Солженицын
Великая личность. Великая судьба. Великий труженик. Сделанное им ни перечеркнуть, ни предать забвению.
«Архипелаг Гулаг» должен стать основой учебника истории СССР. В сущности, эта книга не прочитана Россией. Иначе бы она давно приговорила советскую власть как самую преступную в истории человечества, отреклась бы от нее и прокляла навеки.
Страстный и «поперечный» человек. Нонконформист, как сейчас говорят. Всегда против общественного мнения.
«Когда теперь бранят произвол культа, то упираются всё снова и снова в настрявшие 37-38-й годы. И так это начинает запоминаться, как будто ни до не сажали, ни после, а только вот в 37-38-м.
Не боюсь, однако, ошибиться, сказав: поток 37-38-го ни единственным не был, ни даже главным, а только может быть - одним из трех самых больших потоков, распиравших мрачные зловонные трубы нашей тюремной канализации».
Вот именно с этих слов начались разногласия Солженицына с демократической общественностью, которая прочла «Гулаг» только до этих слов.
«Архипелаг Гулаг» должен стать основой учебника истории СССР. В сущности, эта книга не прочитана Россией. Иначе бы она давно приговорила советскую власть как самую преступную в истории человечества, отреклась бы от нее и прокляла навеки.
Страстный и «поперечный» человек. Нонконформист, как сейчас говорят. Всегда против общественного мнения.
«Когда теперь бранят произвол культа, то упираются всё снова и снова в настрявшие 37-38-й годы. И так это начинает запоминаться, как будто ни до не сажали, ни после, а только вот в 37-38-м.
Не боюсь, однако, ошибиться, сказав: поток 37-38-го ни единственным не был, ни даже главным, а только может быть - одним из трех самых больших потоков, распиравших мрачные зловонные трубы нашей тюремной канализации».
Вот именно с этих слов начались разногласия Солженицына с демократической общественностью, которая прочла «Гулаг» только до этих слов.