Луи Шпор - 150+
Сегодня исполняется 150 лет со дня смерти Луи (Людвига) Шпора (Louis Spohr, 05.04.1784 - 22.10.1859), выдающегося немецкого скрипача, дирижёра и прекрасного композитора, одного из первых романтиков в музыке..
Шпор написал огромное количество чудесной музыки, но, к сожалению, не все слышали даже его фамилию. А если и знают, то, в основном, по нескольким скрипичным концертам, которые остались в общераспространенном репертуаре.
Но наследие Луи Шпора включает в себя 9 опер, 9 симфоний, несколько ораторий, месс, кантат, множество камерных сочинений и песен, 15 концертов для скрипки, 4 концерта для кларнета..
Шуман, в одной из юношеских статей, в свойственной ему поэтичной манере писал, мысленно обращаясь к Шпору:
"Если бы цветы и роса умели говорить, то они, вероятно, делали бы это так, как ты сочиняешь; ты - увлажненная росой ночная фиалка…"
Вот послушайте, например, третий кларнетовый концерт фа минор (для удобства я сделал плейлист из трех его частей, так что можно прослушать их все подряд в этом окошке:)
Людвиг Шпор был одним из лучших скрипачей своего времени, основоположником новой немецкой романтической скрипичной школы и успешно состязался в игре даже с самим Паганини..
Его опера "Фауст", наряду с "Ундиной" Гофмана в 1816 году открыла эпоху немецкого оперного романтизма, проложив путь Веберу..
Шпор очень гордился тем, что первым догадался дирижировать специальной палочкой..
К тому же, он был неплохим рисовальщиком и вначале своей карьеры серьезно подумывал выбрать стезю художника.. Вот и портрет, размещенный справа, его собственных рук дело.., т.е. - автопортрет:)
А еще Шпор был прекрасным, остроумным рассказчиком, и его автобиография, вышедшая в двух томах сразу же после смерти, содержит не только бесценные свидетельства эпохи, но и представляет собой прекрасную литературу..
На русский язык из нее переведены, к сожалению, только несколько глав, но зато для нас они представляют особый интерес, так как описывают полугодовое путешествие 18-летнего Шпора в Россию..
Я приведу несколько выдержек из текста, тем более интересных, что перемежаются воспоминания обширными цитатами из путевого дневника Шпора, что придает повествованию еще большую непосредственность и живость..
Но прежде хочу, чтобы вы послушали еще одно его произведение - Октет ми мажор, ор.32
А теперь - в путь:)..
22 декабря 1802 г.
«Поскольку сугробы лежали большие, мы после двух остановок дали себя уговорить приделать под колёсами санные полозья. Но не успели мы проехать на них и получаса, как закреплявшие их постромки лопнули, и продвигаться дальше мы не смогли. Почтовый кучер вынужден был отправиться в ближайшую деревню и созвать на помощь крестьян. Они и прикрепили полозья на место. Окончив работу, они знаками стали требовать плату в пять рублей. Весьма возмущенные столь бесстыдным вымогательством, мы так много платить отказались. Тогда они сделали вид, что собираются топорами разрубить верёвки, которыми только что скрепили полозья. Поскольку мы успели убедиться, что принудить этих диких упрямцев нельзя - а они уже обступали карету всё плотнее - нам пришлось их условия принять.
Наконец мы смогли отправиться дальше после того, как остановка отняла у нас больше часа. Но проехали мы немного, сразу застряли в сугробах и выбрались лишь с помощью множества людей, откликнувшихся на наши призывы. Да тут ещё мы заметили, что при очень высоких сугробах полозья больше мешают, чем выручают, и потому велели их открепить. Всё это было проделано и оплачено, и мы поехали дальше. Но застревали мы ещё семь раз, и на эти три мили до ближайшей станции нам пришлось потратить не менее шестнадцати часов.
Уже ближе к Петербургу дороги оказались проторенными, и продвигались мы быстрее. Наконец, в среду к девяти часам вечера, после шести дней и пяти ночей пути мы прибыли на место. В итоге наиболее однообразным и изматывающим оказался последний отрезок пути - от Нарвы до Петербурга.
Эта вытянутая прямая дорога через еловый лес с полосатыми верстовыми столбами, совершенно одинаковыми, может привести в отчаяние даже самого терпеливого! Бесконечный лес расступается лишь изредка, чтобы дать место какой-нибудь одинокой постройке или бедной деревушке. В таких деревнях в каждом доме, или, скорее, в хижине, была всего одна комната на всех и одно окно величиной с башмак, только квадратное. Люди и домашний скот обитали в такой комнате бок о бок. Стены сложены из необструганных брёвен, а их стыки и зазоры законопачены мхом. В такой норе явно не очень тепло. Да и сами обитатели вряд ли могут что-либо с этим поделать. Я же видел, как в сильный мороз дети и взрослые прохаживаются там прямо по снегу босиком и в одних рубахах. И после всей этой нищеты и убожества, увиденных нами в пути, нас особо поразила роскошь Петербурга с его дворцами..."
27 (16) февраля 1803.
"Сегодня заканчивается так называемая разгульная [масленичная] неделя. Название идёт от обычая русских позволять себе в это время самые взбалмошные проделки, дабы заранее поубавить тягостность лишений, налагаемых постом. А он начинается уже завтра, и в течение шести недель нельзя будет вкушать ни мяса, ни молока, ни масла . Вот они и наедаются до отвала напоследок, да с таким наслаждением прикладываются к бутылке с водкой, что уже не трезвеют. И в таком состоянии позволяют себе все .возможные грехи, а в них они надеются основательно покаяться в течение предстоящего поста.
По всему городу сколачиваются будки, в них торгуют фруктами, напитками и всякого рода лакомствами. То тут, то там показывают кукольные представления, выступления дрессированных собачек и фокусников. Но любимое удовольствие русских в такую неделю (вероятно, благодаря острым ощущениям) - это катание с ледяных горок. Вдоль Невы и в разных других местах сооружены высокие помосты. С одной стороны у них выстроена лестница, по ней взбираются наверх. С другой же сделан спуск до самого низа. Весь склон выложен ледяными глыбами, их стыки залиты водой, так что в мороз всё скреплено с точнейшей подгонкой. По этой зеркально гладкой поверхности все съезжали на кованых саночках, управляя с помощью особых палок в обеих руках.
Удерживаться на середине до рожки при безумно стремительном спуске можно лишь при особой сноровке, иначе съедешь на сторону и свалишься. Ведь края укреплены лишь лёгкой изгородью. Четверо пьяных русских столкнулись санками, едва тронувшись с места, тут же наехали на изгородь и жестоко поплатились за своё легкомыслие: все сорвались вниз. Двое погибли на месте, а двух других увезли с переломами. Однако увеселениям всё это нисколько не помешало, и на горку опять взбирались толпами. Вчера сюда приезжали от Императорского двора и долго смотрели на эти смертоубийственные потехи.."
Понедельник, 5 апреля (23 марта) 1803 г.
"Сегодня, в день моего рождения г-н Эк пригласил меня отобедать с ним в гостинице "Лондон". Перед этим мы воспользовались ясной погодой и прошлись вдоль Невы. Берега её в граните, и здесь теперь собирается бомонд. Все с нетерпением ждут ледохода и, пытаясь точнее угадать день, когда лёд тронется, бьются об заклад на крупные суммы.
К вечеру мне выпала ещё и нечаянная радость! Реми опять пригласил меня поиграть с ним дуэты, и я получил возможность принести с собой кое-что новое из своих сочинений. Когда мы сыграли произведение целиком по второму разу, он обнял меня и сказал: "Нам непременно нужно обменяться скрипками, на память друг о друге!". От радости я вздрогнул: его скрипка и вправду нравилась мне больше моей и уже давно. Но это - подлинник Гварнери, стоит, по крайней мере, вдвое дороже моего инструмента, поэтому его предложение пришлось отклонить.
Но он не принял отказа и заявил: "Твоя скрипка мне нравится, ведь я часто слышал, как на ней играешь ты. А если моя на самом деле ценнее, так прими её от меня в подарок на день рождения!" Больше я отказываться не смог и, вне себя от счастья, отнёс своё сокровище домой. Придя на место, я готов был играть и наслаждаться божественным звучанием всю ночь, да только г-н Эк уже лёг спать, так что пришлось мне смиренно оставить инструмент в футляре. Но заснуть я уже не мог!"
Воскресенье, 17 (5) апреля 1803 г.
"Прошедшей ночью меня разбудила пушечная пальба, возвестившая о празднике Пасхи. В полной тишине раскаты эхо от каждого выстрела продолжались вплоть до следующего залпа. Сегодня каждый великорус приветствует своих знакомых словами "Христос воскресе!". В ответ тот, к кому возглас обращен, должен поцеловать приветствующего. Можно просто взглянуть в окно и повсюду увидишь целующихся и обнимающихся.
Мне рассказывали, как однажды на Пасху императрица Екатерина [II] в окружении придворных вышла прогуляться на берег Невы, и тут какой-то забулдыга, по всей видимости подвыпивший, преградив ей путь, выкрикнул приветствие "Христос воскресе!". Ей пришлось его поцеловать, дабы не нарушить благочиния. А его в то же мгновение схватили и оттащили прочь, и уж потом у него было вдоволь времени в Сибири для раскаяния в своей бесцеремонности".
Среда, 20 (8) апреля 1803 г.
"На этой неделе русские развлекались своеобразно. На обширной площади перед Каменным театром соорудили несколько качелей, и люди качались на них с утра до вечера. Одна из разновидностей таких качелей похожа на ветряную мельницу, на каждое крыло которой подвешено по кабинке, и в неё садятся двое или трое. Висят кабинки на подвижных петлях, неизменно сохраняя, таким образом, изначальную горизонтальную позицию при любом положении крыла - вверху или внизу. Всё сооружение запускают в ход четверо с помощью простого механизма. Покататься в такой кабинке каждому стоит десять копеек на четверть часа.
Другой аттракцион похож на мельницу с конской тягой. На концах скреплённых крест-накрест балок также приделаны кабинки, но уже повместительнее, с расчётом на целую семью заядлых карусельщиков. В центре этого сооружения находится высокий балаганчик, и в нём пара потешников - обычно это мужчина и женщина - веселят катающихся. Шутки их, конечно, деликатностью не блещут, но их публике только того и надо, бурное веселье и хохот там не смолкают.
Третий вид качелей - самый простой. Длинная, толстая доска подвешивается к перекладине на четырёх канатах, на ней устраиваются пять или шесть человек. А на земле с одной стороны двое толкачей эту доску раскачивают.
Помимо качелей устраивают и много других забав. Зайдя в любую из нескольких построек, увидишь, примерно, те же диковинки, что и на всех немецких ярмарках. Сегодня я был там с Левеком, и он уговорил меня войти в один такой балаганчик. Сначала там показывали фокусы, кстати, очень искусно. Потом началось кукольное представление. В нём я ничего не понял, поэтому окончания мы дожидаться не стали.
Вокруг этой груды балаганчиков и качелей ежедневно в три ряда катается бомонд, чтобы на веселящийся народ посмотреть или, вернее, себя показать. Никогда не видел я лошадей красивее, экипажей блистательнее, а ливрей богаче, чем здесь. Из той или иной кареты нет-нет, да и выглянет красивое девичье личико..."
Пятница, 27 (16) мая 1803 г.
"Сегодня в полдень мы с г-ном Левеком распорядились отвезти наш багаж в таможню, расположенную рядом с биржей, для досмотра и опечатывания. Продержали нас там несколько часов и наглым образом обобрали. Ни в одной стране мира нет таможенников бесцеремоннее. Нам пришлось то и дело выкладывать денежки за то, чтобы нас не держали до вечера. Наконец, свинцовые пломбы были поставлены, и мы смогли нанять лодку для перевозки багажа на наше судно. Но оно изменило место стоянки, переместившись к Сальному буяну на Васильевском острове для загрузки. Завтра оно отправляется в Кронштадт, и мы последуем туда же в четверг..."
Кронштадт, 2 июня (21 мая) 1803 г.
"Сегодня в девять утра мы выехали из Петербурга. На сторожевом корабле у истока Невы мы, как требуется, предъявили паспорта и получили их обратно без всяких поборов, что нас просто поразило, учитывая наш недавний печальный опыт..."
(М.Сапонов "Русские дневники и мемуары Вагнера, Шпора, Шумана")