"Дом, в котором..." Очередная нерецензия.
Необходимая отмазка. Я не пишу рецензий на литературные произведения, о чем честно предупредила в верхнем посте. Так что если вы рассчитываете почитать про идейно-художественное своеобразие "Дома...", вам - в что_читать. А здесь я буду трындеть о себе, о прошлом и о Доме, каким я его помню.
Мое мировоззрение далеко от фатализма. Я не верю, что все предопределено судьбой - это слишком грустно и беспомощно.
Но есть события, которые... даже не то чтобы преодпределены. Они просто уже случились. Даже если их еще нет в материальной реальности.
Это как дорожный ландшафт: вы еще не видите вон ту скалу в форме пасти дракона, но она там уже стоит. И если уж вы идете по этой дороге, то рано или поздно со скалой повстречаетесь. Таких событий, к счастью, немного. Обычно я их не предвижу заранее. Только обернувшись назад, могу определить: вот этот овраг - часть ландшафта, а вон тот столбик забрел случайно.
Однако "Дом, в котором..." я неожиданно узнала.
Увидев во френдленте пост de_soto, я поняла, что уже прочитала эту книгу. Осталась пустая формальность: прогнать через свою оперативную память три мегабайта текста.
Добраться до них, этих мегабайтов, я не очень торопилась. Возможно, из страха. Или из чувства противоречия. Щедрая на рекомендации френдлента напоминала о книге чуть ли не ежедневно. Это новый крапивин, убеждала френдлента, новый кинг и новый макаренко. И стругацкие еще, добавляла она, не забудьте о стругацких! В их лучшие времена. Остро-социальная фантастика. Очень страшная книга. О том, как нельзя поступать с детьми. Особенно - с инвалидами.
В общем, честно скажу, я порядком струсила и собралась забить на "Дом, в котором..." большой болт. Но куда же денешься от придорожной скалы?
Оказалось, что френдлента читала какую-то другую книгу.
А моя - не про детей. И тем более не про инвалидов. Она ни капельки не страшная, совсем не острая и почти не социальная. И вообще не фантастика.
Для меня это оказалась книга о том, что все мы калеки и психопаты разные. А еще - внезапно! - о "Сороке-801".
В раннем отрочестве, в том зыбком возрасте, когда для "Спокойной ночи, малыши" уже поздновато, а до первых поцелуев еще далеко, меня изредка посещали мысли о том, что я не такая, как все. Признайтесь, вас они посещали тоже? Но эти мысли развеялись без следа, стоило мне попасть в "Сороку". Там понятия "как все" или "не как все" теряли смысл. Не было никаких "всех".
Такого количества фриков и маргиналов я не видела больше нигде (и скорее всего уже не увижу).
Наивные "дети цветов" с туманным взором и злобные металлюги, оглашающие звоном цепей пару кварталов вокруг "Черной Речки".
Трогательные ролевики с мечами из старых клюшек и брутальные реконструкторы, одним ударом сносящие челюсть.
Панки, которые not dead (а на запах не обращайте внимания - он с позапрошлого Хеллоуина еще не выветрился).
Ботаники-толкинисты, читавшие "Сильмариллион" в оригинале за полвека до его написания и до хрипоты спорящие о двадцати пяти способах перевода топонима "Dunharrow".
Алкоголики, в двадцать лет блюющие остатками собственной печени, и безобидные крапивинские мальчики всех полов и возрастов.
Непризнанные поэты и признанные идиоты.
Воины Хаоса, Воины Равновесия и воины ниипической силы.
Темные эльфы, светлые эльфы и эльфы-которые-настоящие-в-отличие-от-прочих-уродов-и-самозванцев.
Князья и злодеи, королевы и паяцы, маги, барды, крылатые коты. И просто девочки с крысами за пазухой.
Мы расписывали стены нашего Дома телеграфическими посланиями, пытаясь втиснуть в 250 символов целый мир и еще пару междометий.
Каждый шестой был "прыгуном" или "ходоком", каждый второй страдал манией величия, четверо из пяти - комплексом неполноценности и все поголовно трепетали от страха при мысли о Наружности.
Это был парад ангелов и цирк уродов, причем в любом, кого ни возьми, изрядно намешано и того, и другого.
Присмотритесь.
Видите того юркого парнишку, который стреляет мелочь на пиво? Острожнее с ним. Стырит последнюю сигарету - и рука не дрогнет. Зато через неделю он по-джентльменски предложит вам свой спальник и место в палатке, а сам будет полночи пытаться заснуть, свернувшись колечком вокруг догорающего костра. (Не вздумайте терзайться угрызениями совести. Когда ему надоест изображать героя, он найдет, к кому вписаться. У него это запросто.)
А брюнет с квадратным подбородком - его названный братец. Этот не даст даже жетончик на метро (самому пригодится!) Зато если вас кто обидит, только свистните. С удовольствием набьет негодяю морду, чтобы впредь неповадно было.
К тому парню в черном, с аристократическим профилем, не подходите, если вам дорога ваша самооценка. Он искренне считает, что вы недостойны целовать пыль на его сапогах, и не стесняется это демонстрировать. Лучше почитайте его стихи. Они безумны и гениальны. После таких стихов хочется немедленно совершить что-нибудь великое. Вынуть из груди пылающее сердце и осветить людям путь во тьме... или хотя бы помыть посуду после завтрака.
А эта пухленькая девица с затравленным взглядом отличницы... хотите услышать, как она однажды напилась водки с димедролом? Спросите у нее сами. А впрочем, лучше не спрашивайте. Печальная история.
Словом, все мы хороши. А некоторые - просто бесподобны.
В "Доме" масса офигительных персонажей, с которыми можно себя проассоциировать.
Аристократически надменный Лорд (мой любимый типаж), харизматичный лидер Сфинкс - результат безжалостной "работы над собой", всезнающий Слепой, душа и руки Дома. И так далее.
Но единственный персонаж, чей point of view я готова принять целиком, до последнего бита информации, (и единственный, кто выглядит человеком на фоне безупречных функций Дома) - Курильщик. Малосимпатичный и неудобный. Не вызывающий сочувствия. Слишком не такой для строгой иерархической структуры Фазанов и слишком правильный, практически черно-белый для всех остальных.
Бедолага Курильщик, отчаянно пытающийся понять то, что понимать не следует.
Добрая половина обитателей Дома смолит, не стесняясь ни взрослых, ни второй, менее доброй, половины, но только Эрика Циммермана прозвали Курильщиком. Потому что именно от него этого никто не ожидал.
Так почему-то получалось: я была девочкой-от-которой-никто-не-ожидал всю старшую школу.
Никто не ожидал застать меня с сигаретой. Никто не думал, что я способна сочинить хулиганскую поэму про нашего литератора и тем более развесить ее по школьным коридорам. А уж тройка в аттестате по внезапности и масштабам катастрофы могла сравниться разве что со взрывом сверхновой в центре Солнечной системы.
И хотя что-нибудь этакое я откалывала минимум дважды в четверть, каждый раз врослые заламывали руки и закатывали глаза: "От тебя, Света, я этого не ожидала!"
Как будто у меня на лбу светилась надпись: "Alignmen: Lawful", и еще до знакомства со мной все уже знали, что эта девочка раздолбайкой быть не может по определению.
Я придирчиво осматривала себя в зеркале. Не было там никакой надписи, честное слово! Но от собственной правильности все равно сводило зубы.
Странно, что мне хватило безумия с такой кармой вписаться в тусовку тру-хаотиков, разгильдяев и маргиналов всех мастей. (Хотя кого я обманываю? При чем здесь безумие? "Сорока" тоже была частью ландшафта, и не какой-то там придорожной скалой, а изрядным куском Дороги, с холмами, буераками и виселицей посреди перекрестка.)
Но даже с рюкзаком, собственноручно сшитым из старых джинсов и увешанным двумя десятками хренечек, колокольчиков, надписей и значочков (шедевр креативности! до сих пор помню), с феньками до локтя и ворохом чудесных историй о жизни-за-гранью, я все равно чувстовала себя безнадежно нормальной.
С тех пор прошло много лет. Я выросла, бросила курить и у меня уже давно ничего не сводит при взгляде в зеркало. Но если бы нашелся сейчас какой-нибудь Сфинкс, достаточно смелый, чтобы погрузиться в мои черно-белые геометрические тексты, он бы наверняка сказал: "Знаешь, а ведь она вынесла из Дома намного больше, чем думает."
Очень светлая книга.
О том, что, не смотря на разницу в размахе крыльев и количестве шрамов на запястьях, все мы люди. Хотя одни ходят, другие летают, а третьи ездят в инвалидных колясках.
Мы разные - и с нами все в порядке. Со всеми. Даже с теми, которые.