Третья мировая
Год назад тревожные граждане прорицали в юбилее Первой Мировой дуновение Третьей. Предчувствие оказавшееся, к счастью, ложным, но несущее бесспорные параллели. Тогда, как и теперь, большая война долго обходила стороной Европу, что тогда (как, впрочем, отчасти и теперь, пусть даже и немного рудиментарным воспоминанием) означало весь мир. Предыдущий глобальный конфликт, Наполеоновские войны, случился столетие назад. Даже несоизмеримые масштабом Франко-Прусская и Крымская отгремели за два поколения.
Из этого не следует, что Русско-Японская война, подавление Боксерского восстания или войны за объединение Италии были чем-то хорошим. Как нет ничего хорошего во Вьетнамской или Афганской войне, или в нынешнем Донбасском кошмаре. Отдельной семье мало радости, если родного человека убьют в судьбоносном конфликте, сотрясающем основы мироздания, а не в бессмысленной пограничной стычке. И все же, «белое» население (а тогда, как, в общем, и теперь, только их стенания раздаются по настоящему громко) не знали глобального военного ужаса на протяжении целого века.
Кстати, здесь можно найти утешение любителям роковых совпадений, пугающего будущего и грозовых примет. Наполеоновские войны завершились взятием Парижа в 1814 ровно за столетие до начала Первой Мировой. Так что, мы вправе перенести Третью на столетие завершения Первой и начать отчаянно бояться 2018. Правда, 100 дней и Ватерлоо тоже относят к Наполеоновским войнам. 99, конечно, хуже 100, зато можно побаиваться 2017. В общем, было бы желание, тревожные предзнаменования найдутся.
Как бывает всегда, длительный мир наполнил оптимистов верой в прогресс, разум, гуманность и прочие химеры. Перед самой войной бестселлером стала книга Нормана Ангела «Великая иллюзия». По мнению автора, мировая экономическая система, торговая и кредитная, настолько интегрирована, что серьезная и продолжительная война абсолютно невозможна.
Как-то мне попался довольно занудный труд прусака, посвященный Семилетней войны (1756-1763), в которой он и сам поучаствовал в далекой юности. Кстати, только по несовершенству маркетинга восемнадцатого столетия эта война не получил бренд мировой (минус второй по действующей нумерации). Так вот, уже состарившийся и отставленный офицер выражал уверенность, что война его юности предостерегла и научила милитаристской сдержанности. Писал мемуары он как раз в преддверии французской революции.
Первая Мировая обернулось главной политической катастрофой в человеческой истории (именно политической). Из шести главных держав-участниц четыре (Германская, Австро-Венгерская, Российская и Османская империи) попросту прекратили существование. В итальянском королевстве война обрушила старый режим, приведя к власти фашистов.
Британская империя вступила в войну боясь потерять, выражаясь современно, глобальное лидерство. В результате Британия потеряла в довесок к лидерству, миллион человек и баснословные золотые миллиарды.
Даже для Франции возвращенные Эльзас и Лотарингия вряд ли стоили 4-х с лишним процентов населения и полностью разоренного северо-востока.
Стоящий приварок приобрели только США и Япония воевавшие относительно умеренно и вдали от собственных границ.
Наконец, заключенный в Версале мир стал главной причиной новой, еще более ужасной войны.
Глядя из сегодняшнего дня, поразительно абсурдными кажутся цели вступивших в войну держав.
Российская империя планировала завладеть Западной Арменией, Западной Украиной, Константинополем и проливами в целом, добиться патронажа над всем славянским миром. Последняя концепция, как не поразительно сегодня, после исчезновения даже намеков славянского единства, была довольно популярна. Чешские патриоты (националисты, сепаратисты) вполне серьезно метили богемским королем кого-нибудь из Романовых.
Все без исключения предвоенные цели Российской империи, в применении к Российской Федерации, умещаются в треугольник образуемый комичным, нелепым и бессмысленным. С действительными, глубинными национальными интересами, за столь исторически незначительный срок подобного не случается. Например, угроза причерноморских степей была актуальна и в 10 веке, и в 15, и в 18, когда разрешилась, в целом, екатерининскими победами.
Британская империя грезила, может быть, еще эфемерней. «Two power standard» - принцип, декларировавшие необходимость равенства военно-морской мощи империи объединенным силам второй и третьей державы, глобальное лидерство, колониальное соперничество с Германией в Африке. Безразличный к военным победам, «two power standard» окончательно исчез уже в 22-ом году по итогам Вашингтонского соглашения, африканские колонии отвалились к 60-м, а где-по по пути, трудноуловимое в ясных признаках, глобальное лидерство навсегда покинуло Лондон.
У рассыпавшихся карточным домиком Австро-Венгрии и Османской империи обнаружились проблемы много важнее владений и влияний на Балканах или кавказской границы. Нечего и говорить, о кошмаре, вылупившемся из грез о немецком доминировании.
Не требовалось такого уж глубокого прозрения глубин для понимания действительных вызовов, стоявших перед державами. Многие, кстати, их безошибочно и называли. Российской империи, например, угрожали социальная нестабильность и ненадежные национальные окраины, готовые отвалиться при любой слабости.
Если говорить о Британии, то к 14-му году Австралия, Канада, ЮАР, Ирландия совершенно очевидно дрейфовали к фактической независимости. Разгоралось национально-освободительное движение в Индии. Вторичность германского вызова была и тогда многим очевидна. К 1914-му американская экономика равнялась немецкой и британской вместе, или экономике Британской империи в целом. Наивным утешением кажется популярный тогда в Штатах изоляционизм. Сила вещей неизбежно втягивала большую экономику в большую игру.
Почему же, люди, принявшие решение, встали на самоубийственный путь? (Обсуждение необходимости или излишества сохранения империй здесь праздно - сохранение империй входило в их прямые должностные обязанности).
Главной причиной, кажется, стала инерция. Договора, союзы, необходимость дать надлежащую оценку. Нота 483бис требовала непременного, немедленного и решительного. Частичная мобилизация одной страны вела к мобилизационному плану «Б» другой, мобилизационный план «Б» запускал, запланированный генштабом третей, операционный план, какой-нибудь «Вихрь», «Ураган» или «Алебарду». Но важнейшей из инерций стала инерция представлений.
И лидеры тех лет, и широкая публика росли с учебниками, где их империи постоянно прибывали размером, обозначая приобретенные территории полосками и ромбиками. Свою миссию они видели в том, чтобы еще что-нибудь раскрасить, но время полосок и ромбиков уже ушло.
Массовая культура и традиции преподавания истории представляли и представляют Европу центром всего и с начала времен. Даже сегодняшний европеец воспитан в знакомстве с второстепенными персонажами мировой истории вроде Ричарда Львиное Сердце или Карла I Стюарта, но почти не имеет представления о Хубилай-хане, Цинь Ши Хуанди или Акбаре Великом. Сто лет назад дела обстояли даже категоричней.
Основным содержанием учебников, да и приключенческих романов, было соперничество за ромбики и полоски между сформированным пулом держав. На протяжении, по крайней мере, 150 лет, со времен минус второй мировой, пул составляла неизменная пятерка: Британия, Германия, Австрия, Франция и Россия, и их соперничество за клочки европейских территорий сотрясали человечество.
Собственно, сложившаяся система была совершенно аномальна, хотя это даже сегодня не слишком бросается в глаза. Полным аналогом, может, даже более логичным, было бы соперничество за мировое господство, например, Хайдарабада, Бенгалии и Асама.
Подобный перекос создавал и, во многом, создает иллюзию вечного сосредоточения мировых очагов силы и линий противостояния на западной оконечности Евразии. Перед первой мировой это приводило к шизофренической политике, когда народившуюся мощь США и Японии понимали интеллектуально, но отказывались, в необходимой мере, принимать в расчет практически.
Нечто подобное повторяется сегодня. Уже сейчас в первой четверке мировых экономик ни одной европейской и только одна «белая». Так же, как в двадцатом веке мир перестал быть европейским, двадцать первый покончит с миром белых, оттенив и оттеснив белую кожу новыми оттенками. К сожалению, сегодняшняя Сверхбритания-на-Миссисипи сосредоточена на вчерашних проблемах, считай главной из них, увы, Россию.
Здесь уместно двойное «увы». Увы, считается, и, увы, вчерашняя. Даже оставив в стороне Китай и Штаты, мы вдвое уступаем Индии по размерам экономики и почти в девять раз по численности населения, причем, если не случится чуда, и то, и другое отставание продолжат увеличиваться. Остатки советской мощи позволят нам еще какое-то время играть непропорциональную роль, но, надо смотреть правде в глаза, российское влияние будет снижаться. Только самая тонкая и умелая политика позволит нам сохранить в долгосрочной перспективе место четвертой державы, причем, даже это будет непросто.
Ситуация во многом повторяет расстановку столетней давности. Основные угрозы России находятся внутри, а ищут их снаружи. Наследница Британской империи по инерции выглядывает себе соперников не там.
Говорят, будто бы умные учатся на чужих ошибках. Жизненный опыт хохочет над оптимизмом присказки. В самом лучшем случае, иногда и случайно, отдельные умники, в третий раз наступив на грабли, осознают, что не в деньгах счастье, без труда не вытянешь и рыбку из пруда, а старый друг лучше новых двух.
В добавок, государство, по определению, глупее отдельных умников, следовательно, перспективы виднеются самые печальные. Остается надеяться, что никто не доберется с визитом в какое-нибудь Сараево. Ну, и кажется несомненным, на этот раз дело до проливов не дойдет.
Из этого не следует, что Русско-Японская война, подавление Боксерского восстания или войны за объединение Италии были чем-то хорошим. Как нет ничего хорошего во Вьетнамской или Афганской войне, или в нынешнем Донбасском кошмаре. Отдельной семье мало радости, если родного человека убьют в судьбоносном конфликте, сотрясающем основы мироздания, а не в бессмысленной пограничной стычке. И все же, «белое» население (а тогда, как, в общем, и теперь, только их стенания раздаются по настоящему громко) не знали глобального военного ужаса на протяжении целого века.
Кстати, здесь можно найти утешение любителям роковых совпадений, пугающего будущего и грозовых примет. Наполеоновские войны завершились взятием Парижа в 1814 ровно за столетие до начала Первой Мировой. Так что, мы вправе перенести Третью на столетие завершения Первой и начать отчаянно бояться 2018. Правда, 100 дней и Ватерлоо тоже относят к Наполеоновским войнам. 99, конечно, хуже 100, зато можно побаиваться 2017. В общем, было бы желание, тревожные предзнаменования найдутся.
Как бывает всегда, длительный мир наполнил оптимистов верой в прогресс, разум, гуманность и прочие химеры. Перед самой войной бестселлером стала книга Нормана Ангела «Великая иллюзия». По мнению автора, мировая экономическая система, торговая и кредитная, настолько интегрирована, что серьезная и продолжительная война абсолютно невозможна.
Как-то мне попался довольно занудный труд прусака, посвященный Семилетней войны (1756-1763), в которой он и сам поучаствовал в далекой юности. Кстати, только по несовершенству маркетинга восемнадцатого столетия эта война не получил бренд мировой (минус второй по действующей нумерации). Так вот, уже состарившийся и отставленный офицер выражал уверенность, что война его юности предостерегла и научила милитаристской сдержанности. Писал мемуары он как раз в преддверии французской революции.
Первая Мировая обернулось главной политической катастрофой в человеческой истории (именно политической). Из шести главных держав-участниц четыре (Германская, Австро-Венгерская, Российская и Османская империи) попросту прекратили существование. В итальянском королевстве война обрушила старый режим, приведя к власти фашистов.
Британская империя вступила в войну боясь потерять, выражаясь современно, глобальное лидерство. В результате Британия потеряла в довесок к лидерству, миллион человек и баснословные золотые миллиарды.
Даже для Франции возвращенные Эльзас и Лотарингия вряд ли стоили 4-х с лишним процентов населения и полностью разоренного северо-востока.
Стоящий приварок приобрели только США и Япония воевавшие относительно умеренно и вдали от собственных границ.
Наконец, заключенный в Версале мир стал главной причиной новой, еще более ужасной войны.
Глядя из сегодняшнего дня, поразительно абсурдными кажутся цели вступивших в войну держав.
Российская империя планировала завладеть Западной Арменией, Западной Украиной, Константинополем и проливами в целом, добиться патронажа над всем славянским миром. Последняя концепция, как не поразительно сегодня, после исчезновения даже намеков славянского единства, была довольно популярна. Чешские патриоты (националисты, сепаратисты) вполне серьезно метили богемским королем кого-нибудь из Романовых.
Все без исключения предвоенные цели Российской империи, в применении к Российской Федерации, умещаются в треугольник образуемый комичным, нелепым и бессмысленным. С действительными, глубинными национальными интересами, за столь исторически незначительный срок подобного не случается. Например, угроза причерноморских степей была актуальна и в 10 веке, и в 15, и в 18, когда разрешилась, в целом, екатерининскими победами.
Британская империя грезила, может быть, еще эфемерней. «Two power standard» - принцип, декларировавшие необходимость равенства военно-морской мощи империи объединенным силам второй и третьей державы, глобальное лидерство, колониальное соперничество с Германией в Африке. Безразличный к военным победам, «two power standard» окончательно исчез уже в 22-ом году по итогам Вашингтонского соглашения, африканские колонии отвалились к 60-м, а где-по по пути, трудноуловимое в ясных признаках, глобальное лидерство навсегда покинуло Лондон.
У рассыпавшихся карточным домиком Австро-Венгрии и Османской империи обнаружились проблемы много важнее владений и влияний на Балканах или кавказской границы. Нечего и говорить, о кошмаре, вылупившемся из грез о немецком доминировании.
Не требовалось такого уж глубокого прозрения глубин для понимания действительных вызовов, стоявших перед державами. Многие, кстати, их безошибочно и называли. Российской империи, например, угрожали социальная нестабильность и ненадежные национальные окраины, готовые отвалиться при любой слабости.
Если говорить о Британии, то к 14-му году Австралия, Канада, ЮАР, Ирландия совершенно очевидно дрейфовали к фактической независимости. Разгоралось национально-освободительное движение в Индии. Вторичность германского вызова была и тогда многим очевидна. К 1914-му американская экономика равнялась немецкой и британской вместе, или экономике Британской империи в целом. Наивным утешением кажется популярный тогда в Штатах изоляционизм. Сила вещей неизбежно втягивала большую экономику в большую игру.
Почему же, люди, принявшие решение, встали на самоубийственный путь? (Обсуждение необходимости или излишества сохранения империй здесь праздно - сохранение империй входило в их прямые должностные обязанности).
Главной причиной, кажется, стала инерция. Договора, союзы, необходимость дать надлежащую оценку. Нота 483бис требовала непременного, немедленного и решительного. Частичная мобилизация одной страны вела к мобилизационному плану «Б» другой, мобилизационный план «Б» запускал, запланированный генштабом третей, операционный план, какой-нибудь «Вихрь», «Ураган» или «Алебарду». Но важнейшей из инерций стала инерция представлений.
И лидеры тех лет, и широкая публика росли с учебниками, где их империи постоянно прибывали размером, обозначая приобретенные территории полосками и ромбиками. Свою миссию они видели в том, чтобы еще что-нибудь раскрасить, но время полосок и ромбиков уже ушло.
Массовая культура и традиции преподавания истории представляли и представляют Европу центром всего и с начала времен. Даже сегодняшний европеец воспитан в знакомстве с второстепенными персонажами мировой истории вроде Ричарда Львиное Сердце или Карла I Стюарта, но почти не имеет представления о Хубилай-хане, Цинь Ши Хуанди или Акбаре Великом. Сто лет назад дела обстояли даже категоричней.
Основным содержанием учебников, да и приключенческих романов, было соперничество за ромбики и полоски между сформированным пулом держав. На протяжении, по крайней мере, 150 лет, со времен минус второй мировой, пул составляла неизменная пятерка: Британия, Германия, Австрия, Франция и Россия, и их соперничество за клочки европейских территорий сотрясали человечество.
Собственно, сложившаяся система была совершенно аномальна, хотя это даже сегодня не слишком бросается в глаза. Полным аналогом, может, даже более логичным, было бы соперничество за мировое господство, например, Хайдарабада, Бенгалии и Асама.
Подобный перекос создавал и, во многом, создает иллюзию вечного сосредоточения мировых очагов силы и линий противостояния на западной оконечности Евразии. Перед первой мировой это приводило к шизофренической политике, когда народившуюся мощь США и Японии понимали интеллектуально, но отказывались, в необходимой мере, принимать в расчет практически.
Нечто подобное повторяется сегодня. Уже сейчас в первой четверке мировых экономик ни одной европейской и только одна «белая». Так же, как в двадцатом веке мир перестал быть европейским, двадцать первый покончит с миром белых, оттенив и оттеснив белую кожу новыми оттенками. К сожалению, сегодняшняя Сверхбритания-на-Миссисипи сосредоточена на вчерашних проблемах, считай главной из них, увы, Россию.
Здесь уместно двойное «увы». Увы, считается, и, увы, вчерашняя. Даже оставив в стороне Китай и Штаты, мы вдвое уступаем Индии по размерам экономики и почти в девять раз по численности населения, причем, если не случится чуда, и то, и другое отставание продолжат увеличиваться. Остатки советской мощи позволят нам еще какое-то время играть непропорциональную роль, но, надо смотреть правде в глаза, российское влияние будет снижаться. Только самая тонкая и умелая политика позволит нам сохранить в долгосрочной перспективе место четвертой державы, причем, даже это будет непросто.
Ситуация во многом повторяет расстановку столетней давности. Основные угрозы России находятся внутри, а ищут их снаружи. Наследница Британской империи по инерции выглядывает себе соперников не там.
Говорят, будто бы умные учатся на чужих ошибках. Жизненный опыт хохочет над оптимизмом присказки. В самом лучшем случае, иногда и случайно, отдельные умники, в третий раз наступив на грабли, осознают, что не в деньгах счастье, без труда не вытянешь и рыбку из пруда, а старый друг лучше новых двух.
В добавок, государство, по определению, глупее отдельных умников, следовательно, перспективы виднеются самые печальные. Остается надеяться, что никто не доберется с визитом в какое-нибудь Сараево. Ну, и кажется несомненным, на этот раз дело до проливов не дойдет.