Есть время для романов! Часть 4
Есть время для романов! Часть четвертая Уже превратилось в традицию Как время летит! Уже четвертая 'Триммера', уже четвертую часть 'Есть время для романов' приходиться писать. Даже груз воспоминаний накопился... За каждым финалом тянется шлейф событий... Самым интересным был, конечно, первый - тогда еще все в новинку было. Самым тяжелым оказался второй, когда меня депресняки одолевали. Это и по объему заметно... Не до чужих романов мне тогда было. Работу над третьим финалом я так и не закончил - 'скорая', операция и три месяца на больничной койке. Это было обидно - не смог проголосовать! А это изменило расклад оценок и те, кого я прочил в победители, моих положительных оценок вовремя не получили. К работе над четвертой частью 'Есть время для романов' я приступал с любопытством. Хотя это уже и стало привычным делом, но все же... все же... Депресняков не наблюдается, болячки, тьфу-тьфу, отступили. Даже отдохнул - с пятого декабря в отпуске числюсь - и полон сил. И вообще - имею комп, готов к работе! *** В этот раз я решил читать роман за романом, не останавливаясь на написании рецензий. И этот прием сработал! А в отпуске я аж до 16 января! Это дало мне еще целую неделю после новогодних каникул. И я постарался использовать это время с максимальной пользой. Результат? За три недели прочитано две трети романов финала. На три готовы рецензии, еще две рецензии в работе, остальное, пока, в голове. Уровень романа, как всегда, очень разный. Я пока погожу давать конкретные оценки - не все еще прочитано. Да и сравнивать... Занятие это сложное - почти невозможное... Слишком разножанровые произведения попали в роман. От детской сказки, до антиутопии. Найти общие критерии для почти невозможно. Но будем пробовать. *** Есть романы простые и плохие - от них отмахиваешься как от мух. Тут просто объясняешь, что не так. Есть романы посложнее и плохие - тут приходиться поработать чуть побольше, чтобы обосновать - почему плохо. Самый худший вариант это роман сложный и... не то чтобы плохой! Действительно сложные романы редко плохо написаны. Тут, скорее, надо говорить о неприятии позиции автора. Тогда, самое главное, отогнать мух от котлет и понять - где геройское, а где авторское. И тут, основной принцип - позиция автора не всегда совпадает с позицией героя. Простой хороший роман - просто пишешь, что понравилось и почему - самая приятная и легкая работа! И так по восходящей... Работа с хорошим сложным романом еще сложнее чем с плохим сложным. Аргументы 'против' найти всегда проще, чем аргументы 'за'. Приходиться поработать мозгами. В этом финале, правда, таких романов я еще не встретил. Они вообще редкость, но я не теряю надежды. *** И вот первое произведение! *** Я тебя слепила из того, что было... "Вольф М.О. 'Линия судьбы' " А потом, что было... То и запихнула! К сожалению именно так! Текст (именно текст, а не роман или повесть) Марины Вольф 'Линия судьбы' с большой натяжкой можно было бы назвать 'новеллами в обрамлении'. Было бы можно... Если бы... Если бы обрамлением не стала одна из новелл. В которую, как искусственные зубы в челюсть, впихнули несколько почти не связанных между собой рассказов. Эти... повествования... либо вообще не имеют никакого отношения к основному тексту, либо главная героиня появляется там достаточно эпизодически и вообще иногда становилось непонятно - че она здесь делает? Текст получился рыхлый и невнятный, очень напоминает сборник рассказов, подобранных непонятно по какому принципу. Летит к чертям композиция и сюжет. Я уж не говорю о разнобое в стилистике! Это очень заметно, если сравнивать начало и конец текста. Не самый запрещенный прием, но он хорош, когда все действие идет 'от первого лица'. Тогда это обосновано взрослением героя и изменением его восприятия. Но, когда рассказ идет 'от третьего лица', это недопустимо, ибо доказывает, что автор не совсем понимает, что пишет - деревенский детектив или городскую повесть... Да и, вообще, у меня есть нехорошее подозрение, что автор имеет очень отдаленное представление о том, что такое роман, как его писать, как выстраивать сюжет и композицию. Как настраивать ритмику текста. В конце концов как его оформлять, чтобы читателю не плутать в пометках. Недоумение возникает буквально с самого начала. С самой первой истории. Вот нам представляют предполагаемую главную героиню - Катю. Сейчас она абитуриент, но никто, особенно автор, не сомневается в том, что в скором времени она станет студентом юрфака универа в Питере. Все понятно и никаких вопросов. Только представлена она немного странно: Вот, например, фраза из самого начала. 'Сколько Катя себя помнила - это лет с пяти, наверное - её преследовали удачи' - не самое удачное предложение. Буквально гонялись за ней! Ладно! Вот она приехала в деревню, с визитом вежливости. И опять о-о-очень удачная фраза: 'Бабушка Настя отличалась умом и наблюдательностью' Во-о-от... А птица-говорун отличается умом и сообразительностью, умом и сообразительностью. И тут даже не надо специально выискивать неловкие словосочетания. Ведь начало всегда читается самым внимательным образом. И, хочешь ты того или нет, глаз об такую фразу обязательно спотыкнется. Но действию пора двигаться дальше и в деревне умирает человек при странных обстоятельствах. Естественно начинается расследование и поиски убийцы. И тут читатель ждет, что именно Катя станет движущей силой расследования, принять в нем активное участие. А тут вдруг фокус внимания автор перемещается на следователя Грамотина. А Катя перемещается куда-то на задворки. И переход какой-то корявый вышел: 'Спустя четыре часа по деревне протарахтел гусеничный вездеход страшного вида - высокий, широкий и длинный, весь железный' Не! Впечатляющее описание! Особенно уточнение, что вездеход весь железный! Интерес уже пропадает... И добивает его неприкрытая тупость следователя: 'К примеру - топором мужика долбанули, точнее, обухом, по затылку, вот и все колдовство...' Это что за следователь, который тело вообще не осматривал? И не видел, что на мертвеце никаких механических повреждений? Но ему достаточно того, что топор оказался в спальне и, значит имеено им и было совершено убийство. Может, я и никакой спец в криминалистике, но вот то, что после удара, что острием, что обухом топора останется явно различимый след, могу догадаться даже я. Но только не следователь, который всем, в том числе и себе, старательно доказывает, что мужика топором зарубили. Ну тупой следователь, ну тупой! 'Матвей Грамотин следователем быть не мечтал, это жизнь ему подсуропила. Как-то вызвал его начальник и поручил выяснить, кто из соседей "скоммуниздил" у начальниковой тещи набор льняных простыней' Вкаком же таком месте служил будущий следователь, что находка начальнических простыней так изменила его жизнь? И, вообще, какая между этим связь? Не совсем ясно - зачем выставлять следователя таким идиотом? 'Грамотин прищурился, включил проницательный немигающий взор и долбанул Дмитрия прямым вопросом: - Зачем и как убили Григория? Почему связали?' А тот, значит, испугается и все сразу и выложит! Но и дальше... 'Справедливость - понятие поповское' Ваш герой понял, что сказал? Автор постоянно делает из следователя комического героя. Но получается это как-то вразнобой - герой постоянно прыгает из крайности в крайность. То глупит по полной, как в случае с топором и работе с подозреваемыми. А потом, вдруг, становится вполне вменяемым, по крайней мере, достаточно восприимчивым и разумным. А вот Катя, при таком авторском произволе, когда все внимание нацелено на следователя, как персонаж новеллы становится совершенно лишней фигурой. Чем ей тут заниматься? Она рассказчица? Не годится! В мысли следователя она влезть не может. На это только автор способен. Независимый расследователь? Тоже не то! Реальный виновник смерти мужика обнаруживается достаточно быстро, да он и не скрывается особо. И единственным нерешенным вопросом оставался лишь способ убийства. Но и об этом Кате никто докладывать не стал. До этого вообще никому докапываться не пришлось! Виновница сама все подробно рассказала. Другое дело, что дело до суда бы все равно не дошло, но это уже другая история. А эта история, после признания бабы Лады, потеряла всякий смысл. Следователь уехал в город, бабка умерла, Катя отправилась покорять Питер. И что мы имеем в сухом остатке? Рассказ о том как классно работает НЛП? Деревенский детектив? Не получается! Уж больно автор деревню как экзотику воспринимает! Самой невнятной сценой в этой истории мне показалась сцена обыска. Если госпожа Эллада травница или знахарка, то, как минимум, сушеные травы в доме быть должны. Как и настойки, экстракты... даже некоторый запас спирта быть обязан, чтобы те же растирки делать. Хотя бы... Или у нее тайная лаборатория где-нибудь в лесу оборудована? Это уж полная нелепость! Чего ей таится? Вторая история - калька первой, только короче и банальнее. Построена по тому же принципу и тоже с саморазоблачением в финале. Никакого отношения к детективу обе истории не имеют. Да, эвтаназия тема животрепещущая, но в данном случае все кончилось толком и не начавшись. А история эта заготовка для чего-то большего. Совершенно отдельного произведения, к которому та же Катя не имеет никакого отношения. Даже как рассказчик. И чем дальше, тем больше накапливается недоумение. Просто перестаешь понимать в чем смысл данного произведения? Тут полезно вспомнить сразу двоих: Анджея Сапковского с его 'Ведьмаком' и Дэна Симмонса с 'Гиперионом'. Они сделаны по тому же принципу, что и 'Линия судьбы', то есть 'новеллы в обрамлении'. Эта форма имеет достаточно длинную историю и признана одной из классических форм литературы. Эта форма не отлита в бронзу и достаточно пластична. Поэтому и стало возможным объединение 'Ведьмака' с 'Гиперионом'. Почему я вспомнил именно эти два романа? Форма одна и та же, но каждый из авторов ее по своему. Роман Сапковского это сборник новелл, которые связаны между собой только самим главным героем. Общего сюжета здесь нет и обрамление здесь лишь способ объединить новеллы в единое целое. Это обрамление сама по себе новелла, только сильно растянута по времени, куда, как воспоминание, гармонично вставлены другие новеллы. 'Гиперион' создан по другому принципу. Тут есть группа людей, которые рассказывают друг другу истории того, что их привело на звездолет, летящий на планету Гиперион. И это классическое использование этой формы. Мало того что в 'Ведьмаке' один герой, а в 'Гиперионе' несколько. Все гораздо хитрее! В 'Ведьмаке' можно спокойно убрать какую-то новеллу или добавить новую. Требуется лишь небольшое изменение текста обрамления. Но реально ни сюжет, ни композиция от этого не страдает. А вот в 'Гиперионе' подобное изменение почти невозможно. Герои так связаны между собой, что просто невозможно взять и просто убрать или добавить кого-либо, потому что здесь истории героев так вплетены в общий сюжет, что любое изменение приведет к искажению баланса в произведении. И здесь обрамление отнюдь не еще одна, растянутая до невозможности новелла! Это именно роман, в который встроены истории героев. Из этой коротенькой лекции можно сделать такой вывод - новеллы в обрамлении бывают двух видов - либо это сборник рассказов, связанных одним героем, либо несколько новелл-историй с разными героями, но зато подчиненные некоему общему сюжету. Автор 'Линии судьбы' умудрился перемешать оба подхода сразу и... получился совершенный разнобой. Только третья история оказалась хоть немного в тему общего сюжета. Здесь есть и убийство, и расследование, и убийца... Да и Катя тут не та третьих ролях, хотя и не самая главная. Но автора хватило ненадолго! И уже четвертая история повторила схему первой и второй. Тут Екатерина снова лишь свидетель происходящего, да и то косвенный. Связь этой истории с общим сюжетом покрыта мраком. История пятая... Но тут вроде все в порядке и Катя потихоньку выбирается на главную роль... Но шестая история! Опять главная героиня не при делах! Ибо история эта связей с основной линией не имеет и непонятно как сюда затесалась! Потом автору, видимо, надоела размеренная жизнь героини и ее (героини) судьба резко меняется! Катя превращается в мать-одиночку и превращается из будущего юриста в состоявшегося врача. Дальше истории превращаются в дань привычки. После ее беременности и рождения сына автор окончательно переключается на жизнь героини и его внимание отвлекает только история Лизы. Ну она хотя бы вставлена правильно. Окончание же 'Линии судьбы' можно вообще назвать отдельным произведением. Только историю Лизы убрать и все! Самое обидное в том, что хоть и есть неудачные моменты, но все-таки многие куски из текста читаются на 'ура'. Но слеплены они так неуклюже, так коряво, что становится очень грустно... Не роман это! Не роман! Это видно невооруженным глазом. Есть, кое-как слепленные вместе две повести. Одна из жизни студентки юрфака. Вот здесь форма 'новелла в обрамлении' подходит идеально, но только в более грамотном исполнении. Катя встречается с людьми, они рассказывают ей свои истории, помогая находить ориентиры в сложной городской жизни. Тут было бы все понятно и логично. И есть повесть о несчастной любви и матери-одиночке, которая страдала, страдала да нашла настоящую любовь и выбралась к хорошей жизни Этим дело и кончается. Каких-то особо сложных и интересных идей я здесь не нашел. Жизнь она и есть жизнь и ничего более. *** Не впечатлило, совсем даже наоборот! Разочаровало! Я всегда знал, что очень часто, через самосуд, проходят не лучшие, а средние, но каков же тогда был уровень романов в группе, если в финал прошло произведение... не то чтобы плохое, но явно неудачное и неумело слепленное. *** ТИГРы среди нас "Лотарев М. 'Приключения Осмотрительного'" Сказка для детей младшего школьного возраста. Увы, но читать его было совершенно неинтересно. И тут дело не в том, что это детская сказка. Просто неинтересно. И слишком затянуто. Воды многовато налито, она аж со страниц капает. Ужать бы сей текст наполовину! Чес-с-сно слово на пользу было бы пошло! Сам по себе сюжет банальнейший. Потеряшка в большом городе, при помощи которого дается срез городской жизни - мало что ли было всяких кошечек или собачек, заброшенных авторами в жестокий внешний мир из уютной квартиры ('Белый Бим-Черное Ухо' самый, пожалуй классический пример такого произведения). Ой, ну явно не один, ни два и не три! И это не в упрек автору сказано, но читать все равно неинтересно. Но для 'неинтереса' должны быть хоть какие-то причины -решил я. Ведь того, что я уже вырос из младшего школьного возраста, как-то маловато для того чтобы ТАК не нравилось. Если б просто вырос, то можно было бы говорить о неприятии, но его (неприятия) не было. Одной из таких причин стала излишняя назидательность. Постоянно проскальзывают чисто учительские интонации - что хорошо, а что плохо? А детишки нынешние они Сетью отравлены и себе на уме. К ним давно пора относиться как к взрослым. Тем более, информированы они сейчас не хуже нас, взрослых. И давным-давно мир воспринимают по-своему. И отсюда вытекает вторая причина - бледность образов. Слишком уж они однообразные, плоские какие-то. И так получается, что родители Кати описаны гораздо хуже, чем страшный дядька Нарколог - у него хоть какое-то подобие индивидуальности есть! А родители так статистами и остались. Как и другие жители этого произведения. Перебор с самокопанием самого Осмотрительного - это тоже не самая лучшая идея. Я, конечно, все понимаю... кроме плюшевой игрушки, по уши занятой саморефлексией. Следующая причина - выпирающий из всех щелей текста автор, который лезет со своими мыслями и описаниями, куда ни попадя. Меня, например, неприятно насмешило упоминание 16-ти этажного дома, куда привезли тигренка. Вот, интересно - откуда сидящий в пакете игрушечный тигренок знает о том, что дом именно 16-ти этажный, причем, сидя на дне пакета и ни разу не побывав до этого на этом месте? Чем плохи такие моменты? Автор не должен подменять собой героя, вылезая на первый план и сообщая сведения, которые ни герою, ни читателю ничего не дают. В случае с домом, например, тигренку наплевать на то - сколько этажей в доме - хоть пять, хоть сто шестьдесят. Осмотрительный все равно оказывается во враждебной среде и с количеством этажей это никак не связано. Подобный 'выполз' автора создает только лишнюю путаницу в головах читателей, которым сообщают совершенно ненужные им сведения. А читателю становится неинтересно - зачем ему забивать голову лишней информацией? Вслед за бледностью героев следует бледность эмоциональная. Дело в том, что все заранее определено и ничего ни с кем ни случается. Чего-то реально опасного, даже по меркам младшего школьного возраста. И ведь ничего не изменилось в жизни героев, вот что главное! Ни Ольга, ни Анжелика... никто... из героев произведения не изменился. Именно поэтому и получились из людей совершенно проходные персонажи - тени какие-то, не более того... Да и сама Катя... Вся эта больничная линия от отправки на 'Скорой', до появления тигренка в больнице, совершенно лишняя. Тигренок о происходящем в больнице ничего не знает и знать не может. Ему достаточно знать, что хозяйке плохо и предполагаемое место ее пребывания. Остальная информация ничего ему не дает. Да и читателю от этого не холодно, ни жарко... Ведь на сюжет эта линия никак реально не влияет... Вывод? Этот текст не должен стать окончательным вариантом произведения! Его надо сокращать, менять интонации, думать как изжить автора из текста. Короче, он требует хорошей доработки! И, что самое главное, он не безнадежен! *** Все-таки детские сказки не должны быть такими длинными! Сказки, они, вообще, лапидарны. Все лишнее, особенно рассуждения, поучения и описалово отбрасывается. В данном случае это только загромождает произведение, затягивает сюжет. *** Российский наследник Артура Хейли "Тростников Д. В. 'Прямой эфир'" Производственный роман для 'СИ' и 'Триммеры' явление экзотическое. Огромная редкость по сравнению с фэнтези, фантастикой, историческими и любовными романами, ну и детективами, конечно. Жанр, в котором автор берется исследовать какую-либо профессию вообще редкость в современной литературе. Самым известным 'производственником' считается Артур Хейли. Он брался исследовать различные отрасли американской промышленности и делал это вполне занимательно. После него тема как-то незаметно угасла. У нас, после похорон соцреализма, этот жанр попытался возродиться во времена перестройки, но большой популярности так и не получил - не до того было людям. Так производственный роман и остался в загоне нереализованного. Но есть в этом жанре лишь одна область, которая худо-бедно продолжает развиваться. Я имею в виду романы о журналистах. Работа у них действительно частенько весьма и весьма непростая. Тут самый известный в России - Андрей Константинов. Но в его романах и время, и место действия сами по себе обеспечили остроту сюжета. Со временем эта острота спала. И, хотя журналистов продолжали делать главными героями романов, но производственными эти романы уже не были. Детективы, боевики и прочее с острым сюжетом. В этих романах журналисты занимались всем чем угодно, кроме своих профессиональных обязанностей. Не, они (журналисты) конечно вспоминали о своем умении складывать буковки, когда вдруг являлась нужда написать разоблачительную статью. Но вот сам процесс... Он всегда оставался на втором, третьем и даже четвертом месте... в сюжете романа. Тем неожиданнее оказался для меня 'Прямой эфир'. Где описан именно ПРОЦЕСС работы над телевизионными новостями. Единственное о чем можно пожалеть, что все это в прошлом. Вряд ли сейчас осталась хоть одна реально независимая региональная телекомпания. Все они давно под контролем местных властей или федеральных телеканалов. Впрочем, они сумели договориться! И местные власти взяли под контроль информационные программы, поручив федералам развлекать народ. У нас в городе эта война началась в середине девяностых, а закончилось все в начале нулевых. И теперь все тихо и благополучно. Все разоблачения только с разрешения высокого начальства. У нас это обычно начиналось, когда губернатор ссорился с очередным мэром города и, как ни смешно, его же ставленником в прошлом. Что в романе понравилось? Отсутствие крутых разборок и прочего силового и кровопролитного антуража. Хищники, жаждущие его крови, бродят вокруг героя. Но... обошлось... Только разок побили... А и не боец он на этом поле! И хорошо, что не пытается воевать чужими методами! Плохой из него бы вышел боевик! Ненатуральный! Еще, пожалуй, что правильно, нет в романе деления на черное и белое, чистых и нечистых. Все одним миром мазаны! Но что же тогда отличает главного героя от всех остальных в романе? Чистоплотность, прежде всего! Есть у него свой, внутренний свод правил, которому он не изменяет. И первым пунктом там - верность данному слову. А вторым - верность команде. На соблюдении этих пунктов весь роман и построен. Ведь мог он дорого продаться! Мог! Но не стал. Есть, значит, у человека честь и совесть! Непродажный он! Конечно, нелегко ему приходится, когда работодатель и друг вдруг начинает вести совершенно непонятную игру, в которой герой превращается в пешку. А он персонажем игры быть не хочет! Предпочитает быть Игроком! А превратиться из пешки в Игрока это очень серьезный подъем, который прочие Игроки как-то не заметили и потому от Игры не отстранили. Это позволило герою выжить, а автор смог более-менее логично закончить роман. Но без слабых мест не обошлось. Мне кажется, автор, кое в чем облегчил себе задачу, когда сделал главного героя одиночкой. Резоны понятны - жить с увлеченным своей работой журналистом действительно не самая легкая задача. Но круглый сирота, без жены, детей... и 'подруга' в Москву улетела. Да и она уже и не совсем подруга... Получился этакий колобок! Никак его за бок не ухватишь! И, чтобы главный герой не остался без внимания противной стороны, автору пришлось организовать его арест и пригрозить сроком. Угроза реальна, хотя и не работает. Герой уже превратился в камикадзе, который себя похоронил (в профессиональном смысле, после подобного скандала работы нормальной в городе он не найдет - это понятно) и ему хочется только одного - поставить яркую точку в конце собственной карьеры. Желание блеснуть в последний раз перевесило даже страх отсидки. Зато по пути к развязке ему пришлось бояться только за себя, а не за близких. А это совершенно другой уровень страха. Финал романа довольно размыт. Не хватило толики остроты, эмоциональности, чтобы читатель прочувствовал момент истины. Из-за этого развязка вышла тусклой, невнятной. Чернила расплескались - вместо точки вышла клякса. Вот собственно и все. После скандала в прямом эфире оставалось только подводить итоги доброго куска жизни и приходить в себя после бешеной гонки. Заодно неплохо было бы новую работу приискать. Вот только выбирать ему не из чего. Для местного телевидения он как прокаженный - никто его и близко к эфиру не подпустит! В газете ему скучно, радиожурналистика вымерла... Тут уж и о бывшей подруге вспомнишь! И его отъезд в Москву самое логичное завершение романа. А вообще - хороший роман! Качественное зрелое произведение, которое заслуживает высокой оценки! *** Я очень и очень надеюсь, что автор не станет писать продолжение о приключениях героя в Москве! Иначе придется писать еще и третий том, заканчивающийся пространным некрологом. А сама книга будет посвящена тому, как угасает человек и как ломается его психика от невыносимого напряжения. Ведь уже в первом романе планка была достаточно высоко. И, после происшедшего, губернаторы для героя только на закуску годятся. А, значит, придется повышать не только уровень противника, но и поднимать напряжение схватки. Но герой журналист, а не супермен! Его тело и так уже достаточно изношено. Еще одна такая схватка, как в 'Прямом эфире' и... Диапазон того, где он потом окажется довольно велик - от дурки, до онкологического центра. Кто его знает - где психосоматика дырку в защите проделает! Если и писать продолжение, то лучше использовать на острие копья его бывшую любовь, которая его в Москву и переманила. А он прекрасно справится с второстепенной ролью резонера - слушателя, советчика и рассказчика очередной истории из журналистских будней. Вряд ли его хватит на большее!