Гуммель
170 лет назад 17 октября 1837 года в Веймаре скончался, не дожив месяца до своего 59-летия, Иоганн Непомук Гуммель - «капельмейстер Великого герцога Саксонии, рыцарь многих орденов, первый пианист своего времени», как говорилось в заголовке биографических заметок о нем, вышедших сразу после его смерти.
А значит, самое время поговорить о Гуммеле..
Надо сказать, что поначалу, когда я только постигал и познавал корифеев в музыке, фамилия Гуммель (при редком ее упоминании), сам не знаю почему, стойко ассоциировалась у меня с салонностью и неглубокостью, если не сказать - с пошлостью.., и, чуть ли, не олицетворяло понятие «бидермайер».. И это притом, что я не слышал и не играл ни единой ноты его..
Но, думается, в таком отношении к абсолютно неведомому, в общем-то, мне композитору (и не только к Гуммелю) я был не одинок.. Почва была подготовлена, скорее всего, обычным тоном советских работ о «классиках», где обязательно красной нитью проходила тема «непонимания» гениев современниками (великосветскими, разумеется) в противовес превознесению ими же (все теми же современниками неблагодарными) композиторов по сути ничтожных, но умеющих ловко угадать потребности и вкусы порочной публики и угодить ей..
Соответственно и в подсознании, уже исподволь, формировалось безапелляционное мнение, что, мол, если известный в прошлом композитор в наши времена (”o tempora!..”..:)) педагогами и музыковедами практически не упоминается, а исполнителями не исполняется, то, значит, и был он на самом деле тем самым угодливым подмастерьем, и поделом ему..
Впервые сомнение во мне шевельнулось, когда я случайно послушал старую, кондовых сталинских времен еще, маленькую пластиночку, с которой лились неожиданно прекрасные меланхоличные звуки оркестра.. На этикетке значилось, что записано там было произведение М. Глинки, а называлось оно - Вариации на ноктюрн Гуммеля «Память дружбы»..
Аннотация не проясняла, к чему именно относилось столь теплое название, то ли к ноктюрну, то ли к вариациям на него, как, впрочем, и не очень было понятно, кому из двух авторов быть мне благодарным за чарующую красоту мелодии..:)
К тому же настораживало, что даже упоминания о таких вариациях Глинки мне никогда в литературе не встречалось, да и слышать их больше ни разу не довелось..
Пришлось заняться изысканиями..)
Из литературы и словарей выяснилось, что ноктюрн у Гуммеля имеется лишь один-единственный - ор.99, и сочинен он был для четырехручного исполнения на фортепиано в 1822 году.. Год в данном контексте знаменательный, надо сказать, и мы к нему еще вернемся..
Названия ноктюрн не имел, но зато среди сочинений Гуммеля значился еще и ор.102 - Variations, F, ob [arr. of Nocturne, op.99, pf 4 hands], как я понимаю, как раз таки вариации на этот самый Ноктюрн для гобоя с оркестром..
А вот среди сочинений Глинки произведение под названием «Память дружбы» нашлось, но не как Вариации на ноктюрн Гуммеля, а лишь как оркестровое переложение его, сделанное Глинкой уже в 50-летнем возрасте, в 1854 году, и при его жизни не издававшееся..
Значит, я слушал все же Гуммеля!..:) А Глинка, многому у него научившийся, отдал на склоне лет дань памяти почтенному маэстро.. И не просто памяти.., а Памяти дружбы..
А советские ура-идеологи решили, значит, хоть как-то, но, все же, приобналичить сие произведение.., слегка изменив название..
С тех пор фамилия Гуммель стала для меня притягательной и таинственной, и постепенно я стал узнавать о нем и его музыке все больше и больше..
Я продолжу обязательно рассказ о Гуммеле и о своем постижении его в следующий раз, а сейчас, уж коли зашла речь, закончу о связующих ниточках между ним и Глинкой.., а значит, в чем-то, и со всеми тутошними нами..)
В том самом упомянутом выше 1822-м году с января по апрель «знаменитый» Гуммель совершал концертное турне по России, выступая в Москве и Петербурге.. Концерты были и сольные или совместные с другими артистами, например, с Филдом или Шимановской.. Каждое выступление Гуммель обязательно заканчивал так прославившими его импровизациями на заданную тему или, как тогда говорили, играл «не приготовляясь».. Исполнялось и специально сочиненное Гуммелем для русской публики большое произведение «Полимелос» («мелодическое собрание русских национальных песен» для хора и оркестра)..
Играл он конечно и свой фортепианный концерт в a-moll (ля-минор), тот самый, о котором молодой Шуман в письме к Гуммелю с просьбой принять его в ученики, говорил, что концерт в такой тональности «существует ведь только один»! (т.е. тот, о котором стоит говорить)..
Именно в это время произошла встреча 17-летнего ученика старших классов Благородного пансиона Михаила Глинки с маститым музыкантом:
«… Дядюшка Афанасий Андреевич повез меня однажды к знаменитому Гуммелю, в бытность его в Петербурге, - он благосклонно выслушал, как я сыграл ему первое соло его a-moll концерта. Потом нам импровизировал: он играл мягко, отчетливо и как бы уже прежде им сочиненную и хорошо затверженную пьесу…»
А летом того же года Глинка с успехом играл этот концерт уже публично в день выпуска из пансиона.
Похоже, что именно в эти гастроли Гуммелем был сочинен и тот самый Ноктюрн (под впечатлением филдовских ноктюрнов, разумеется) и, кто знает, быть может, в ту их встречу, они с Глинкой разыгрывали его в четыре руки..
Все это конечно фантазии, но что-то ведь сподвигло через тридцать с лишним лет, незадолго до смерти совсем, пожилого и уже знаменитого композитора вспомнить Гуммеля и его Ноктюрн, любовно переложить его для оркестра и назвать - Souvenir d'amitié - Память дружбы.
А значит, самое время поговорить о Гуммеле..
Надо сказать, что поначалу, когда я только постигал и познавал корифеев в музыке, фамилия Гуммель (при редком ее упоминании), сам не знаю почему, стойко ассоциировалась у меня с салонностью и неглубокостью, если не сказать - с пошлостью.., и, чуть ли, не олицетворяло понятие «бидермайер».. И это притом, что я не слышал и не играл ни единой ноты его..
Но, думается, в таком отношении к абсолютно неведомому, в общем-то, мне композитору (и не только к Гуммелю) я был не одинок.. Почва была подготовлена, скорее всего, обычным тоном советских работ о «классиках», где обязательно красной нитью проходила тема «непонимания» гениев современниками (великосветскими, разумеется) в противовес превознесению ими же (все теми же современниками неблагодарными) композиторов по сути ничтожных, но умеющих ловко угадать потребности и вкусы порочной публики и угодить ей..
Соответственно и в подсознании, уже исподволь, формировалось безапелляционное мнение, что, мол, если известный в прошлом композитор в наши времена (”o tempora!..”..:)) педагогами и музыковедами практически не упоминается, а исполнителями не исполняется, то, значит, и был он на самом деле тем самым угодливым подмастерьем, и поделом ему..
Впервые сомнение во мне шевельнулось, когда я случайно послушал старую, кондовых сталинских времен еще, маленькую пластиночку, с которой лились неожиданно прекрасные меланхоличные звуки оркестра.. На этикетке значилось, что записано там было произведение М. Глинки, а называлось оно - Вариации на ноктюрн Гуммеля «Память дружбы»..
Аннотация не проясняла, к чему именно относилось столь теплое название, то ли к ноктюрну, то ли к вариациям на него, как, впрочем, и не очень было понятно, кому из двух авторов быть мне благодарным за чарующую красоту мелодии..:)
К тому же настораживало, что даже упоминания о таких вариациях Глинки мне никогда в литературе не встречалось, да и слышать их больше ни разу не довелось..
Пришлось заняться изысканиями..)
Из литературы и словарей выяснилось, что ноктюрн у Гуммеля имеется лишь один-единственный - ор.99, и сочинен он был для четырехручного исполнения на фортепиано в 1822 году.. Год в данном контексте знаменательный, надо сказать, и мы к нему еще вернемся..
Названия ноктюрн не имел, но зато среди сочинений Гуммеля значился еще и ор.102 - Variations, F, ob [arr. of Nocturne, op.99, pf 4 hands], как я понимаю, как раз таки вариации на этот самый Ноктюрн для гобоя с оркестром..
А вот среди сочинений Глинки произведение под названием «Память дружбы» нашлось, но не как Вариации на ноктюрн Гуммеля, а лишь как оркестровое переложение его, сделанное Глинкой уже в 50-летнем возрасте, в 1854 году, и при его жизни не издававшееся..
Значит, я слушал все же Гуммеля!..:) А Глинка, многому у него научившийся, отдал на склоне лет дань памяти почтенному маэстро.. И не просто памяти.., а Памяти дружбы..
А советские ура-идеологи решили, значит, хоть как-то, но, все же, приобналичить сие произведение.., слегка изменив название..
С тех пор фамилия Гуммель стала для меня притягательной и таинственной, и постепенно я стал узнавать о нем и его музыке все больше и больше..
Я продолжу обязательно рассказ о Гуммеле и о своем постижении его в следующий раз, а сейчас, уж коли зашла речь, закончу о связующих ниточках между ним и Глинкой.., а значит, в чем-то, и со всеми тутошними нами..)
В том самом упомянутом выше 1822-м году с января по апрель «знаменитый» Гуммель совершал концертное турне по России, выступая в Москве и Петербурге.. Концерты были и сольные или совместные с другими артистами, например, с Филдом или Шимановской.. Каждое выступление Гуммель обязательно заканчивал так прославившими его импровизациями на заданную тему или, как тогда говорили, играл «не приготовляясь».. Исполнялось и специально сочиненное Гуммелем для русской публики большое произведение «Полимелос» («мелодическое собрание русских национальных песен» для хора и оркестра)..
Играл он конечно и свой фортепианный концерт в a-moll (ля-минор), тот самый, о котором молодой Шуман в письме к Гуммелю с просьбой принять его в ученики, говорил, что концерт в такой тональности «существует ведь только один»! (т.е. тот, о котором стоит говорить)..
Именно в это время произошла встреча 17-летнего ученика старших классов Благородного пансиона Михаила Глинки с маститым музыкантом:
«… Дядюшка Афанасий Андреевич повез меня однажды к знаменитому Гуммелю, в бытность его в Петербурге, - он благосклонно выслушал, как я сыграл ему первое соло его a-moll концерта. Потом нам импровизировал: он играл мягко, отчетливо и как бы уже прежде им сочиненную и хорошо затверженную пьесу…»
А летом того же года Глинка с успехом играл этот концерт уже публично в день выпуска из пансиона.
Похоже, что именно в эти гастроли Гуммелем был сочинен и тот самый Ноктюрн (под впечатлением филдовских ноктюрнов, разумеется) и, кто знает, быть может, в ту их встречу, они с Глинкой разыгрывали его в четыре руки..
Все это конечно фантазии, но что-то ведь сподвигло через тридцать с лишним лет, незадолго до смерти совсем, пожилого и уже знаменитого композитора вспомнить Гуммеля и его Ноктюрн, любовно переложить его для оркестра и назвать - Souvenir d'amitié - Память дружбы.