Новая жизнь. День пятый.
Это был пятый день едва наступившего года. Я в течение всего вечера регулярно подстегивал свой обленившийся мозг электричеством статей Хантера Томпсона, вспоминая диалоги о литературе, которые вел с приятелем накануне. Мы сидели в небольшой кухне стандартной хрущевки в самом центре Сибири, играли в шахматы, которые были взяты под честное слово в одной из тех контор, куда асоциальные неудачники ходят, чтобы посидеть в кресле-мешке, жуя паршивое дешевое печенье и надеясь встретить одного-двух еще более жалких людей. Мы просто двигали фигуры по доске, рассуждая о Филиппе Дике, книгах вообще, старении и смерти в пятьдесят лет. Я проигрывал. И поэтому, когда речь зашла о Джоан Роулинг я с радостью ухватился за возможность пройтись катком ненависти по конъюнктурно ориентированной особе, в которой расизма и неуважения к собственной аудитории будет примерно столько же сколько у Геббельса и Бобби Фишера вместе взятых.
А после, подогретый мыслями о радикальном феминизме и комментариями на тему обзорщиков книг на YouTube, я ехал сквозь заснеженный город с тем, чтобы дома нырнуть в четыре разноплановых фильма, где главными героями были писатели. После чего, стерев границу между средой и четвергом, сел за очередной сборник ХСТ, кося глаза на Эковские «Откровения молодого романиста» и слушая джаз.
Все кончилось тем, что возведенный в третью степень паранойи и отвращения к книжному бизнесу, который, как всем известно, «шкурное дело», я упал на дно глубокой ванны, с мыслями о том, что где-то в квартире пять или шесть лет назад припрятал целую пачку данхилла. И когда очередная ночь начала колотить в мою дверь, я жалея о том, что не смог пробиться в «Палисандрию» хотя бы на правах второстепенного персонажа, наконец пришел к тривиальной мысли: почему бы и мне не стать писателем?
Сай Кин.
А после, подогретый мыслями о радикальном феминизме и комментариями на тему обзорщиков книг на YouTube, я ехал сквозь заснеженный город с тем, чтобы дома нырнуть в четыре разноплановых фильма, где главными героями были писатели. После чего, стерев границу между средой и четвергом, сел за очередной сборник ХСТ, кося глаза на Эковские «Откровения молодого романиста» и слушая джаз.
Все кончилось тем, что возведенный в третью степень паранойи и отвращения к книжному бизнесу, который, как всем известно, «шкурное дело», я упал на дно глубокой ванны, с мыслями о том, что где-то в квартире пять или шесть лет назад припрятал целую пачку данхилла. И когда очередная ночь начала колотить в мою дверь, я жалея о том, что не смог пробиться в «Палисандрию» хотя бы на правах второстепенного персонажа, наконец пришел к тривиальной мысли: почему бы и мне не стать писателем?
Сай Кин.