Территориальное поведение человека
https://lektsii.org/6-74384.html
(2)
В заключение я хочу подчеркнуть, что анализ среды в психолого-экологическом плане требует во многих случаях учета социального и культурно-исторического аспектов. Это не эстетическая, а эколого-психо-логическая интерпретация, в которой физические свойства среды наряду с психологическим и персональным использованием пространства образуют точки пересечения в экологическом поведении. Эти точки пересечения, с одной стороны, определяют поведение того, кто использует пространство, а с другой- он сам может своим экологическим решением изменять территориальную структуру в положительномили отрицательном отношении. Территориальное поведение проявляется как поведение отдельного индивида, так и во взаимодействии с другими, а иногда и в массовом поведении людей. И на таком, казалось бы, ни к чему не обязывающем и бедном на импульсы общественном пространстве, как автобусная остановка, обнаруживается действие невидимых «территориальных» императивов. На остановках люди
1) автоматически размещаются так, чтобы сохранить достаточную личную дистанцию от незнакомых; ,,ЛШ
2) более .склонны ожидать у столбов; -™~--~-.7
3) избегают находиться на линии движения ожидаемого транспортного средства;
4) отдают предпочтение местам с хорошим обзором.
Это банальный пример, но он свидетельствует о том, что функцией территориального поведения является пространственное размещение представителей одного и того же вида. Территориальное поведение в основном направлено на снижение конфликтности в межчеловеческих отношениях. Для него характерна четкая взаимосвязь людей, а также необратимые последствия их деятельности в среде в положительном или отрицательном отношении. Окружающая среда является пространством, где происходят все мыслимые территориальные взаимодействия. Сам факт перенасыщения пространства разными представителями вида Homo sapiens вызывает территориальные проблемы и проблемы создания и защиты окружающей среды.
Конечно, переносить автоматически примеры территориального поведения животных на человеческое общество было бы неправильно. Взаимные отношения между людьми регулируют не только территориальные требования, но и целый ряд культурно-исторических процессов, которые в животном мире отсутствуют. Проблема может быть представлена следующим образом: по мере продвижения живых существ по ступенькам эволюционной лестницы (от простейших форм - к высокоорганизованным) территориальность их становилась более сложной. Использование принципа территориальности весьма важно для принятия экологического решения. Упростив некоторые моменты, можно было бы объяснить человеческое общество и его историю sub species teritorialis (с точки зрения территориальности), но такое объяснение привело бы только к увеличению количества проблем и неясностей, а не к удовлетворительному ответу. Ограниченность аналогии людей с животными можно представить следующим образом:
1. Люди живуг в сложно структурированной окружающей среде, как в селе, так и в городе. Ситуацию, при которой человек мог бы деградировать, т. е. «вернуться» к уровню территориальности животного, когда он или боролся, или убегал, можно представить только в экстремальных случаях и скорее всего в условиях перенасыщенного пространства, в которых индивид, подвергаемый сильным стрессам, вынужден был бы перейти к очень примитивным формам поведения. Это был бы возврат от культурных форм существования к животному уровню.
2. Животные в отличие от человека не имеют столь разнообразного выбора среды. Их поведение, каким бы «разумным» оно ни было, только в минимальной степени изменяет структуру окружающей среды. Человек в отличие от животных имеет возможность свободно принимать решения.
3. Какой бы сложной ни была иерархическая структура некоторых сообществ животных, она тем не менее проще, чем в человеческом обществе. У стадных видов животных на первый план выступает территориальность не только как требование пространства, обеспечивающего оптимальное распределение особей одного и того же вида на соответствующей территории, и как скрытая мудрость природы в определении количества особей с точки зрения обеспечения их источниками питания, но и как генетически закодированная сила, которая определяет правила поведения определенного вида, закрепляющие иерархическую структуру. Человеческое общество намного сложнее, оно не статично и имеет больше возможностей для территориальной адаптации.
Архетипом человеческого территориального чувства является стена. Она ограничивает, отделяет, изолирует и в то же время соединяет. Люди в большинстве случаев представляют «свою территорию», свое пространство как ограниченное стенами, заборами и другими территориальными знаками, которые челове-ческая цивилизация довела до совершенства. С философской точки зрения необходимо подчеркнуть единство противоречий в понимании территориальности, которое символизирует стена. Это значит, что у детей, а также у взрослых необходимо воспитывать чувство ответственности за то, что происходит по обе стороны стены. Ухаживать не только за своим садом, но и за тем, что рядом с ним. Мы уже говорили о том, что человек не только «ухаживает» за своей территорией, но и соблюдает законы другой территории. Иногда кажется, что разрушение и опустошение окружающей среды берут свое начало не в недружелюбных, разрушительных намерениях, а в обычном отсутствии интереса к тому, что находится вне нашей территории, в игнорировании чужой территории. Пассивность и отсутствие интереса к окружающей среде мы должны постепенно изживать из нашего экологического сознания (пока оно у нас еще есть), а у детей - развивать сознание взаимосвязи всего со всем в окружающей среде. Нужно довести до их сознания, что нашим домом и первейшим интересом является не ограниченная личная территория, а вся окружающая среда, вся Земля.
3. Проблема «перенаселения»
Толпы, переполненные улицы, потоки спешащих людей - это типичная картина современного крупного города. В XX в. в промышленно развитых странах произошел резкий демографический сдвиг, миграция из села в город. Но теперь каждый выходной день мы являемся свидетелями обратного движения - вы езда за город. В выходной день город выбрасывает десятки тысяч жителей, которые освобождаются от . урбанизованной анонимности, отдыхают от простран- ственных и временных координат перенаселенной ок- ружающей среды и ненадолго, часто символически ; возвращаются на природу. ;
Тема данной книги не позволяет более глубоко анализировать причины концентрации жителей в го- родах и крупных городских агломерациях. Этот про-цесс, набирающий сейчас обороты, обусловлен ря- \ дом исторических, социальных и в первую очередь экономических факторов. Ответ на, казалось бы, про- стой вопрос - что привлекает людей в большие ropoда? - является весьма сложным. Он может быть разным в зависимости от того, каким его параметрам мы придаем первостепенное значение: в городах имеется больше возможностей для удовлетворения вторичных потребностей (культура, спорт и т. д.), другие условия труда, чем на селе.
В условиях социалистического общества, к примеру в ЧССР, разница между городом и селом почти исчезла, к тому же с экономической и медицинской точек зрения жизнь в селе более благоприятна для человека. Город и городские агломерации не являются естественной средой человека, первоначально составлявшего единое целое с природой. Но города появлялись закономерно в ходе развития человеческого общества. Это было вызвано разделением труда, развитием культуры, необходимостью объединения, создания организованной общности индивидов для общей пользы, поскольку человек не мог все свои потребности обеспечить сам; люди по своему складу не Робинзоны и не ищут одиночества в прямом смысле этого слова. Города в Древней Греции - полисы, поселения, которые на заре истории являли собой прообразы городов в современном смысле слова,- были в структурном и социальном отношениях совсем иными, чем города нынешние со всеми их плюсами и минусами. Даже средневековый город не соответствует представлению о современном городе. Еще в XIX в., до появления мощной техники, города существенно отличались от современных, в чем мы можем убедиться, просматривая старые пожелтевшие открытки или гравюры.
Как бы то ни было, в настоящее время одной из конкретных экологических проблем больших городов является то, что жители их страдают не только от загрязнения окружающей среды отходами физического и химического характера, но и от «перенаселения». Мы имеем в виду экологические последствия, проявляющиеся в отношениях между людьми в специфической урбанистической структуре больших городов.
«Перенаселение» вызывает одинаковые реакции индивидов, которые находятся в таких пространственных структурах длительное время. Однако необходимо подчеркнуть, что реакция людей в переполненном пространстве различается в зависимости от типа среды, целей, времени и добровольности пребывания вней. Например, если мы идем на стадион, чтобы по-
смотреть футбольный матч, то знаем, что он будет
длиться два часа. Точно так же мы миримся с тесно-
той в танцевальном зале клуба. Хуже обстоит дело с
поездкой в переполненном городском транспорте или
с движением по многолюдным улицам. Печально из-
вестное явление беснующихся болельщиков нельзя
объяснить только «перенаселением», в условиях кото-
рого возрастает уровень агрессивности, или анонимно- I
стью среды, когда несложно выбрать беззащитную J
жертву, на которую и будут направлены агрессивные
действия. В качестве пускового механизма здесь до-
статочно цветового различия или иных атрибутов
противоположного клуба или группы. Анонимность
гарантирует определенную безнаказанность, которая
может привести к крайне агрессивным выходкам бо-
лелыциков.
«Перенаселение» можно представить и как ситуа- |
цию, в которой невозможно успешно осуществлять
соответствующую активную деятельность, например
плавать в переполненном бассейне. «Перенаселение»
очень отдаленно связано с проблемой поведения тол-
пы, в которой личность как бы поглощается массой
однообразно действующих индивидов, теряет свою
индивидуальность и не может действовать самостоя-
тельно, а только так, как вся толпа, которая в этом
случае за нее решает все.
Важно понимать, что психологические и социаль-
ные свойства среды изменяются в зависимости от сте-
пени «насыщения пространства» индивидами. У лю-
дей, которые «перенаселили» определенное простран-
ство, может появиться чувство анонимности, своей не-
значительности, апатии, может исчезнуть интерес и на-
ступить безразличие ко всему. Аналогии поведения
животных и действий людей весьма относительны, а щ
чаще всего неправомерны, тем не менее некоторые Щ
исследования о переполненности ограниченного про- я
странства особями одного и того же вида представля-
ют интерес. Мы имеем в виду не стихийное нашествие щ
комаров, а ситуацию избыточности простейших мле- ж
копитающих. Поэтому, прежде чем приступить к ана- щ
лизу психологических последствий перенаселенного Я
пространства, мы ознакомимся с интересным экспе- щ
риментом, показывающим воздействие «перенаселен- я
ной среды» на примере крыс. щ
Пример избытка крыс. Американский исследова тель Джон Кэлхоун длительное время работал в На циональном институте психиатрии в Вашингтоне Занимался он также проблемой контроля популя ции крыс и поставил интересный вопрос: что про изойдет, если в ограниченном пространстве создав условия, которые будут напоминать «перенаселен пую» городскую среду? Он провел следующий экс перимент.
Среда обитания крыс представляла собой клет ку, разгороженную на четыре части, соединенны) между собой проходами. Две боковые части - пс краям - имели только один проход, выполнявши! роль входа и выхода. Две центральные части был* соединены двумя проходами. Отгороженные части ( одним проходом были заняты наиболее крупными самцами. Центральные же, с двумя проходами, были выделены для «свободных социальных действий».
В каждой части было достаточно пищи и строительного материала для гнезда. В них могли удобно расположиться двенадцать взрослых крыс, что является обычным для крысиной популяции. Как только количество крыс увеличилось вследствие кратких циклов размножения, «справедливое» разделение пространства перестало существовать. Наступила ситуация, которую Кэлхоун назвал «упадком нравов у крыс».
В начале эксперимента можно было наблюдать нормальные сражения за лидерство, в результате которых победили два самых сильных самца, захватившие крайние загородки. Поскольку в них был только один проход, то самцу достаточно было устроить свое гнездо у входа, чтобы он получил самую выгодную позицию для контроля своей территории. На ней шла спокойная жизнь гаремов самых сильных самцов. Остальные самцы на гаремы претендовать не могли. Самые сильные, доминирующие самцы не слишком жестко контролировали свою территорию. Они не изгоняли конкурентов, а просто препятствовали их входу, у которого они проводили все свое время. Если здесь появлялся другой самец, «страж» мгновенно реагировал и допускал на свою территорию только тех самцов, которые демонстрировали свою абсолютную подчиненность. Самцы «второго сорта» могли даже спать на территории вожака.1
Они не предпринимали никаких попыток сближения ] с самками и уж ни в коем случае не позволяли себе '-копуляции с ними. В крайних загородках царил порядок, в то время как в центральных - был полный беспорядок и даже хаос.
Популяция крыс увеличивалась, и концентрация их в центральных загородках росла. Здесь тоже обра-< зовалась группа доминирующих самцов, но посколь-с ку они не могли контролировать территорию, то срач жения за нее и за доминирование происходили еже* дневно, а система подчинения слишком часто менялась в зависимости от поражений и побед. Самцы были сексуально активны, но казалось, что они не различают самок по возможности оплодотворения, не отличают взрослых от молодых. Наряду с упомянутыми, доминирующими самцами существовала также группа «аутсайдеров», полностью подчиненных, которые передвигались в пространстве от одного сообщества к другому, как лунатики, игнорируя остальных членов, их также все игнорировали. Это были самые упитанные, наименее подвижные самцы, не принимавшие участия в боях.
С дальнейшим увеличением популяции образовалась совершенно неожиданная группа крыс. Это были подчиненные особи, но очень активные. Кэлхоун назвал их «уголовниками». Они передвигались организованными стаями, шайками. Сталкиваясь с доминировавшим самцом, они никогда не сражались, но и не показывали страха. Можно сказать, что это были наиболее активные члены всей колонии. Они были гиперсексуальными, занимались «гомосексуализмом», часто были и каннибалами. Удивление вызвала их склонность к «изнасилованию» самок. Как и у любого вида животных, у крыс есть свой ритуал сватовства, состоящий из целого ряда сигналов, предшествующих копуляции. Самец преследует самку до норы и ждет, когда она появится и примет его предложение. Он никогда не проникнет самовольно в нору самки. А «уголовники» вообще не обременяли себя сватовством, они преследовали самку, бросались за ней в нору, во время копуляции топтали и убивали находившихся здесь детенышей. После выполнения акта они спокойно взирали на мертвый выводок, а то и поедали его.
Хаос в центральных загородках вызвал разложе*
ние среди самок. Разрушались норы, а к концу эксперимента их уже ни одна самка не строила. Выводки были заброшены или попросту съедены. В то время как смертность детенышей в охраняемой территории составляла около 50%, в центральных загородках она достигла 96%. Половина самок погибла вследствие сексуальных нападений самцов.
Описанный эксперимент вызвал широкую дискуссию. В нем наблюдалось еще одно интересное явление. Казалось, что крысам «нравятся» условия «перенаселения», «упадок морали» и т. д. Ведь и самок, которые были под охраной доминантных самцов, нередко «привлекали» центральные загородки. В момент сексуального возбуждения они стремились искать приключения в центральных загородках, где они передвигались свободно, без присмотра хозяина своего гарема. Как только самки покидали границы охраняемой территории и оказывались в центральных загородках, они начинали вести себя так же, как и их обитатели, привыкшие к хаотическим отношениям. Доминантные самцы никогда не покидали своих «сторожевых» постов, поэтому самки-беглецы могли свободно передвигаться в центральных загородках. Только 3% самок гаремов не покинули охраняемых территорий.
Человек как существо творческое относится активно к окружающему пространству, при этом он может довольно легко приспособиться и к весьма стесненным условиям. Его способность приспособляться к перенасыщенной среде намного превышает аналогичные возможности животных. Бывает даже, что человек воспринимает «перенаселенность» спокойно, а у того, кто не переносит «перенаселенного» пространства, есть целый ряд «маневров», которые позволяют ему даже в неблагоприятных условиях сохранять свою индивидуальность: он может отвести глаза, прикрыть их, глубоко дышать, фантазировать, думать о чем-то своем.
Следует отметить, что негативная реакция людей на перенасыщенность пространства возникает не столько из-за тесных контактов индивидов, сколько из-за чувства психологической стесненности, в частности во время трудовой деятельности, Ввиду этого важно наличие потенциальной возможности, хотя бы минимальной, для выполнения трудовой деятельности в «перенаселенном» пространстве.
Понятие «перенаселенность» является относительным. Бывает, что даже присутствие второго че-> ловека воспринимается как нежелательное, особенно если речь идет о работе, требующей абсолютной тишины и полной концентрации внимания. «Перенаселенность», с одной стороны, является психологическим состоянием, а с другой -объективным социальным явлением. Она возникла как результат современного стиля жизни, когда количество индивидов, находящихся в данном пространстве, превышает его оптимальные размеры. Поэтому очень важно поставить вопрос о том, как пространство организовано, для каких целей, какие действия в нем могут быть осуществлены, а какие нет.
Многое зависит также от индивидуальной оценки переполненного пространства. Некоторые люди с удовольствием наблюдают перенасыщенное пространство крупного города, воспринимая его как нечто возбуждающее, заполняя часто таким образом свою собственную духовную пустоту, а также используя его как защиту от одиночества. Наблюдение за движением человеческого «муравейника» может быть иногда и интересным, особенно если для этого найти спокойный наблюдательный пункт, например лавочку на бульваре, столик в кафе на главной улице.
Весьма любопытна ситуация «перенаселенного пространства». Например, появление в переполненной комнате, где к тому же очень жарко, нового гостя встречают без особой радости. Когда же в комнате или зале температура нормальная, этого могут не заметить. Мужчины в переполненном пространстве проявляли признаки агрессивности (от мимики до словесных выражений), в то время как женщины вели себя вполне спокойно. Иногда казалось что женщин такие условия даже устраивают, во всяком случае они им не мешают.
В условиях «перенаселенности» нельзя забывать и о физических неудобствах, которые могут перейти приемлемые границы. Классическим примером может быть транспорт в часы пик и переполненные магазины^ при продаже дефицитного товара. И хотя каждый понимает неизбежность такой «перенаселен-
ности» в эти моменты, тем не менее он не может избавиться от чувства дискомфорта. Способность к адаптации в какой-то мере нейтрализует отрицательное действие такого пространства, однако полностью чувство дискомфортности не исчезает. Известно, что человек во многих случаях проявляет себя как существо упрямое. Наглядно это можно наблюдать в метро: пассажиры упорно заполняют те вагоны, выход из которых сокращает им путь к эскалатору. Скорее всего это объясняется желанием как можно быстрее выйти на поверхность. Единственное, что можно с уверенностью сказать, так это то, что люди при необходимости мирятся с присутствием рядом с собой достаточно большого числа других индивидов.
Из указанного примера следует, что «перенаселенность» как психологическое явление имеет косвенное отношение к количеству индивидов в данном пространстве или к большой плотности людей в ограниченном пространстве. Важным является тот факт, что иногда наличие массы индивидов воспринимается отдельным человеком негативно и в некоторых случаях может привести к потере чувства идентичности, к полному обезличению. И тут человека как будто подменяют, в один момент люди превращаются для него в неудобные объекты, на которые можно направить агрессивные действия, даже если это связано с нарушением общественных норм.
Но может возникнуть и прямо противоположная ситуация, когда перенасыщенность пространства воспринимается как естественное состояние. На переполненном стадионе человек может расстроиться из-за плохой игры футболистов, а не из-за «перенаселенности». Здесь плотная толпа оказывает совершенно иное воздействие на человека; у него растет чувство взволнованности, имеющей всеобщий характер, и шум трибун воспринимается как часть игры.
Характер человеческой реакции на переполненное пространство обусловлен психологическим типом индивида, а также его потребностями в данный момент. К примеру, ребенок под воздействием чрезмерного количества импульсов ищет защиту на руках матери. Но есть и такие индивиды, которые буквально ищут «переполненные» пространства для удовлетворения своих эмоциональных и социальных потребностей. В этих случаях можно говорить о «про-дуктивной плотности», которая позволяет индивиду выбрать необходимую форму деятельности. Реша-ющим моментом в определении степени «перенаселенности» является осознание человеком целей своей деятельности в данный момент. В следующее мгновение «продуктивная плотность» может вызвать чувст» во труднопереносимой толпы анонимных существ.
Итак, психологию «перенаселенного пространен ва» можно понимать как состояние человека, возник-< шее вследствие большой плотности индивидов на or* раниченном пространстве (что является точкой зре< ния демографо-статистической), или как состояние, при котором можно успешно осуществлять все меньше и меньше действий (это точка зрения чисто психологическая). Поведение человека в данной ситуации зависит не только от количества, но и от качества информации, которую ему дает среда. Большая плотность среды заставляет человека принимать кон« кретное решение, на основе которого он затем действует. Тот факт, что пространства, переполненные людьми, ослабляют до предела возможность получения информации, доказан не только психологическими опытами. Если количество людей в данном пространстве превысит оптимальный уровень, а в критические моменты - вообще допустимый, мы почти перестаем воспринимать саму среду: наше восприятие будет сосредоточено только на большом количестве людей, а не на среде. Поэтому мы чаще всего и стремимся уйти из такой среды.
С ситуациями временной перенаселенности житель большого города сталкивается почти ежедневно и многократно. Там, где мы не можем в полной мере использовать пространство для получения информации и действия, мы предпринимаем компенсационные действия, которые сводят до минимума возникшие нежелательные близкие контакты: блокируем свое пространство локтями, поворачиваемся спиной и т. д., в результате чего создаем хотя бы условный барьер между собой и остальными людьми. Однако такие действия ведут к снижению уровня культуры общения. Упоминавшийся нами психолог Стэнли Мильгрем считает, что они являются составной ча* стью общеизвестного синдрома поведения в переполненных вагонах метро, автобусах, трамваях в больших городах. Проблемазаключается не в том,
что индивид не мог бы адаптироваться в таком стесненном пространстве, а в том, что такая адаптация осуществляется слишком дорогой ценой.
Апатия наблюдающих. В связи с проблемой перенасыщенности пространства людьми наблюдалось интересное явление, которое может быть только в больших городах, притом в их густонаселенных частях, и то не всегда. Это явление - «апатия наблюдающих». Я хотел бы подчеркнуть, что «апатия наблюдающих» не является обязательной чертой человеческого поведения, ибо есть и такие индивиды, которые окажут вам помощь даже в условиях «перенаселенного» пространства. Но в то же время можно наблюдать ситуацию, когда люди спокойно смотрят на человека, попавшего в какое-либо трудное положение, не проявляют никакого желания помочь ему. При этом такую картину можно наблюдать не только на остановке автобуса, где, к примеру, у старушки высыпались из сумки яблоки, но и в случае транспортных аварий в городе.
Американские психологи Р. Лейтане и Д. Даркли провели групповой эксперимент, участники которого имитировали различные ситуации, в том числе и такую жестокую, как приступ эпилепсии. В группе был один «мягкосердечный», а остальные должны были играть роль апатичных. Оказалось, что если члены группы не проявляют интереса к случившемуся с одним из их числа, то и случайные зрители ведут себя так же. У человека чувство альтруизма довольно развито, и он всегда окажет нуждающемуся помощь, если это происходит рядом с ним и свидетель он один. Но при определенном количестве безразлично взирающих на происходящее свидетелей общая апатия и безучастность растут.
С одной стороны, это вызвано социальными причинами, а с другой - ослаблением чувства ответственности. Когда значительное количество индивидов видит нерешительность или явную безучастность остальных, возникает особое групповое явление - групповое игнорирование. В ситуациях, когда нужно помочь человеку, присутствие других людей прямо не обязывает каждого из них совершить самый простой гуманный поступок - помочь человеку; ответ-ственность как бы распылена среди всех наблюдающих.
Большой город дает массу примеров «апатии наблюдающих», притом чаще всего в условиях переполненного пространства. В селе такое явление практически не встречается, там помогут, притом с большим желанием, совершенно незнакомые люди. Конечно, нельзя распространять явление «апатии наблюдающих» на всех жителей крупных городов, ведь часто и там помогут человеку, особенно если он обратится с просьбой о помощи к конкретному лицу.
(2)
В заключение я хочу подчеркнуть, что анализ среды в психолого-экологическом плане требует во многих случаях учета социального и культурно-исторического аспектов. Это не эстетическая, а эколого-психо-логическая интерпретация, в которой физические свойства среды наряду с психологическим и персональным использованием пространства образуют точки пересечения в экологическом поведении. Эти точки пересечения, с одной стороны, определяют поведение того, кто использует пространство, а с другой- он сам может своим экологическим решением изменять территориальную структуру в положительномили отрицательном отношении. Территориальное поведение проявляется как поведение отдельного индивида, так и во взаимодействии с другими, а иногда и в массовом поведении людей. И на таком, казалось бы, ни к чему не обязывающем и бедном на импульсы общественном пространстве, как автобусная остановка, обнаруживается действие невидимых «территориальных» императивов. На остановках люди
1) автоматически размещаются так, чтобы сохранить достаточную личную дистанцию от незнакомых; ,,ЛШ
2) более .склонны ожидать у столбов; -™~--~-.7
3) избегают находиться на линии движения ожидаемого транспортного средства;
4) отдают предпочтение местам с хорошим обзором.
Это банальный пример, но он свидетельствует о том, что функцией территориального поведения является пространственное размещение представителей одного и того же вида. Территориальное поведение в основном направлено на снижение конфликтности в межчеловеческих отношениях. Для него характерна четкая взаимосвязь людей, а также необратимые последствия их деятельности в среде в положительном или отрицательном отношении. Окружающая среда является пространством, где происходят все мыслимые территориальные взаимодействия. Сам факт перенасыщения пространства разными представителями вида Homo sapiens вызывает территориальные проблемы и проблемы создания и защиты окружающей среды.
Конечно, переносить автоматически примеры территориального поведения животных на человеческое общество было бы неправильно. Взаимные отношения между людьми регулируют не только территориальные требования, но и целый ряд культурно-исторических процессов, которые в животном мире отсутствуют. Проблема может быть представлена следующим образом: по мере продвижения живых существ по ступенькам эволюционной лестницы (от простейших форм - к высокоорганизованным) территориальность их становилась более сложной. Использование принципа территориальности весьма важно для принятия экологического решения. Упростив некоторые моменты, можно было бы объяснить человеческое общество и его историю sub species teritorialis (с точки зрения территориальности), но такое объяснение привело бы только к увеличению количества проблем и неясностей, а не к удовлетворительному ответу. Ограниченность аналогии людей с животными можно представить следующим образом:
1. Люди живуг в сложно структурированной окружающей среде, как в селе, так и в городе. Ситуацию, при которой человек мог бы деградировать, т. е. «вернуться» к уровню территориальности животного, когда он или боролся, или убегал, можно представить только в экстремальных случаях и скорее всего в условиях перенасыщенного пространства, в которых индивид, подвергаемый сильным стрессам, вынужден был бы перейти к очень примитивным формам поведения. Это был бы возврат от культурных форм существования к животному уровню.
2. Животные в отличие от человека не имеют столь разнообразного выбора среды. Их поведение, каким бы «разумным» оно ни было, только в минимальной степени изменяет структуру окружающей среды. Человек в отличие от животных имеет возможность свободно принимать решения.
3. Какой бы сложной ни была иерархическая структура некоторых сообществ животных, она тем не менее проще, чем в человеческом обществе. У стадных видов животных на первый план выступает территориальность не только как требование пространства, обеспечивающего оптимальное распределение особей одного и того же вида на соответствующей территории, и как скрытая мудрость природы в определении количества особей с точки зрения обеспечения их источниками питания, но и как генетически закодированная сила, которая определяет правила поведения определенного вида, закрепляющие иерархическую структуру. Человеческое общество намного сложнее, оно не статично и имеет больше возможностей для территориальной адаптации.
Архетипом человеческого территориального чувства является стена. Она ограничивает, отделяет, изолирует и в то же время соединяет. Люди в большинстве случаев представляют «свою территорию», свое пространство как ограниченное стенами, заборами и другими территориальными знаками, которые челове-ческая цивилизация довела до совершенства. С философской точки зрения необходимо подчеркнуть единство противоречий в понимании территориальности, которое символизирует стена. Это значит, что у детей, а также у взрослых необходимо воспитывать чувство ответственности за то, что происходит по обе стороны стены. Ухаживать не только за своим садом, но и за тем, что рядом с ним. Мы уже говорили о том, что человек не только «ухаживает» за своей территорией, но и соблюдает законы другой территории. Иногда кажется, что разрушение и опустошение окружающей среды берут свое начало не в недружелюбных, разрушительных намерениях, а в обычном отсутствии интереса к тому, что находится вне нашей территории, в игнорировании чужой территории. Пассивность и отсутствие интереса к окружающей среде мы должны постепенно изживать из нашего экологического сознания (пока оно у нас еще есть), а у детей - развивать сознание взаимосвязи всего со всем в окружающей среде. Нужно довести до их сознания, что нашим домом и первейшим интересом является не ограниченная личная территория, а вся окружающая среда, вся Земля.
3. Проблема «перенаселения»
Толпы, переполненные улицы, потоки спешащих людей - это типичная картина современного крупного города. В XX в. в промышленно развитых странах произошел резкий демографический сдвиг, миграция из села в город. Но теперь каждый выходной день мы являемся свидетелями обратного движения - вы езда за город. В выходной день город выбрасывает десятки тысяч жителей, которые освобождаются от . урбанизованной анонимности, отдыхают от простран- ственных и временных координат перенаселенной ок- ружающей среды и ненадолго, часто символически ; возвращаются на природу. ;
Тема данной книги не позволяет более глубоко анализировать причины концентрации жителей в го- родах и крупных городских агломерациях. Этот про-цесс, набирающий сейчас обороты, обусловлен ря- \ дом исторических, социальных и в первую очередь экономических факторов. Ответ на, казалось бы, про- стой вопрос - что привлекает людей в большие ropoда? - является весьма сложным. Он может быть разным в зависимости от того, каким его параметрам мы придаем первостепенное значение: в городах имеется больше возможностей для удовлетворения вторичных потребностей (культура, спорт и т. д.), другие условия труда, чем на селе.
В условиях социалистического общества, к примеру в ЧССР, разница между городом и селом почти исчезла, к тому же с экономической и медицинской точек зрения жизнь в селе более благоприятна для человека. Город и городские агломерации не являются естественной средой человека, первоначально составлявшего единое целое с природой. Но города появлялись закономерно в ходе развития человеческого общества. Это было вызвано разделением труда, развитием культуры, необходимостью объединения, создания организованной общности индивидов для общей пользы, поскольку человек не мог все свои потребности обеспечить сам; люди по своему складу не Робинзоны и не ищут одиночества в прямом смысле этого слова. Города в Древней Греции - полисы, поселения, которые на заре истории являли собой прообразы городов в современном смысле слова,- были в структурном и социальном отношениях совсем иными, чем города нынешние со всеми их плюсами и минусами. Даже средневековый город не соответствует представлению о современном городе. Еще в XIX в., до появления мощной техники, города существенно отличались от современных, в чем мы можем убедиться, просматривая старые пожелтевшие открытки или гравюры.
Как бы то ни было, в настоящее время одной из конкретных экологических проблем больших городов является то, что жители их страдают не только от загрязнения окружающей среды отходами физического и химического характера, но и от «перенаселения». Мы имеем в виду экологические последствия, проявляющиеся в отношениях между людьми в специфической урбанистической структуре больших городов.
«Перенаселение» вызывает одинаковые реакции индивидов, которые находятся в таких пространственных структурах длительное время. Однако необходимо подчеркнуть, что реакция людей в переполненном пространстве различается в зависимости от типа среды, целей, времени и добровольности пребывания вней. Например, если мы идем на стадион, чтобы по-
смотреть футбольный матч, то знаем, что он будет
длиться два часа. Точно так же мы миримся с тесно-
той в танцевальном зале клуба. Хуже обстоит дело с
поездкой в переполненном городском транспорте или
с движением по многолюдным улицам. Печально из-
вестное явление беснующихся болельщиков нельзя
объяснить только «перенаселением», в условиях кото-
рого возрастает уровень агрессивности, или анонимно- I
стью среды, когда несложно выбрать беззащитную J
жертву, на которую и будут направлены агрессивные
действия. В качестве пускового механизма здесь до-
статочно цветового различия или иных атрибутов
противоположного клуба или группы. Анонимность
гарантирует определенную безнаказанность, которая
может привести к крайне агрессивным выходкам бо-
лелыциков.
«Перенаселение» можно представить и как ситуа- |
цию, в которой невозможно успешно осуществлять
соответствующую активную деятельность, например
плавать в переполненном бассейне. «Перенаселение»
очень отдаленно связано с проблемой поведения тол-
пы, в которой личность как бы поглощается массой
однообразно действующих индивидов, теряет свою
индивидуальность и не может действовать самостоя-
тельно, а только так, как вся толпа, которая в этом
случае за нее решает все.
Важно понимать, что психологические и социаль-
ные свойства среды изменяются в зависимости от сте-
пени «насыщения пространства» индивидами. У лю-
дей, которые «перенаселили» определенное простран-
ство, может появиться чувство анонимности, своей не-
значительности, апатии, может исчезнуть интерес и на-
ступить безразличие ко всему. Аналогии поведения
животных и действий людей весьма относительны, а щ
чаще всего неправомерны, тем не менее некоторые Щ
исследования о переполненности ограниченного про- я
странства особями одного и того же вида представля-
ют интерес. Мы имеем в виду не стихийное нашествие щ
комаров, а ситуацию избыточности простейших мле- ж
копитающих. Поэтому, прежде чем приступить к ана- щ
лизу психологических последствий перенаселенного Я
пространства, мы ознакомимся с интересным экспе- щ
риментом, показывающим воздействие «перенаселен- я
ной среды» на примере крыс. щ
Пример избытка крыс. Американский исследова тель Джон Кэлхоун длительное время работал в На циональном институте психиатрии в Вашингтоне Занимался он также проблемой контроля популя ции крыс и поставил интересный вопрос: что про изойдет, если в ограниченном пространстве создав условия, которые будут напоминать «перенаселен пую» городскую среду? Он провел следующий экс перимент.
Среда обитания крыс представляла собой клет ку, разгороженную на четыре части, соединенны) между собой проходами. Две боковые части - пс краям - имели только один проход, выполнявши! роль входа и выхода. Две центральные части был* соединены двумя проходами. Отгороженные части ( одним проходом были заняты наиболее крупными самцами. Центральные же, с двумя проходами, были выделены для «свободных социальных действий».
В каждой части было достаточно пищи и строительного материала для гнезда. В них могли удобно расположиться двенадцать взрослых крыс, что является обычным для крысиной популяции. Как только количество крыс увеличилось вследствие кратких циклов размножения, «справедливое» разделение пространства перестало существовать. Наступила ситуация, которую Кэлхоун назвал «упадком нравов у крыс».
В начале эксперимента можно было наблюдать нормальные сражения за лидерство, в результате которых победили два самых сильных самца, захватившие крайние загородки. Поскольку в них был только один проход, то самцу достаточно было устроить свое гнездо у входа, чтобы он получил самую выгодную позицию для контроля своей территории. На ней шла спокойная жизнь гаремов самых сильных самцов. Остальные самцы на гаремы претендовать не могли. Самые сильные, доминирующие самцы не слишком жестко контролировали свою территорию. Они не изгоняли конкурентов, а просто препятствовали их входу, у которого они проводили все свое время. Если здесь появлялся другой самец, «страж» мгновенно реагировал и допускал на свою территорию только тех самцов, которые демонстрировали свою абсолютную подчиненность. Самцы «второго сорта» могли даже спать на территории вожака.1
Они не предпринимали никаких попыток сближения ] с самками и уж ни в коем случае не позволяли себе '-копуляции с ними. В крайних загородках царил порядок, в то время как в центральных - был полный беспорядок и даже хаос.
Популяция крыс увеличивалась, и концентрация их в центральных загородках росла. Здесь тоже обра-< зовалась группа доминирующих самцов, но посколь-с ку они не могли контролировать территорию, то срач жения за нее и за доминирование происходили еже* дневно, а система подчинения слишком часто менялась в зависимости от поражений и побед. Самцы были сексуально активны, но казалось, что они не различают самок по возможности оплодотворения, не отличают взрослых от молодых. Наряду с упомянутыми, доминирующими самцами существовала также группа «аутсайдеров», полностью подчиненных, которые передвигались в пространстве от одного сообщества к другому, как лунатики, игнорируя остальных членов, их также все игнорировали. Это были самые упитанные, наименее подвижные самцы, не принимавшие участия в боях.
С дальнейшим увеличением популяции образовалась совершенно неожиданная группа крыс. Это были подчиненные особи, но очень активные. Кэлхоун назвал их «уголовниками». Они передвигались организованными стаями, шайками. Сталкиваясь с доминировавшим самцом, они никогда не сражались, но и не показывали страха. Можно сказать, что это были наиболее активные члены всей колонии. Они были гиперсексуальными, занимались «гомосексуализмом», часто были и каннибалами. Удивление вызвала их склонность к «изнасилованию» самок. Как и у любого вида животных, у крыс есть свой ритуал сватовства, состоящий из целого ряда сигналов, предшествующих копуляции. Самец преследует самку до норы и ждет, когда она появится и примет его предложение. Он никогда не проникнет самовольно в нору самки. А «уголовники» вообще не обременяли себя сватовством, они преследовали самку, бросались за ней в нору, во время копуляции топтали и убивали находившихся здесь детенышей. После выполнения акта они спокойно взирали на мертвый выводок, а то и поедали его.
Хаос в центральных загородках вызвал разложе*
ние среди самок. Разрушались норы, а к концу эксперимента их уже ни одна самка не строила. Выводки были заброшены или попросту съедены. В то время как смертность детенышей в охраняемой территории составляла около 50%, в центральных загородках она достигла 96%. Половина самок погибла вследствие сексуальных нападений самцов.
Описанный эксперимент вызвал широкую дискуссию. В нем наблюдалось еще одно интересное явление. Казалось, что крысам «нравятся» условия «перенаселения», «упадок морали» и т. д. Ведь и самок, которые были под охраной доминантных самцов, нередко «привлекали» центральные загородки. В момент сексуального возбуждения они стремились искать приключения в центральных загородках, где они передвигались свободно, без присмотра хозяина своего гарема. Как только самки покидали границы охраняемой территории и оказывались в центральных загородках, они начинали вести себя так же, как и их обитатели, привыкшие к хаотическим отношениям. Доминантные самцы никогда не покидали своих «сторожевых» постов, поэтому самки-беглецы могли свободно передвигаться в центральных загородках. Только 3% самок гаремов не покинули охраняемых территорий.
Человек как существо творческое относится активно к окружающему пространству, при этом он может довольно легко приспособиться и к весьма стесненным условиям. Его способность приспособляться к перенасыщенной среде намного превышает аналогичные возможности животных. Бывает даже, что человек воспринимает «перенаселенность» спокойно, а у того, кто не переносит «перенаселенного» пространства, есть целый ряд «маневров», которые позволяют ему даже в неблагоприятных условиях сохранять свою индивидуальность: он может отвести глаза, прикрыть их, глубоко дышать, фантазировать, думать о чем-то своем.
Следует отметить, что негативная реакция людей на перенасыщенность пространства возникает не столько из-за тесных контактов индивидов, сколько из-за чувства психологической стесненности, в частности во время трудовой деятельности, Ввиду этого важно наличие потенциальной возможности, хотя бы минимальной, для выполнения трудовой деятельности в «перенаселенном» пространстве.
Понятие «перенаселенность» является относительным. Бывает, что даже присутствие второго че-> ловека воспринимается как нежелательное, особенно если речь идет о работе, требующей абсолютной тишины и полной концентрации внимания. «Перенаселенность», с одной стороны, является психологическим состоянием, а с другой -объективным социальным явлением. Она возникла как результат современного стиля жизни, когда количество индивидов, находящихся в данном пространстве, превышает его оптимальные размеры. Поэтому очень важно поставить вопрос о том, как пространство организовано, для каких целей, какие действия в нем могут быть осуществлены, а какие нет.
Многое зависит также от индивидуальной оценки переполненного пространства. Некоторые люди с удовольствием наблюдают перенасыщенное пространство крупного города, воспринимая его как нечто возбуждающее, заполняя часто таким образом свою собственную духовную пустоту, а также используя его как защиту от одиночества. Наблюдение за движением человеческого «муравейника» может быть иногда и интересным, особенно если для этого найти спокойный наблюдательный пункт, например лавочку на бульваре, столик в кафе на главной улице.
Весьма любопытна ситуация «перенаселенного пространства». Например, появление в переполненной комнате, где к тому же очень жарко, нового гостя встречают без особой радости. Когда же в комнате или зале температура нормальная, этого могут не заметить. Мужчины в переполненном пространстве проявляли признаки агрессивности (от мимики до словесных выражений), в то время как женщины вели себя вполне спокойно. Иногда казалось что женщин такие условия даже устраивают, во всяком случае они им не мешают.
В условиях «перенаселенности» нельзя забывать и о физических неудобствах, которые могут перейти приемлемые границы. Классическим примером может быть транспорт в часы пик и переполненные магазины^ при продаже дефицитного товара. И хотя каждый понимает неизбежность такой «перенаселен-
ности» в эти моменты, тем не менее он не может избавиться от чувства дискомфорта. Способность к адаптации в какой-то мере нейтрализует отрицательное действие такого пространства, однако полностью чувство дискомфортности не исчезает. Известно, что человек во многих случаях проявляет себя как существо упрямое. Наглядно это можно наблюдать в метро: пассажиры упорно заполняют те вагоны, выход из которых сокращает им путь к эскалатору. Скорее всего это объясняется желанием как можно быстрее выйти на поверхность. Единственное, что можно с уверенностью сказать, так это то, что люди при необходимости мирятся с присутствием рядом с собой достаточно большого числа других индивидов.
Из указанного примера следует, что «перенаселенность» как психологическое явление имеет косвенное отношение к количеству индивидов в данном пространстве или к большой плотности людей в ограниченном пространстве. Важным является тот факт, что иногда наличие массы индивидов воспринимается отдельным человеком негативно и в некоторых случаях может привести к потере чувства идентичности, к полному обезличению. И тут человека как будто подменяют, в один момент люди превращаются для него в неудобные объекты, на которые можно направить агрессивные действия, даже если это связано с нарушением общественных норм.
Но может возникнуть и прямо противоположная ситуация, когда перенасыщенность пространства воспринимается как естественное состояние. На переполненном стадионе человек может расстроиться из-за плохой игры футболистов, а не из-за «перенаселенности». Здесь плотная толпа оказывает совершенно иное воздействие на человека; у него растет чувство взволнованности, имеющей всеобщий характер, и шум трибун воспринимается как часть игры.
Характер человеческой реакции на переполненное пространство обусловлен психологическим типом индивида, а также его потребностями в данный момент. К примеру, ребенок под воздействием чрезмерного количества импульсов ищет защиту на руках матери. Но есть и такие индивиды, которые буквально ищут «переполненные» пространства для удовлетворения своих эмоциональных и социальных потребностей. В этих случаях можно говорить о «про-дуктивной плотности», которая позволяет индивиду выбрать необходимую форму деятельности. Реша-ющим моментом в определении степени «перенаселенности» является осознание человеком целей своей деятельности в данный момент. В следующее мгновение «продуктивная плотность» может вызвать чувст» во труднопереносимой толпы анонимных существ.
Итак, психологию «перенаселенного пространен ва» можно понимать как состояние человека, возник-< шее вследствие большой плотности индивидов на or* раниченном пространстве (что является точкой зре< ния демографо-статистической), или как состояние, при котором можно успешно осуществлять все меньше и меньше действий (это точка зрения чисто психологическая). Поведение человека в данной ситуации зависит не только от количества, но и от качества информации, которую ему дает среда. Большая плотность среды заставляет человека принимать кон« кретное решение, на основе которого он затем действует. Тот факт, что пространства, переполненные людьми, ослабляют до предела возможность получения информации, доказан не только психологическими опытами. Если количество людей в данном пространстве превысит оптимальный уровень, а в критические моменты - вообще допустимый, мы почти перестаем воспринимать саму среду: наше восприятие будет сосредоточено только на большом количестве людей, а не на среде. Поэтому мы чаще всего и стремимся уйти из такой среды.
С ситуациями временной перенаселенности житель большого города сталкивается почти ежедневно и многократно. Там, где мы не можем в полной мере использовать пространство для получения информации и действия, мы предпринимаем компенсационные действия, которые сводят до минимума возникшие нежелательные близкие контакты: блокируем свое пространство локтями, поворачиваемся спиной и т. д., в результате чего создаем хотя бы условный барьер между собой и остальными людьми. Однако такие действия ведут к снижению уровня культуры общения. Упоминавшийся нами психолог Стэнли Мильгрем считает, что они являются составной ча* стью общеизвестного синдрома поведения в переполненных вагонах метро, автобусах, трамваях в больших городах. Проблемазаключается не в том,
что индивид не мог бы адаптироваться в таком стесненном пространстве, а в том, что такая адаптация осуществляется слишком дорогой ценой.
Апатия наблюдающих. В связи с проблемой перенасыщенности пространства людьми наблюдалось интересное явление, которое может быть только в больших городах, притом в их густонаселенных частях, и то не всегда. Это явление - «апатия наблюдающих». Я хотел бы подчеркнуть, что «апатия наблюдающих» не является обязательной чертой человеческого поведения, ибо есть и такие индивиды, которые окажут вам помощь даже в условиях «перенаселенного» пространства. Но в то же время можно наблюдать ситуацию, когда люди спокойно смотрят на человека, попавшего в какое-либо трудное положение, не проявляют никакого желания помочь ему. При этом такую картину можно наблюдать не только на остановке автобуса, где, к примеру, у старушки высыпались из сумки яблоки, но и в случае транспортных аварий в городе.
Американские психологи Р. Лейтане и Д. Даркли провели групповой эксперимент, участники которого имитировали различные ситуации, в том числе и такую жестокую, как приступ эпилепсии. В группе был один «мягкосердечный», а остальные должны были играть роль апатичных. Оказалось, что если члены группы не проявляют интереса к случившемуся с одним из их числа, то и случайные зрители ведут себя так же. У человека чувство альтруизма довольно развито, и он всегда окажет нуждающемуся помощь, если это происходит рядом с ним и свидетель он один. Но при определенном количестве безразлично взирающих на происходящее свидетелей общая апатия и безучастность растут.
С одной стороны, это вызвано социальными причинами, а с другой - ослаблением чувства ответственности. Когда значительное количество индивидов видит нерешительность или явную безучастность остальных, возникает особое групповое явление - групповое игнорирование. В ситуациях, когда нужно помочь человеку, присутствие других людей прямо не обязывает каждого из них совершить самый простой гуманный поступок - помочь человеку; ответ-ственность как бы распылена среди всех наблюдающих.
Большой город дает массу примеров «апатии наблюдающих», притом чаще всего в условиях переполненного пространства. В селе такое явление практически не встречается, там помогут, притом с большим желанием, совершенно незнакомые люди. Конечно, нельзя распространять явление «апатии наблюдающих» на всех жителей крупных городов, ведь часто и там помогут человеку, особенно если он обратится с просьбой о помощи к конкретному лицу.