Старое в новом
на старомодный Новый год
и старомоднейший подарок
себе ж испек без кулинарок -
слоёный разномастный торт
всё неожиданные книги..
надеюсь, выужу не фиги)
Бывая раз в месяц по работе на Полянке, как бы ни спешил - не могу не занырнуть в тамошний книжный ("Молодую гвардию", разумеется).. Выбирать особо некогда, потому беру то, что выхватывает взор мобилизованный по принципу каких-то внутренних (пусть, возможно, и давних) интересов..
В этот раз "выхватилось" следующее:
- Ну, книгу о Марии Волконской я купил, потому что, набирая материал про Суханово, и во всяческих Волконских заодно углубился.. Но оказалось интереснее, связью с Пушкиным и "Евгением Онегиным"...
- Философия Витгенштейна давно мне интересна, а тут такая шикарная толстенная его биография переводная.. Как пройти!:)
- И генерал Брусилов давно мне симпатичен и интересен, а тут вдруг воспоминания его жены.., которая к тому же оказалась дочерью писательницы Желиховской (Ган) и племянницей Блаватской!..
- Ну и самое, пожалуй, неожиданное (для меня, малоинформированного:) - толстенный трактат философический... композитора Владимира Дашкевича!.. "Великое культурное одичание" называется..
Непосредственно собственному опыту сочинительскому там, к сожалению, отведено минимум места (насколько я сумел оценить, полистав), но, в любом случае, почитать очень сие любопытно:
Кое-какое представление о книге можно получить из интервью, данного Владимиром Дашкевичем журналисту Радио Свобода.. Вот выдержка из него:
Владимир Дашкевич: Та музыка, которая звучала в свое время и которая поразительно окрашивала всю нашу жизнь, музыка к “17 мгновений весны”, или музыка к “Буратино”, или музыка к “Юноне и Авось”, или “Бременские музыканты”, или “Три мушкетера”, - это были события музыкальные, и не только музыкальные - это влияло на людей.
Сейчас я переключаюсь несколько в другой план, потому что за это время я писал книгу под названием “Великое культурное одичание”. Суть ее в том, что музыка является моделью человеческой эволюции. Все, что происходит с людьми в ходе сложной истории, все это можно прочесть в музыке. Особо здесь интересен такой факт, что за последнее время, начиная с 20 века, типовой формат музыкального произведения постоянно сужается. То есть, если в 19 веке типовым форматом была двух-трехчасовая опера, в 20 веке симфония 40-минутная, то сейчас типовым форматом является песня размером в три с половиной минуты. Мозг не выдерживает музыкальной информации, требуя перезагрузки через очень короткое время, - это плохой признак. Это признак ленивого мозга, в этом надо разбираться. Потому что этот социальный синдром, который распространен далеко не только в России, но и во всем мире, он опасен, потому что он связан в известном плане с фактом депопуляции белого этноса. Вот это обилие попсы, которая буквально душит человека с рождения, попса вся три с половиной минуты, то есть диско, техно, рэп, какие угодно вариации на тему популярной музыки, они приучают мозг перезагружаться каждые три с половиной минуты. То есть мозг выключается и срабатывает следующий трек.
Иван Толстой: Почему вы видите в этом беду?
Владимир Дашкевич: Видите ли, происходит такой момент, что у нас мозг состоит из двух полушарий, левое полушарие - это полушарие словесное, в нем господствует слово, правое полушарие образное, в нем господствуют интонация и музыка. Сейчас происходит диспропорция: перенагружается левое полушарие словесное, логическое и не догружается правое образное. Это связано с особым устройством мозга, потому что правое полушарие, об этом говорит наука, оно не умеет врать, оно альтруистично и построено на принципе “не убий”. Левое полушарие построено на принципе “я есть мой мир”, то есть оно не признает вторжения других субъектов.
Когда возникает дисгармония между двумя полушариями, человечество начинает делиться на несколько категорий. Я их называю таким образом: перегрузка логического левого полушария и блокирование правого образного приводит к воспитанию логикменов. Перегрузка и блокирование логического полушария и перегрузка правого полушария приводит к появлению зомбименов, то есть таких людей легко зомбировать. Есть еще опасный синдром из логикменов, у которых мышление может быть масштабным, стал поваляться такой вид короткого мышления, который я называю клипменами. Клипмены - это когда масштаб, музыкальный формат, клипирование приводит к дефекту мозга.
И тут существенный факт в том, что женщина является своего рода сортировщиком человеческих субъектов. Женщина всегда заботится о своем поколении, и поэтому она боится иметь детей от мужчин с деформированным ленивым мозгом. Поэтому что бы ни говорили наши демографы, женщина от клипменов рожать много детей не будет, и популяция будет погибать.
Интересно, что после нашествия попсы, которое произошло после Второй мировой войны, когда белый этнос достигал 29-30% численности населения, сейчас он уже в пределах 14,5%, то есть он сократился почти на половину. Получается, что женщина становится фактором, который отбирает себе мужчин со здоровым мышлением и рождает детей от них.
Поэтому наше человечество начинает разделяться на правополушарное, где образное мышление достаточно сильное, - это, скажем, Индия, Китай, и на левополушарное - это Европа, Россия, США, в которых, несмотря на различные уровни жизни, процесс белой депопуляции почти одинаков. И музыка, кстати, очень четко рисует нам эти модели. Если сравнить типовые музыкальные модели в разные времена, то мы увидим, насколько масштабна, глобальна и очень амбициозна модель симфонической музыки, и насколько сегодня она дефектна, и она вызывает снижение уровня самооценки. Слушая попсу, человек начинает себя не уважать.
Иван Толстой: Как вы для себя определяете, что такое попса?
Владимир Дашкевич: Попса, в принципе, - стандартная музыка, клишированная по типу гармонии, по очень узкому диапазону мелодическому, по очень узкой лексике, лексикон очень низкий. То есть степень информационной загрузки в этих номерах все понижается и понижается. И это становится очень заметно на фоне увеличения скорости подачи информации, то есть музыка становится более быстрой, темп ее ускоряется, удары большого барабана следуют все чаще и чаще, она приближается к технологии шаманского эффекта. Первые шаманы слов не знали, они изображали звуки моря, звуки ветра и били в свой бубен. Примерно такая же степень одичания в музыке слышится, когда соприкасаешься с последними номерами попсы, то есть это голосовой сигнал, в котором содержание текста практически сводится, в лучшем случае, к любви, а иногда вообще и даже этого нет, иногда текст забалтывается до бесконечности, что бывает в рэповых композициях.
Левое полушарие набивается, в образном полушарии образ абсолютно нулевой, там есть только интонационный сигнал, сигнал стихийного бедствия. Потому что удар большого барабана в принципе шаманами употреблялся тогда, когда происходили войны, пожары, наводнения, когда были эпидемии. Эти сигналы связаны с перегрузкой нашего подсознания, которое отвечает за выработку огромного количества агрессии. Вот эта агрессия носит уже социальный характер, она никуда не девается, она живет в подсознании, и она инициирует самые страшные выплески. И в этом смысле 20 век показал, что она блокирует культурные табу и вызывает самые страшные человеческие эмоции, культура перестает справляться со своей функцией сдерживания. Тезис “не убий” перестает работать, из-за этого человечество с огромным запасом оружия все время подвигается к состоянию огромной опасности того, что у кого-то этот тормоз не сработает или произойдет такое же переключение, как у Брейвика или ему подобных, и он нажмет на эту кнопку.
Мы должны понимать, что сегодняшний наш подход к идее автономизации государства неверен. Государство уже не справляется с проблемами общечеловеческими, потому что оно тянет одеяло на себя, и оно готово применять по отношению к другим людям оружие, что сегодня не приносит никаких позитивных результатов. Мы должны идти всеми способами к восстановлению того альтруистического содержания образного правого полушария, где живет тезис “не убий”, вот этот тезис “не убий” все время убивается попсой. Она кажется безобидной, на самом деле она все время сводит, чем живет правое полушарие, архетипы справедливости, добра, человеческого сочувствия, истины, вот это постепенное приближение к уровню невыживания. Потому что в конечном итоге человечество должно поставить прежде всего первым и главным вопросом вопрос об обеспечении коллективного выживания.
Неважно, кто ты, откуда, какой национальности, какой религии - эти все вещи перестают иметь значение, потому что мир приближается к такой черте, когда время удобного, благоприятного климатического обеспечения уже приходит к концу, человек должен быть готов к тому, что могут возникнуть страшные катаклизмы в разных местах. Здесь русский должен принимать китайцев, если у них произойдет засололение их рек, а это весьма возможно при современном уровне подъема морской воды. Что надо быть готовым к тому, чтобы строить какие-то резервные лагеря, надо обеспечивать места для того, чтобы проживали различные народы, попавшие в тяжелое положение. Надо снять все вопросы расово-религиозно-этнического характера.
Это сегодня человечеству не по карману. Мы живем во времена, когда каждый год приближает нас к тому, что у нас становится меньше энергоресурсов, мы должны быть готовы к тому, что человечество должно резко увеличить свою интеллектуальную мощность. Потому что сегодня интеллект человечества блокируется двумя сторонами одной медали - это авангард и попса. Потому что авангард разрушает то, что очень хорошо понятно в музыке. Музыка настраивается веками распознающим устройством, то есть оно видит какие-то наилучшие музыкальные модели, запоминает эти модели, и они становятся идеальными образами, которые живут вместе с человечеством, мы их называем классикой. И в музыке есть только одна по-настоящему стоящая черта - это запоминаемость, то есть последействие, то есть если музыка, которую вы послушали, начинает в вас работать, и она продуцирует те модели мышления, поведения, общения, которые заложены в ее структуре, в ее музыкальной форме, в ее мелодии.
Интересно, что мелодия сама построена как философский тезис Ницше. Ницше говорил, что есть три вида действия - это тезис, антитезис и синтез. Я обнаружил, что в этом отсутствует одна важная фаза - это кризис. После взаимодействия тезиса и антитезиса обязательно наступает кризис. Тезис, антитезис, кризис, синтез - это форма мелодии. Если вы возьмете любую мелодию, скажем, “Я помню чудное мгновенье”, романс Глинки на слова Пушкина, то “я помню чудное мгновенье”, “я” - это тезис, “передо мной явилась ты” - это антитезис, “как мимолетное виденье” - это кризис, “как гений чистой красоты” - это синтез. И по такой форме построены сотни и тысячи мелодий всех времен и народов. В принципе это идеальная форма, на которую наше подсознание настраивается.
Так вот, в эволюции существуют целые эволюционные стадии, которые построены таким же образом. Скажем, тезис - это индийская цивилизация, антитезис - это европейская левополушарная цивилизации, кризис - это славянская цивилизация и синтез - это китайская цивилизация.
Но есть еще интересное наблюдение. Скажем, симфония строится по типу информационного цикла. То есть, первая часть - это поиск информации, вторая часть - это передача информации от голоса к голосу, третья часть - это накопление информации и четвертая часть - это переработка информации, то есть это информативный цикл, он же симфонический.
Так вот, такой же идет эволюционный цикл. Первые программы - это кочевье, поиск информации, вторая программа - это оседлость, передача информации, третья программа - это накопление информации и четвертая программа - это цивилизация, переработка информации. Эти четыре программы тоже имеют своих представителей. Кочевье - это цыгане Представители оседлых племен - это африканцы. Программа культуры - это семиты и программа цивилизации - это американцы.
То есть, таким образом, мы видим, что композитор не просто сочиняет нечто такое, вот этот цикл в точности передан в 9 симфонии Бетховена, где все заканчивается четвертой частью - переработкой информацией и темой “Обниметесь, миллионы”. То есть, каким-то образом эти мелодические музыкальные модели фиксируют все происходящие у нас перемены. И то, что вдруг не стало большой музыки, вы заметили, что мы как-то отсекли, последнее произведение, которое исполняет наши ведущие дирижеры, музыканты, - это классика, которой как минимум 100-150 лет. Эту черту практически никто не переходит - это очень опасное явление. Потому что человек так устроен, что он откликается на современный ритм, современную интонацию, современную мелодику. Киномузыка закрывает этот пробел в значительной степени, потому что киномузыка и должна такой быть, какой она воспринимается людьми. Но и большая музыка филармоническая в этом смысле настроена на то, чтобы исполнять Первый концерт Чайковского и за его пределами музыку, в крайнем случае сыграет Прокофьева и Шостаковича, - это, конечно, опасно, потому что мозг питается этими музыкальными зернами, которые потом в мозгу начинают работать. И вот этот момент последействия той музыки, которую человек запоминает, очень важен для его дальнейшего развития и для развития гармоничной личности.
Сейчас дисбаланс левого и правого полушария просто чудовищен. Мы летим, как на самолете, который заваливается либо на левое крыло, либо на правое крыло, а он должен лететь ровно. Музыка сигналит о том, что через фильтры, которые устанавливаются во всех радиостанциях, во всех телевизионных передачах, проходят только эти клипированные коротенькие музыкальные огрызки, которые совсем небезопасны в таком количестве, в таком воздействии на социальные массы, не понимающие, что когда в их автомобиле грохочет большой барабан, то он прежде всего деформирует их собственный мозг.
Полностью - тут (https://www.svoboda.org/a/25190178.html)
