секса с иностранцами гостиничные барышни брали валюту, а советское законодательство на этот счет по строгости напоминало российское антинаркотическое, так что, при отсутствии желания посетить стройки социализма, стучать приходилось громче дятла. Тертый советский гражданин всасывал это знание вместе с компотом в школьной столовой.
На красивом лице Саши Бортич в роли проститутки проступают бороды Достоевского и Куприна, что прямо противоречит исторической реальности. Советская валютная проститутка не имела ничего общего с Сонечкой Мармеладовой, никакой жертвой системы она не была.
Пестрый мир фарцовщиков, проституток, тех же барменов, спекулянтов театральными билетами и не театральными билетами, работников советской торговли и прочих несознательных граждан наслаждался баснословным богатством под непрерывным риском тюремного срока. Разумеется, богатством это могло считаться только в очень небогатой, а, главное, равномерно небогатой стране.
Юная девица подъезжала к «Интуристу» за рулем собственного ВАЗ 2107 в ливайсовском джинсовом костюме, а в сумочке у нее лежала помада Pupa, совала пятерку швейцару, «Коля, привет!» и проникала в обитель заморской роскоши. Сейчас для схожих ощущений потребуется в минимальном наборе Роллс-Ройс, водитель и груда всякой шанели.
Согласно городскому фольклору брала валютная проститутка с клиента 100 долларов. Так ли это лично мне доподлинно неизвестно за отсутствием прямых свидетельств, сама устойчивость суммы во всех переложениях вызывает некоторые подозрения. Сколько это? Официальная инфляция с тех пор 4 раза, рискну предположить, что реальная раз 6. Однако и это мало что дает. В СССР одни вещи стоили почти ничего (общественный транспорт, коммуналка), другие (модная западная одежда и электроника) запредельно дорого. Скажем, полиэтиленовый пакет, в который в сериале что-то покидали и передают, стоил отечественный 20 копеек, а импортный и красивый от 5 рублей. Никто, короче, не отдал бы. На валюту спекулянты, естественно, закупали наиболее маржинальные товары. По черному курсу 100 долларов это 250 рублей, плюс 8 лет зоны бонусом, если не повезет. 2 месячные зарплаты. В общем, так себе Сонечка Мармеладова.
Антагонист и протагонист нашли девушек по слегка закамуфлированному объявлению в газете, что, конечно, немыслимо. Подобного вторжения похабщины в повседневную советскую жизнь терпеть, разумеется, не стали бы, да и кого можно было найти подобным способом? Московский обитатель, способный и готовый расстаться с такой суммой, был редкой птицей и почти наверное принпдлежал к тем же рисковым гражданам. Они вились вокруг немногочисленных заведений: в Ленинграде «Садко», «Крыша» и «Тройка», про Москву я понимаю хуже, но примерно в том же роде. Искать клиента за пределом круга завсегдатаев этих кабаков было бы занятием странным, а завсегдатаев девочка очень скоро и сама узнавала. Им она продавала валюту, импортное барахло, которое привозили клиенты, другое шмотье у них же покупала.
Все эти исторические ляпы простительны, конечно, в художественном произведении. Грустно же… Неужели так мало осталось тех, кто все это знает хотя бы понаслышке? (как я) Неужели я такой старый?