Анатомия грабежа (1)
Повторяю свой старенький материал почти четвертьвековой давности о механизмах грабежа СССР (который покоится здесь http://www.aha.ru/~intcentr/text1.htm).
Анатомия грабежа
Сахонько Е.Б.
Июль 1997 г.
ЭКОНОМИЧЕСКАЯ СУЩНОСТЬ ПРОЦЕССОВ ИДУЩИХ В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ
Нас сейчас всякие чубайсики пытаются убедить, что происходит необходимый на данном этапе развития российской экономики естественный процесс структурной перестройки с отмиранием нерентабельных и неконкурентоспособных предприятий и целых производственных отраслей. Однако необходимо глубже разобраться - правы ли они? В начале рассмотрим аргументацию перестройщиков-приватизаторов. Основной их тезис:
- советская экономическая система не способна выявить интерес и объективные запросы потребителя и эффективно связать его с производителем, чтобы последний в полной мере и с наименьшими затратами удовлетворял потребности народа. По их мнению, свойством качественно осуществить связь между производителем и потребителем обладает рыночная экономика с развитыми товарно-денежными отношениями (и доказывалось это на примере высокоразвитых капиталистических стран). Следовательно, нам необходим капитализм. Этим тезисом (в той или иной интерпретации) прикрывается и оправдывается все то, что творится в нашей стране с 1985 года. Однако серьезного исследования и критики этой позиции нет даже в коммунистической научной литературе. Одна из причин кроется в том, что этот тезис слишком многогранен, и затрагивает некоторые фундаментальные основы, которые на данном этапе недостаточно разработаны. И это необходимо делать как можно быстрее, однако здесь мы хотели бы остановиться на том, почему у нас в стране эта модель невозможна и, что получено в результате внедрения ее в жизнь.
Но прежде небольшое отступление. Дело в том, что уровень удовлетворения потребностей не устраивал массового потребителя на излете застоя исключительно с точки зрения качества и разнообразия, поскольку уровень количественного насыщения (по калориям витаминам и прочим объемным показателям) в принципе был достигнут. К примеру, хотелось не просто насыщаться однообразной, но вполне питательной пищей, а делать это каждый раз по особенному и в изысканных условиях. И поэтому, забегая вперед, когда мы говорим о повышении уровня потребления обывателя в сегодняшних условиях, то имеем в виду, прежде всего повышение качественной разнообразности потребления, достигаемой порой за счет некоторого снижения объема потребления. То есть произошло преобразование структуры потребления и присвоения массовым потребителем, и эта структура приведена в большее соответствие с массовыми запросами (здесь мы не будем останавливаться на вопросе - насколько эти запросы не извращены, рациональны и соответствуют долгосрочным, коренные интересам народа и конкретного простого человека, это тема отдельного исследования, см. Общественные отношения в сфере потребления, и их роль в кризисных процессах на территории СССР ). И здесь в психологии восприятия обывателя наблюдается один интересный феномен. Налицо раздвоенное противоречивое восприятие и оценка сегодняшнего уровня жизни: с одной стороны душераздирающие вопли о массовой нищете и каких-то невообразимо высоких показателях прожиточного минимума, а с другой стороны большая, чем раньше удовлетворенность сиюминутным состоянием потребления и образом жизни, который на доперестроечный более однообразный вряд ли кто захочет сменить. Другой фактор, усугубляющий раздвоенность восприятия обывателем своего уровня жизни - это:
- с одной стороны ощущение нестабильности и невозможности застраховаться от катаклизмов (даже деньги на черный день хранить негде);
- с другой стороны динамичность, изменчивость процессов в сфере потребления, контрастирующая с застойным стагнирующим состоянием этой сферы до перестройки, вселяет иллюзорную надежду на быстрое достижение вожделенного изобилия.
Итак, к началу перестройки существовало сильное рассогласование между интересами массовых потребителей и интересами производства и соответственно, как следствие, неудовлетворенность массового потребителя. Но при этом во всей иерархии различных интересов, существовавших в стране (по которым необходимо проводить отдельное специальное исследование) существовал как минимум один фундаментальный интерес общий и для производителя и для массового потребителя (которого он, увы, не осознавал) - интерес в устойчивом, гарантированном и застрахованном от всевозможных катаклизмов, стабильно функционирующем, экономическом механизме. То есть потребитель всегда в конечном итоге заинтересован в наличии такого производственного потенциала способного (хотя бы по объемным показателям) удовлетворить его потребности, а с другой стороны потребитель в массе своей это работник на производстве. В начале перестройки было обещано, что благодаря переходу на рыночные отношения, будут согласованы интересы производителя и потребителя по всем параметрам. Рассмотрим, как это мыслилось романтикам в услужении у буржуазии, и каковы должны были быть издержки при внедрении их новаций.
Первое. Планировалось повысить уровень сиюминутного потребления, в идеале, до уровня до уровня "обложек" высокоразвитых буржуазных стран. Но это даже по меркам этих стран слишком, во-первых, поскольку они-то и сами уровня своих обложек не достигли, и, во-вторых, из-за наших специфических российских условий (хотя бы климатических), при которых поддержание уровня потребления даже такого же как в Западной Европе требует значительно больших материальных затрат чем там. Забегая вперед, надо сказать, что в определенной мере этого достигнуть, удалось, но каким образом и чего это стоило, будет сказано ниже. Буржуазные романтики были не совсем круглыми идиотами и на вопрос, откуда взять средства предлагали урезать аппетиты фонда накопления. Действительно хватит строить новые заводы и производить станки, давайте вместо них производить масло и прочие потребительские товары. А поскольку капиталистическое производство всегда ориентировано на платежеспособный спрос конечного потребителя, то в его рамках и произвести такую переориентацию проще простого.
Итак, второе. Уменьшить до оптимальных размеров сферу производства средств производства и благодаря достижениям научно технической революции максимально ее рационализировать, и за счет этого перебросить высвободившиеся средства в производство потребительских товаров и услуг.
Третье. Уменьшение затрат на оборону. Однако любой мало-мальски грамотный экономист скажет что уменьшение затрат на оборону лежит исключительно через увеличение затрат на конверсию, и только в достаточно отдаленной перспективе можно ожидать каких-то выгод от этого.
Вскоре после начала перестройки стало ясно, что обещания быстрого повышения уровня потребления за счет снижения затрат на оборону, были неприкрытой ложью, которая очень скоро была разоблачена, и стала одним из факторов (но отнюдь не единственным) провала Горбачева. Однако эта ложь на время отвлекла внимание от еще большей лжи (или глупости - кому как больше нравится), а именно от того, что переориентация промышленности с производства средств производства на производство средств потребления мероприятие не менее, а возможно и более дорогостоящее, чем конверсия военной промышленности, а выгод от него нужно ждать достаточно долго.
Таким образом, изначально (если конечно непредвзято разобраться) было ясно, что все три пункта требовали огромных материальных затрат и чисто через изменение формы собственности без изыскания дополнительных ресурсов их выполнить нельзя. Кроме того, и сам переход на новую экономическую систему достаточно дорогостоящее мероприятие. Как всем сейчас стало ясно полным блефом оказалось перестроечное утверждение, что система управления и организации экономики при капитализме более эффективна и менее затратна чем централизованная (в особенности учитывая то, что из централизованной в буржуазную перешли те же самые кадры управленцев, только переименовавшись в менеджеров).
Но может быть те, кто замышлял перестройку и капитализацию страны знали источники из которых можно покрыть все эти колоссальные затраты, знают их сейчас и черпают из них ресурсы?
Действительно, чтобы действовать сразу по трем направлениям (повышение уровня потребления, переориентация промышленности с группы "А" на группу "Б" и конверсия военно-промышленного комплекса) и, кроме того, одновременно осуществлять преобразование общественного строя, необходимо было иметь источники вне российской экономики. Видимо для этого брались огромные кредиты в рыжковско-павловский период. Другой вариант - это решение задач поочередно и в определенной мере решать одну задачу за счет другой. Например, удерживая на стабильном уровне затраты на потребление (необходимо обратить внимание на то, что уровень потребления, то есть уровень удовлетворения потребностей и уровень затрат на потребление показатели совершенно различные хотя и тесно связанные, и эта взаимосвязь очень сильно зависит от структуры потребления) или даже снизив их, получив дополнительный прибавочный продукт, провести конверсию ВПК, заморозив на время капитальное строительство. Либо не трогая ВПК и снизив слегка уровень потребления частично переориентировать тяжелую промышленность на производство товаров народного потребления. Единственно чего нельзя было делать, так это начинать с повышения уровня потребления, осуществляемое через повышение уровня затрат на потребление. И это ясно почему: средства на перестройку промышленности и (или) конверсию внутри страны можно было добыть только из прибавочного продукта (который есть, грубо говоря, разность между продуктом, произведенным и продуктом, потребленным работником) произведенного трудящимися, который уменьшался, как только эти трудящиеся начинали больше потреблять (а как мы убедились в ходе всевозможных "ускорений" больше производить за большую оплату никто не собирался). Собственно попытками провести реформы в рамках того что "можно" была заполнена первая горбачевская часть перестройки.
Но в конечном итоге получилось по принципу, который сформулирован в одной народной мудрости: "если нельзя, но очень хочется, то можно". Значит, в стране очень силен был тот, кому очень хочется. В самом деле, народ уже не хотел ждать, он хотел сейчас же получить удовлетворение своих потребностей, он не мог больше кормиться "завтраками" (сегодня потерпите, напрягитесь - завтра за все вам воздастся), хотелось сегодня жить не хуже чем на западе, и это полуживотное желание заслоняло даже элементарный инстинкт самосохранения. И люди готовы были идти за любым (пусть проходимцем или идиотом), который удовлетворит их жажду в красивой жирной жизни. Таковые не заставили себя долго искать. И как ни странно, ими оказались те же самые партократы-бюрократы, кто заставлял, звал и организовывал коммунистическое строительство, лишь слегка припудренные диссидентско-демократической фразеологией. Вышло так, что работа на интересы страны и строительство светлого будущего им встала уже поперек горла, они жаждали управлять и организовывать в своих собственных интересах, а точнее в интересах своего собственного кармана. Таким образом, интерес двух громаднейших слоев нашего общества (массового потребителя и управленца-бюрократа) совпал, и это предопределило крушение советской социалистической системы. А как мы ранее заметили и капитализация, и достижение западных стандартов сиюминутного потребления требуют неимоверных затрат (а о конверсии ВПК и рациональной реструктурировании промышленности речь даже не идет). Но внешних источников для этого не существует, необходимо искать внутренние резервы. Как мы уже убедились увеличение производства и усиление эксплуатации совокупного работника внутри страны таким источником не стало, поскольку основной движущей силой перестройки был интерес, желание получше жить (побольше потреблять) и поменьше работать (который к сегодняшнему дню только усилился) именно у этого совокупного работника. Чтобы убедиться в этом, достаточно обратить внимание на падение производства и уменьшение совокупных затрат рабочего времени работниками в производственной сфере при относительно стабильном уровне затрат на потребление (а с учетом работников вовлеченных в сферу обращения даже увеличения потребления).
Необходимо было, во-первых, приобрести огромную массу потребительских материальных ценностей для удовлетворения массового потребителя, при этом приобрести, а не произвести, потому что попытка наладить их производство в стране в горбачевский период окончилась крахом. Во-вторых, необходимо было создать "конвертируемый" частный капитал, который мог бы свободно перемещаться и переливаться из отрасли в отрасль хотя бы внутри страны, чтобы удовлетворить управленца трансформирующегося в буржуя. Все это можно было получить только в обмен на материальные ценности находящиеся в стране, но свободно валяющихся никому не нужных, ничейных ценностей не было. Значит, их надо было у кого-то отнять, украсть, то есть совершить грабеж. С другой стороны у кого можно было выменять на украденное то, что хотелось? (Нужен был скупщик краденного). Вожделенный ширпотреб находился только за рубежом, да и настоящие деньги способные быть выразителем конвертируемого капитала находились только там. Но дело было не только в деньгах, национальная промышленность при директивном переводе на капиталистические рельсы в силу своей специфической организации не могла одномоментно стать "конвертируемым" капиталом, но те кому она стала вдруг принадлежать благодаря ускоренной приватизации не хотели обладать такой собственность с которой ничего не сделаешь: ни продашь, да и прибыль с нее не получишь, только если в отдаленном будущем. Капиталисту подавай рост его капитала сейчас же. Особенно не устраивало таких новых буржуев то, что продукция большинства наших предприятий никому не продашь за рубежом, да и сами предприятия (их оборудование) там ни кому не нужны.
Встал вопрос: кого бы ограбить? Естественно, что был ограблен простой трудовой народ (как и во все времена), правда грабил и грабит он сам себя в сговоре и под "чутким" руководством буржуазии (бывших советских партгосслужащих). При этом награбленное делится в пропорции: львиная доля буржую, а мизерные крохи простым людям. Думаю, что объяснять, кто выигрывает, а кто проигрывает в такой ситуации, нет необходимости. Однако механизм этого грабежа так запутан и сложен, и самое главное, настолько тщательно скрывается от народа, что простой люд, считает большим достижением и благом находиться в этом дурацком положении.
Разберемся по порядку. Что было у трудового народа на кануне перестройки, что можно было у него изъять (украсть)?
Первое - живой труд, то есть можно отбирать прибавочный продукт (прибавочную стоимость при капитализме) непосредственно в процессе производства. Что собственно и планировалось делать при переходе на рыночные отношения в соответствие с законами функционирования капитала открытыми Марксом и, благодаря которым, как доказывали горе-перстройщики, развитый запад достиг благоденствия и процветания.
Второе - личная собственность трудящихся, в которую помимо средств и продуктов потребления входили денежные накопления.
Третье - общенародная собственность, в которой находились практически все средства производства (колхозно-артельная собственность, формально не являясь общенародной, но была таковой по существу). Минимальное количество средств производства, находившиеся в личном потреблении в расчет можно не брать. К общенародной собственности принадлежали такие средства потребления как жилые квартиры.
Собственно и второе и третье есть ни что иное, как превращенная форма первого. То есть и личная и общественная и частная (да и вообще любые материальные ценности искусственного происхождения) есть ничто иное, как овеществленный человеческий труд, который аккумулируется, запасается в продукте.
Кое у кого существует иллюзия, что существует еще и четвертый объект грабежа или процветания (в зависимости, с какой точки зрения смотреть), и будто этот источник практически неисчерпаем - это природные ресурсы России. Думают, что в обмен на них можно бесконечно приобретать необходимые продукты, гарантируя безбедное существования всему народу, только их надо по хозяйски расходовать (так поступает нефтедобывающий ближний восток). На эту удочку ловятся даже экономисты, считающие себя марксистами (а апологеты буржуазных реформ и подавно), при этом они начисто забывают, что полезные ископаемые стоят ровно столько, сколько вложено в них человеческого труда, а сами по себе дармовой стоимостью они не обладают. Поэтому кажущаяся даровость наших недр лишь до тех пор, пока не износится окончательно техника при помощи, которой добывают, и не разрушится окончательно инфраструктура добычи и переработки, а этого осталось ждать очень недолго. Проще говоря, стоимость наших полезных ископаемых это стоимость (складывавшаяся из прибавочного труда) вложенная нашими отцами и дедами в средства добычи, переработки и доставки, а сегодняшний рабочий всего лишь переносит эту стоимость на добытый продукт, а сам в силу высокой стоимости своей рабочей силы ничего не добавляет. Кроме того нелишне напомнить, что затраты труда на добычу ископаемых (а следовательно и их стоимость) в условиях России значительно выше, чем для аналогичных в других странах. Действительно добывать, к примеру, нефть в Арабских эмиратах значительно дешевле, чем у нас: там ткнул посохом и забил фонтан черного золота, а у нас пласты глубокого залегания и требуется немало усилий, чтобы от туда что-то извлечь. Там рядом море, доставить оборудование и перекачать нефть на танкеры нет проблем, у нас же тысячи километров по болотам и вечной мерзлоте добираться до месторождений, а затем обратно доставлять нефтепродукты, строя для этого дорогостоящие нефтепроводы; там работнику для обеспечения жизнедеятельности достаточно набедренной повязки и вегетарианской пищи, у нас же зима длящаяся порой более полугода и другие "достоинства" нашей природы, в которых ни один мало-мальски уважающий себя народ жить не согласится. И это относится не только к нефти, но и ко всем без исключения полезным ископаемым на нашей территории.
Как уже указывалось выше, непосредственно живой труд, не смотря на переход экономики на буржуазные рельсы, украсть у рабочего не удается. Основная причина этого кроется в высокой стоимости рабочей силы в нашей стране, точнее высоких затратах на ее воспроизводство, которые неимоверно возросли именно благодаря переходу на рыночные капиталистические отношения.
( Продолжение в следующей записи)
Анатомия грабежа
Сахонько Е.Б.
Июль 1997 г.
ЭКОНОМИЧЕСКАЯ СУЩНОСТЬ ПРОЦЕССОВ ИДУЩИХ В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ
Нас сейчас всякие чубайсики пытаются убедить, что происходит необходимый на данном этапе развития российской экономики естественный процесс структурной перестройки с отмиранием нерентабельных и неконкурентоспособных предприятий и целых производственных отраслей. Однако необходимо глубже разобраться - правы ли они? В начале рассмотрим аргументацию перестройщиков-приватизаторов. Основной их тезис:
- советская экономическая система не способна выявить интерес и объективные запросы потребителя и эффективно связать его с производителем, чтобы последний в полной мере и с наименьшими затратами удовлетворял потребности народа. По их мнению, свойством качественно осуществить связь между производителем и потребителем обладает рыночная экономика с развитыми товарно-денежными отношениями (и доказывалось это на примере высокоразвитых капиталистических стран). Следовательно, нам необходим капитализм. Этим тезисом (в той или иной интерпретации) прикрывается и оправдывается все то, что творится в нашей стране с 1985 года. Однако серьезного исследования и критики этой позиции нет даже в коммунистической научной литературе. Одна из причин кроется в том, что этот тезис слишком многогранен, и затрагивает некоторые фундаментальные основы, которые на данном этапе недостаточно разработаны. И это необходимо делать как можно быстрее, однако здесь мы хотели бы остановиться на том, почему у нас в стране эта модель невозможна и, что получено в результате внедрения ее в жизнь.
Но прежде небольшое отступление. Дело в том, что уровень удовлетворения потребностей не устраивал массового потребителя на излете застоя исключительно с точки зрения качества и разнообразия, поскольку уровень количественного насыщения (по калориям витаминам и прочим объемным показателям) в принципе был достигнут. К примеру, хотелось не просто насыщаться однообразной, но вполне питательной пищей, а делать это каждый раз по особенному и в изысканных условиях. И поэтому, забегая вперед, когда мы говорим о повышении уровня потребления обывателя в сегодняшних условиях, то имеем в виду, прежде всего повышение качественной разнообразности потребления, достигаемой порой за счет некоторого снижения объема потребления. То есть произошло преобразование структуры потребления и присвоения массовым потребителем, и эта структура приведена в большее соответствие с массовыми запросами (здесь мы не будем останавливаться на вопросе - насколько эти запросы не извращены, рациональны и соответствуют долгосрочным, коренные интересам народа и конкретного простого человека, это тема отдельного исследования, см. Общественные отношения в сфере потребления, и их роль в кризисных процессах на территории СССР ). И здесь в психологии восприятия обывателя наблюдается один интересный феномен. Налицо раздвоенное противоречивое восприятие и оценка сегодняшнего уровня жизни: с одной стороны душераздирающие вопли о массовой нищете и каких-то невообразимо высоких показателях прожиточного минимума, а с другой стороны большая, чем раньше удовлетворенность сиюминутным состоянием потребления и образом жизни, который на доперестроечный более однообразный вряд ли кто захочет сменить. Другой фактор, усугубляющий раздвоенность восприятия обывателем своего уровня жизни - это:
- с одной стороны ощущение нестабильности и невозможности застраховаться от катаклизмов (даже деньги на черный день хранить негде);
- с другой стороны динамичность, изменчивость процессов в сфере потребления, контрастирующая с застойным стагнирующим состоянием этой сферы до перестройки, вселяет иллюзорную надежду на быстрое достижение вожделенного изобилия.
Итак, к началу перестройки существовало сильное рассогласование между интересами массовых потребителей и интересами производства и соответственно, как следствие, неудовлетворенность массового потребителя. Но при этом во всей иерархии различных интересов, существовавших в стране (по которым необходимо проводить отдельное специальное исследование) существовал как минимум один фундаментальный интерес общий и для производителя и для массового потребителя (которого он, увы, не осознавал) - интерес в устойчивом, гарантированном и застрахованном от всевозможных катаклизмов, стабильно функционирующем, экономическом механизме. То есть потребитель всегда в конечном итоге заинтересован в наличии такого производственного потенциала способного (хотя бы по объемным показателям) удовлетворить его потребности, а с другой стороны потребитель в массе своей это работник на производстве. В начале перестройки было обещано, что благодаря переходу на рыночные отношения, будут согласованы интересы производителя и потребителя по всем параметрам. Рассмотрим, как это мыслилось романтикам в услужении у буржуазии, и каковы должны были быть издержки при внедрении их новаций.
Первое. Планировалось повысить уровень сиюминутного потребления, в идеале, до уровня до уровня "обложек" высокоразвитых буржуазных стран. Но это даже по меркам этих стран слишком, во-первых, поскольку они-то и сами уровня своих обложек не достигли, и, во-вторых, из-за наших специфических российских условий (хотя бы климатических), при которых поддержание уровня потребления даже такого же как в Западной Европе требует значительно больших материальных затрат чем там. Забегая вперед, надо сказать, что в определенной мере этого достигнуть, удалось, но каким образом и чего это стоило, будет сказано ниже. Буржуазные романтики были не совсем круглыми идиотами и на вопрос, откуда взять средства предлагали урезать аппетиты фонда накопления. Действительно хватит строить новые заводы и производить станки, давайте вместо них производить масло и прочие потребительские товары. А поскольку капиталистическое производство всегда ориентировано на платежеспособный спрос конечного потребителя, то в его рамках и произвести такую переориентацию проще простого.
Итак, второе. Уменьшить до оптимальных размеров сферу производства средств производства и благодаря достижениям научно технической революции максимально ее рационализировать, и за счет этого перебросить высвободившиеся средства в производство потребительских товаров и услуг.
Третье. Уменьшение затрат на оборону. Однако любой мало-мальски грамотный экономист скажет что уменьшение затрат на оборону лежит исключительно через увеличение затрат на конверсию, и только в достаточно отдаленной перспективе можно ожидать каких-то выгод от этого.
Вскоре после начала перестройки стало ясно, что обещания быстрого повышения уровня потребления за счет снижения затрат на оборону, были неприкрытой ложью, которая очень скоро была разоблачена, и стала одним из факторов (но отнюдь не единственным) провала Горбачева. Однако эта ложь на время отвлекла внимание от еще большей лжи (или глупости - кому как больше нравится), а именно от того, что переориентация промышленности с производства средств производства на производство средств потребления мероприятие не менее, а возможно и более дорогостоящее, чем конверсия военной промышленности, а выгод от него нужно ждать достаточно долго.
Таким образом, изначально (если конечно непредвзято разобраться) было ясно, что все три пункта требовали огромных материальных затрат и чисто через изменение формы собственности без изыскания дополнительных ресурсов их выполнить нельзя. Кроме того, и сам переход на новую экономическую систему достаточно дорогостоящее мероприятие. Как всем сейчас стало ясно полным блефом оказалось перестроечное утверждение, что система управления и организации экономики при капитализме более эффективна и менее затратна чем централизованная (в особенности учитывая то, что из централизованной в буржуазную перешли те же самые кадры управленцев, только переименовавшись в менеджеров).
Но может быть те, кто замышлял перестройку и капитализацию страны знали источники из которых можно покрыть все эти колоссальные затраты, знают их сейчас и черпают из них ресурсы?
Действительно, чтобы действовать сразу по трем направлениям (повышение уровня потребления, переориентация промышленности с группы "А" на группу "Б" и конверсия военно-промышленного комплекса) и, кроме того, одновременно осуществлять преобразование общественного строя, необходимо было иметь источники вне российской экономики. Видимо для этого брались огромные кредиты в рыжковско-павловский период. Другой вариант - это решение задач поочередно и в определенной мере решать одну задачу за счет другой. Например, удерживая на стабильном уровне затраты на потребление (необходимо обратить внимание на то, что уровень потребления, то есть уровень удовлетворения потребностей и уровень затрат на потребление показатели совершенно различные хотя и тесно связанные, и эта взаимосвязь очень сильно зависит от структуры потребления) или даже снизив их, получив дополнительный прибавочный продукт, провести конверсию ВПК, заморозив на время капитальное строительство. Либо не трогая ВПК и снизив слегка уровень потребления частично переориентировать тяжелую промышленность на производство товаров народного потребления. Единственно чего нельзя было делать, так это начинать с повышения уровня потребления, осуществляемое через повышение уровня затрат на потребление. И это ясно почему: средства на перестройку промышленности и (или) конверсию внутри страны можно было добыть только из прибавочного продукта (который есть, грубо говоря, разность между продуктом, произведенным и продуктом, потребленным работником) произведенного трудящимися, который уменьшался, как только эти трудящиеся начинали больше потреблять (а как мы убедились в ходе всевозможных "ускорений" больше производить за большую оплату никто не собирался). Собственно попытками провести реформы в рамках того что "можно" была заполнена первая горбачевская часть перестройки.
Но в конечном итоге получилось по принципу, который сформулирован в одной народной мудрости: "если нельзя, но очень хочется, то можно". Значит, в стране очень силен был тот, кому очень хочется. В самом деле, народ уже не хотел ждать, он хотел сейчас же получить удовлетворение своих потребностей, он не мог больше кормиться "завтраками" (сегодня потерпите, напрягитесь - завтра за все вам воздастся), хотелось сегодня жить не хуже чем на западе, и это полуживотное желание заслоняло даже элементарный инстинкт самосохранения. И люди готовы были идти за любым (пусть проходимцем или идиотом), который удовлетворит их жажду в красивой жирной жизни. Таковые не заставили себя долго искать. И как ни странно, ими оказались те же самые партократы-бюрократы, кто заставлял, звал и организовывал коммунистическое строительство, лишь слегка припудренные диссидентско-демократической фразеологией. Вышло так, что работа на интересы страны и строительство светлого будущего им встала уже поперек горла, они жаждали управлять и организовывать в своих собственных интересах, а точнее в интересах своего собственного кармана. Таким образом, интерес двух громаднейших слоев нашего общества (массового потребителя и управленца-бюрократа) совпал, и это предопределило крушение советской социалистической системы. А как мы ранее заметили и капитализация, и достижение западных стандартов сиюминутного потребления требуют неимоверных затрат (а о конверсии ВПК и рациональной реструктурировании промышленности речь даже не идет). Но внешних источников для этого не существует, необходимо искать внутренние резервы. Как мы уже убедились увеличение производства и усиление эксплуатации совокупного работника внутри страны таким источником не стало, поскольку основной движущей силой перестройки был интерес, желание получше жить (побольше потреблять) и поменьше работать (который к сегодняшнему дню только усилился) именно у этого совокупного работника. Чтобы убедиться в этом, достаточно обратить внимание на падение производства и уменьшение совокупных затрат рабочего времени работниками в производственной сфере при относительно стабильном уровне затрат на потребление (а с учетом работников вовлеченных в сферу обращения даже увеличения потребления).
Необходимо было, во-первых, приобрести огромную массу потребительских материальных ценностей для удовлетворения массового потребителя, при этом приобрести, а не произвести, потому что попытка наладить их производство в стране в горбачевский период окончилась крахом. Во-вторых, необходимо было создать "конвертируемый" частный капитал, который мог бы свободно перемещаться и переливаться из отрасли в отрасль хотя бы внутри страны, чтобы удовлетворить управленца трансформирующегося в буржуя. Все это можно было получить только в обмен на материальные ценности находящиеся в стране, но свободно валяющихся никому не нужных, ничейных ценностей не было. Значит, их надо было у кого-то отнять, украсть, то есть совершить грабеж. С другой стороны у кого можно было выменять на украденное то, что хотелось? (Нужен был скупщик краденного). Вожделенный ширпотреб находился только за рубежом, да и настоящие деньги способные быть выразителем конвертируемого капитала находились только там. Но дело было не только в деньгах, национальная промышленность при директивном переводе на капиталистические рельсы в силу своей специфической организации не могла одномоментно стать "конвертируемым" капиталом, но те кому она стала вдруг принадлежать благодаря ускоренной приватизации не хотели обладать такой собственность с которой ничего не сделаешь: ни продашь, да и прибыль с нее не получишь, только если в отдаленном будущем. Капиталисту подавай рост его капитала сейчас же. Особенно не устраивало таких новых буржуев то, что продукция большинства наших предприятий никому не продашь за рубежом, да и сами предприятия (их оборудование) там ни кому не нужны.
Встал вопрос: кого бы ограбить? Естественно, что был ограблен простой трудовой народ (как и во все времена), правда грабил и грабит он сам себя в сговоре и под "чутким" руководством буржуазии (бывших советских партгосслужащих). При этом награбленное делится в пропорции: львиная доля буржую, а мизерные крохи простым людям. Думаю, что объяснять, кто выигрывает, а кто проигрывает в такой ситуации, нет необходимости. Однако механизм этого грабежа так запутан и сложен, и самое главное, настолько тщательно скрывается от народа, что простой люд, считает большим достижением и благом находиться в этом дурацком положении.
Разберемся по порядку. Что было у трудового народа на кануне перестройки, что можно было у него изъять (украсть)?
Первое - живой труд, то есть можно отбирать прибавочный продукт (прибавочную стоимость при капитализме) непосредственно в процессе производства. Что собственно и планировалось делать при переходе на рыночные отношения в соответствие с законами функционирования капитала открытыми Марксом и, благодаря которым, как доказывали горе-перстройщики, развитый запад достиг благоденствия и процветания.
Второе - личная собственность трудящихся, в которую помимо средств и продуктов потребления входили денежные накопления.
Третье - общенародная собственность, в которой находились практически все средства производства (колхозно-артельная собственность, формально не являясь общенародной, но была таковой по существу). Минимальное количество средств производства, находившиеся в личном потреблении в расчет можно не брать. К общенародной собственности принадлежали такие средства потребления как жилые квартиры.
Собственно и второе и третье есть ни что иное, как превращенная форма первого. То есть и личная и общественная и частная (да и вообще любые материальные ценности искусственного происхождения) есть ничто иное, как овеществленный человеческий труд, который аккумулируется, запасается в продукте.
Кое у кого существует иллюзия, что существует еще и четвертый объект грабежа или процветания (в зависимости, с какой точки зрения смотреть), и будто этот источник практически неисчерпаем - это природные ресурсы России. Думают, что в обмен на них можно бесконечно приобретать необходимые продукты, гарантируя безбедное существования всему народу, только их надо по хозяйски расходовать (так поступает нефтедобывающий ближний восток). На эту удочку ловятся даже экономисты, считающие себя марксистами (а апологеты буржуазных реформ и подавно), при этом они начисто забывают, что полезные ископаемые стоят ровно столько, сколько вложено в них человеческого труда, а сами по себе дармовой стоимостью они не обладают. Поэтому кажущаяся даровость наших недр лишь до тех пор, пока не износится окончательно техника при помощи, которой добывают, и не разрушится окончательно инфраструктура добычи и переработки, а этого осталось ждать очень недолго. Проще говоря, стоимость наших полезных ископаемых это стоимость (складывавшаяся из прибавочного труда) вложенная нашими отцами и дедами в средства добычи, переработки и доставки, а сегодняшний рабочий всего лишь переносит эту стоимость на добытый продукт, а сам в силу высокой стоимости своей рабочей силы ничего не добавляет. Кроме того нелишне напомнить, что затраты труда на добычу ископаемых (а следовательно и их стоимость) в условиях России значительно выше, чем для аналогичных в других странах. Действительно добывать, к примеру, нефть в Арабских эмиратах значительно дешевле, чем у нас: там ткнул посохом и забил фонтан черного золота, а у нас пласты глубокого залегания и требуется немало усилий, чтобы от туда что-то извлечь. Там рядом море, доставить оборудование и перекачать нефть на танкеры нет проблем, у нас же тысячи километров по болотам и вечной мерзлоте добираться до месторождений, а затем обратно доставлять нефтепродукты, строя для этого дорогостоящие нефтепроводы; там работнику для обеспечения жизнедеятельности достаточно набедренной повязки и вегетарианской пищи, у нас же зима длящаяся порой более полугода и другие "достоинства" нашей природы, в которых ни один мало-мальски уважающий себя народ жить не согласится. И это относится не только к нефти, но и ко всем без исключения полезным ископаемым на нашей территории.
Как уже указывалось выше, непосредственно живой труд, не смотря на переход экономики на буржуазные рельсы, украсть у рабочего не удается. Основная причина этого кроется в высокой стоимости рабочей силы в нашей стране, точнее высоких затратах на ее воспроизводство, которые неимоверно возросли именно благодаря переходу на рыночные капиталистические отношения.
( Продолжение в следующей записи)