Стальное сердце мастера собак лучшего экипажа Солнечной в зеркале заднего вида, а леди не движется
Творчество Олега Дивова - сложности восприятия
Знакомство с творчеством Олега Дивова у меня началось с романа «Лучший экипаж Солнечной».
Роман мне тогда так понравился, что я его перечитывал несколько раз.
Хороший, крепко сбитый текст, без особых дыр и роялей.
Уже потом я понял, чем он мне так понравился - стилем!
Этакое воспоминание юности - «Страна багровых туч», «Путь на Амальтею» и прочие ранние Стругацкие…
Это заметно как по описаниям и по оборотам речи, так и по эмоциям героев и логике их поступков.
Вторым, кого я вспомнил, был Хайнлайн.
Но это касается, скажем так, идейной составляющей тех обстоятельств, в которых пришлось жить героям романа. Тут нельзя говорить о заимствованиях или вторичности - постапокалиптика, в которой так плодотворно работал Хайнлайн, из страшилки 60-х годов прошлого века давно превратилась в один из подвидов научной фантастики.
А Дивов просто использовал те же декорации, что и Хайнлайн.
Но роман вышел совершенно самостоятельным.
А вот чем он точно от Хайнлайна отличается, так это постановкой вопроса: как объединить человечество? И идея общего врага вполне для этого сгодилась.
Фактически выходит так, что Дивов пошел дальше Хайнлайна, который решал частные задачи, свойственные тому времени. Поэтому, он, в конце концов, и остановился. Ему пришлось разбавлять фантастику некоторым количеством мистики. Ему не хватало дальнейшего развития идей, чтобы сделать некий рывок для дальнейшего движения. Все же он понял, что изобретения силового поля или объявления Луны независимым государством для единого государства «Земля» - маловато будет. Поэтому появились «Кукловоды». Здесь идея внешней угрозы уже используется, но она оказывается слишком частной и одномоментной. Лишенной перспективы. Так как после, конечно же, успешного рейда землян к базе наездников, угроза из реальной превращается в эфемерную, и опять - кто в лес, кто по дрова!
Но по нынешним временам конкретная цель слишком конкретна и требует исполнения в какие-то определенные сроки.
А вот опасность, пусть и не мнимая, но неопределенная, может объединить гораздо прочнее.
«Давайте бояться вместе!».
Прочитав «Лучший экипаж Солнечной», я Дивова запомнил.
Но прочитать что-то еще все как-то не доводилось.
И вот совершенно недавно я таки добрался до «Мастера собак» и прочитал его практически залпом.
Что ж, стилистика в духе ранних Стругацких осталась на высоте…
Но вот вопросов возникло немало.
И замеченных дырок набралось немало.
Бунт Школы против породившей ее Системы, как неописанное, но логичное завершение романа совершенно предсказуемо. И тут, хоть открытый финал, хоть закрытый - все равно ясно, что дальше бунта дела не пойдет, а потом начнется совершенно иная жизнь, в которой героям романа придется очень лихо.
Впрочем, это будет совсем другая история.
В «Братьях по разуму» очень любопытно выстроены отношения главных героев.
Эта парочка «братцев-акробатов» сама по себе любопытна, а уж предложенных автором обстоятельствах тем более интересно предугадать - кто же из них станет ведущим, когда все кончится и они вернутся к мирной жизни.
Их вражда-дружба - сама по себе тема для отдельного романа.
Но среди главных героев всегда есть самый главный!
Здесь им стал Игорь Бойцов.
Ему автор уделяет львиную долю внимания. И именно через него читатели получают основную часть информации.
Понятно, что и количество буковок, отведенных Игорю гораздо больше, чем выделено Вестгейту.
Правда, мне пришлось сделать некоторое усилие, чтобы преодолеть начало романа и выйти на его просторы, чтобы снова увязнуть в трясине психологизмов.
Первая треть романа оказалась слишком уж затянутой.
Слишком долго автор с чувством, с толком, с расстановкой, сначала представляет читателям своих героев, а потом их долго и со вкусом рисует их психологические портреты. Причем Игорь препарируется гораздо тщательнее, а для Вестгейта хватило одного эпизода.
Да и автору он нужен постольку-поскольку. Всего лишь удобный инструмент. Этакая противоположность самому главному герою, его резонер и собеседник.
Для того, чтобы Игорь мог полностью раскрыться, Вестгейт очень подходит. Ведь ему можно очень многое рассказать такого, что достаточно сложно сделать при прямой речи самого главного героя или даже в речи от автора.
Изредка я встречал упоминания о нем, вспоминал прочитанный роман, но дальше этого дело не шло.
Кое-какие ответы я получил потом, но впечатление было уже испорчено.
Но через какое-то время я добрался до библиографии Дивова, и еще кое-что выяснилось.
С трилогии «След зомби» началась его литературная биография писателя и, понятно, шероховатостей в ней хватало.
С этой трилогией у меня забавно вышло.
Сначала я прочитал «Мастера собак» - совершенно не подозревая о том, что это часть трилогии.
Только, когда там появился Тим-Стальное Сердце, я начал что-то подозревать, но дальше подозрений дело не пошло.
Потом я добрался и до «Братьев по разуму».
Этот роман пошел у меня гораздо тяжелее.
Дело тут не в качестве текста - оно вполне на уровне.
Меня не понравилось содержание романа, его, так сказать, идейная наполненность.
Сюжета я не увидел.
Есть два, нет - три, слабо связанных текста.
Поход к Волкову.
Это действо, по-другому не назвать, вызвал у меня большое недоумение. Автор буквально вымучивает из себя сцену за сценой.
Называется крутой боевик!
Вроде кровь льется, и люди гибнут, а скучно, вяло, без эмоций. Лишь, когда герои встречаются с обломком славного прошлого - Мэдмексом - вышел хороший контраст между тем самым славным прошлым и почти обыденным настоящим. И обыденность эту не может размыть даже река крови.
Когда герои попадают за границу, боевик резко обрывается. Еще бы! Ситуация явно зашла в тупик.
Не имеет смысла говорить, что выстроенный подобным образом текст может длиться, длиться и длиться и заканчивается он либо, когда автору надоедает лить кровь, либо когда ходилка-стрелялка доведена уже до абсурда.
И вот тогда автор быстренько изымает своих героев из реальности боевика и перебрасывает их…
Портрет свихнувшегося экстрасенса или как обезопасить мир от его безумия.
После короткого перехода боевик превратился в психологическую драму.
Конечно, читатели, как и герои, ожидают нечто необычное, потрясающее воображение, сбивающее с ног своей мудростью.
Для российской литературы образ вполне себе привычный и стандартный.
Но автор использовал иную маску, чисто американскую, и превратил Волкова в сумасшедшего ученого, который хочет облагодетельствовать весь мир.
Обмануты ожидания читателя и герои в недоумении - а дальше что делать-то?
Такого папу они себя явно не хотели!
И тут на сцену выходит Тим Костенко, единственный персонаж, который объединяет все три романа.
Пришло время подведения итогов.
Костенко давно не человек, Ларин умер, а Бойко и Вестгейт люди совершенно иного воспитания и у них другой подход к жизни. Для автора они лишь свидетели окончательного завершения истории Проекта.
Трилогия вышла уж больно на злобу дня.
Это был очень точный расчет - сказалась работа в рекламном бизнесе, где всегда главенствует идея найти ключевую точку, чтобы привлечь внимание максимального количества покупателей.
Время разоблачений к тому времени уже прошло, и бывшие скандальные темы стали кладезем идей для любителей быстренько заработать на «чтиве для быдла».
А еще на том же разоблачительном фундаменте появилась мода на пугалки-страшилки психотронным оружием, которое изобрели в подвалах проклятой гэбни, экстрасенсов, которые читают мысли и вообще черте что могут сотворить, на биоэнергетиков, способных как вылечить, так и убить - то и другое совершенно незаметно для пациента.
Фоном для этих событий стала политическая нестабильность в России.
Вот отсюда и пошли спекуляции автора на тему биоэнергетики и при государственных монстрах, которые грызутся между собой.
«Стальное сердце», хоть и первый опубликованный роман в трилогии (первое произведение автора обычно самое свежее), но набит штампами под завязку.
То, что это штампы, было ясно уже в 1997 году, а уж сейчас тем более.
Но в те бурные времена писать о «кознях проклятой гэбни», экстрасенсах, биоэнергетике и прочем в том же духе, было очень модно.
Да тот же Василий Головачев хорошо порезвился в «Запрещенной реальности», которую начали печатать аж в 1993 году. И к 1997 эта тема была им пропахана от и до.
Кстати, влияние Головачева на «След зомби» очень чувствуется.
Чем дальше я читал «Стальное сердце» тем больше убеждался в профессиональной деформации автора.
В некоторые моменты рекламное прошлое так, прошу прощения, и прет из текста.
Это касается всего связанного с экстрасенсорикой и биоэнергетикой.
Нет, я все понимаю, но…
Маловато проштудировать популярные брошюры, которыми тогда был наводнен книжный рынок.
Хотелось чего-то иного, пусть и на этой же основе, но иного!
Пропущенного через себя, через свое восприятие.
Нет, я понимаю Головачева!
Он тщательно изучил работы Петра Успенского и использовал учение философа как инструмент для построения собственной, отдельно взятой, вселенной. Он даже специально подчеркнул, что его мир не наш, а только подобен ему.
Мир же «Стального сердца» - набор неких широко распространенных символов той эпохи, годных для создания страшилки времен умирания СССР.
На кого-то из нынешних молодых и необразованных, воспитанных в системе господина Фурсенко, подобная экзотика и сейчас бы хорошо сработала.
Нужен жизненный опыт, некоторые знания в этой области, чтобы понять - автором двигал лишь холодный расчет, чтобы клюква выглядела поразвесистей.
Я Дивова за ягодки эти не виню. Тогда каждый выживал, как мог, и пусть его холодность и цинизм при нем и останутся!
Но и не заметить использования рекламных трюков для привлечения читательского внимания я не мог.
Прошло десять месяцев 2013 года…
«Стальное сердце» я так и не дочитал…
Слишком велик оказался контраст между этим романом и «Лучшим экипажем Солнечной»…
И довольно долго я к Дивову не возвращался…
Хотя его блог в ЖЖ просматриваю регулярно…
Но его творчеством заинтересовалась моя жена…
И, с ее подачи, я решил прочитать еще один из его романов…
Сделав заметки по ходу чтения.
Мне захотелось сохранить максимальную свежесть впечатления от прочитанного.
Для меня это довольно необычный прием, поэтому возможно я буду несколько сумбурен, за что заранее извиняюсь.
Итак…
«Объекты в зеркале заднего вида»
Начало романа показалось мне достаточно скучным.
Точно так же как и «Лучшем экипаже Солнечной» вводная часть длиться и длиться, а событий все нет и нет.
Но в «Объектах» вводная вышла гораздо длиннее.
Производственный роман вообще дело архисложное и требует огромного знания материала, и, пожалуй, кроме Артура Хейли, никому так и не удалось увлекательно написать о такой прозаической вещи, как производство автомобилей.
Ведь для этого нужно проникать в головы так нелюбимого либерастами рабочего класса (который они презрительно зовут «быдлом»), а это вам не страдания молодой лесбиянки описывать.
Но Дивов решил, что он способен на это…
Не получилось…
Но это понятно лишь тому, кто сам, что называется, из низов.
И тогда очень точно видно как из героя, представленного как рабочий, так и прет интеллигентность автора.
Как и стилистические поклоны в сторону «Пикника на обочине».
Впрочем, использование чужих стилистических приемов, это тема для другого разговора.
Как бы то ни было, но вводная затянута…
И сразу же удивляет узость подхода к теме.
Если Хейли описывает весь процесс создания машин и подчеркивает, что это именно достаточно сложная система, где важен каждый элемент, то у Дивова все упирается в восприятие молодого обывателя с художественным уклоном.
Знакомство с творчеством Олега Дивова у меня началось с романа «Лучший экипаж Солнечной».
Роман мне тогда так понравился, что я его перечитывал несколько раз.
Хороший, крепко сбитый текст, без особых дыр и роялей.
Уже потом я понял, чем он мне так понравился - стилем!
Этакое воспоминание юности - «Страна багровых туч», «Путь на Амальтею» и прочие ранние Стругацкие…
Это заметно как по описаниям и по оборотам речи, так и по эмоциям героев и логике их поступков.
Вторым, кого я вспомнил, был Хайнлайн.
Но это касается, скажем так, идейной составляющей тех обстоятельств, в которых пришлось жить героям романа. Тут нельзя говорить о заимствованиях или вторичности - постапокалиптика, в которой так плодотворно работал Хайнлайн, из страшилки 60-х годов прошлого века давно превратилась в один из подвидов научной фантастики.
А Дивов просто использовал те же декорации, что и Хайнлайн.
Но роман вышел совершенно самостоятельным.
А вот чем он точно от Хайнлайна отличается, так это постановкой вопроса: как объединить человечество? И идея общего врага вполне для этого сгодилась.
Фактически выходит так, что Дивов пошел дальше Хайнлайна, который решал частные задачи, свойственные тому времени. Поэтому, он, в конце концов, и остановился. Ему пришлось разбавлять фантастику некоторым количеством мистики. Ему не хватало дальнейшего развития идей, чтобы сделать некий рывок для дальнейшего движения. Все же он понял, что изобретения силового поля или объявления Луны независимым государством для единого государства «Земля» - маловато будет. Поэтому появились «Кукловоды». Здесь идея внешней угрозы уже используется, но она оказывается слишком частной и одномоментной. Лишенной перспективы. Так как после, конечно же, успешного рейда землян к базе наездников, угроза из реальной превращается в эфемерную, и опять - кто в лес, кто по дрова!
Но по нынешним временам конкретная цель слишком конкретна и требует исполнения в какие-то определенные сроки.
А вот опасность, пусть и не мнимая, но неопределенная, может объединить гораздо прочнее.
«Давайте бояться вместе!».
Прочитав «Лучший экипаж Солнечной», я Дивова запомнил.
Но прочитать что-то еще все как-то не доводилось.
И вот совершенно недавно я таки добрался до «Мастера собак» и прочитал его практически залпом.
Что ж, стилистика в духе ранних Стругацких осталась на высоте…
Но вот вопросов возникло немало.
И замеченных дырок набралось немало.
Бунт Школы против породившей ее Системы, как неописанное, но логичное завершение романа совершенно предсказуемо. И тут, хоть открытый финал, хоть закрытый - все равно ясно, что дальше бунта дела не пойдет, а потом начнется совершенно иная жизнь, в которой героям романа придется очень лихо.
Впрочем, это будет совсем другая история.
В «Братьях по разуму» очень любопытно выстроены отношения главных героев.
Эта парочка «братцев-акробатов» сама по себе любопытна, а уж предложенных автором обстоятельствах тем более интересно предугадать - кто же из них станет ведущим, когда все кончится и они вернутся к мирной жизни.
Их вражда-дружба - сама по себе тема для отдельного романа.
Но среди главных героев всегда есть самый главный!
Здесь им стал Игорь Бойцов.
Ему автор уделяет львиную долю внимания. И именно через него читатели получают основную часть информации.
Понятно, что и количество буковок, отведенных Игорю гораздо больше, чем выделено Вестгейту.
Правда, мне пришлось сделать некоторое усилие, чтобы преодолеть начало романа и выйти на его просторы, чтобы снова увязнуть в трясине психологизмов.
Первая треть романа оказалась слишком уж затянутой.
Слишком долго автор с чувством, с толком, с расстановкой, сначала представляет читателям своих героев, а потом их долго и со вкусом рисует их психологические портреты. Причем Игорь препарируется гораздо тщательнее, а для Вестгейта хватило одного эпизода.
Да и автору он нужен постольку-поскольку. Всего лишь удобный инструмент. Этакая противоположность самому главному герою, его резонер и собеседник.
Для того, чтобы Игорь мог полностью раскрыться, Вестгейт очень подходит. Ведь ему можно очень многое рассказать такого, что достаточно сложно сделать при прямой речи самого главного героя или даже в речи от автора.
Изредка я встречал упоминания о нем, вспоминал прочитанный роман, но дальше этого дело не шло.
Кое-какие ответы я получил потом, но впечатление было уже испорчено.
Но через какое-то время я добрался до библиографии Дивова, и еще кое-что выяснилось.
С трилогии «След зомби» началась его литературная биография писателя и, понятно, шероховатостей в ней хватало.
С этой трилогией у меня забавно вышло.
Сначала я прочитал «Мастера собак» - совершенно не подозревая о том, что это часть трилогии.
Только, когда там появился Тим-Стальное Сердце, я начал что-то подозревать, но дальше подозрений дело не пошло.
Потом я добрался и до «Братьев по разуму».
Этот роман пошел у меня гораздо тяжелее.
Дело тут не в качестве текста - оно вполне на уровне.
Меня не понравилось содержание романа, его, так сказать, идейная наполненность.
Сюжета я не увидел.
Есть два, нет - три, слабо связанных текста.
Поход к Волкову.
Это действо, по-другому не назвать, вызвал у меня большое недоумение. Автор буквально вымучивает из себя сцену за сценой.
Называется крутой боевик!
Вроде кровь льется, и люди гибнут, а скучно, вяло, без эмоций. Лишь, когда герои встречаются с обломком славного прошлого - Мэдмексом - вышел хороший контраст между тем самым славным прошлым и почти обыденным настоящим. И обыденность эту не может размыть даже река крови.
Когда герои попадают за границу, боевик резко обрывается. Еще бы! Ситуация явно зашла в тупик.
Не имеет смысла говорить, что выстроенный подобным образом текст может длиться, длиться и длиться и заканчивается он либо, когда автору надоедает лить кровь, либо когда ходилка-стрелялка доведена уже до абсурда.
И вот тогда автор быстренько изымает своих героев из реальности боевика и перебрасывает их…
Портрет свихнувшегося экстрасенса или как обезопасить мир от его безумия.
После короткого перехода боевик превратился в психологическую драму.
Конечно, читатели, как и герои, ожидают нечто необычное, потрясающее воображение, сбивающее с ног своей мудростью.
Для российской литературы образ вполне себе привычный и стандартный.
Но автор использовал иную маску, чисто американскую, и превратил Волкова в сумасшедшего ученого, который хочет облагодетельствовать весь мир.
Обмануты ожидания читателя и герои в недоумении - а дальше что делать-то?
Такого папу они себя явно не хотели!
И тут на сцену выходит Тим Костенко, единственный персонаж, который объединяет все три романа.
Пришло время подведения итогов.
Костенко давно не человек, Ларин умер, а Бойко и Вестгейт люди совершенно иного воспитания и у них другой подход к жизни. Для автора они лишь свидетели окончательного завершения истории Проекта.
Трилогия вышла уж больно на злобу дня.
Это был очень точный расчет - сказалась работа в рекламном бизнесе, где всегда главенствует идея найти ключевую точку, чтобы привлечь внимание максимального количества покупателей.
Время разоблачений к тому времени уже прошло, и бывшие скандальные темы стали кладезем идей для любителей быстренько заработать на «чтиве для быдла».
А еще на том же разоблачительном фундаменте появилась мода на пугалки-страшилки психотронным оружием, которое изобрели в подвалах проклятой гэбни, экстрасенсов, которые читают мысли и вообще черте что могут сотворить, на биоэнергетиков, способных как вылечить, так и убить - то и другое совершенно незаметно для пациента.
Фоном для этих событий стала политическая нестабильность в России.
Вот отсюда и пошли спекуляции автора на тему биоэнергетики и при государственных монстрах, которые грызутся между собой.
«Стальное сердце», хоть и первый опубликованный роман в трилогии (первое произведение автора обычно самое свежее), но набит штампами под завязку.
То, что это штампы, было ясно уже в 1997 году, а уж сейчас тем более.
Но в те бурные времена писать о «кознях проклятой гэбни», экстрасенсах, биоэнергетике и прочем в том же духе, было очень модно.
Да тот же Василий Головачев хорошо порезвился в «Запрещенной реальности», которую начали печатать аж в 1993 году. И к 1997 эта тема была им пропахана от и до.
Кстати, влияние Головачева на «След зомби» очень чувствуется.
Чем дальше я читал «Стальное сердце» тем больше убеждался в профессиональной деформации автора.
В некоторые моменты рекламное прошлое так, прошу прощения, и прет из текста.
Это касается всего связанного с экстрасенсорикой и биоэнергетикой.
Нет, я все понимаю, но…
Маловато проштудировать популярные брошюры, которыми тогда был наводнен книжный рынок.
Хотелось чего-то иного, пусть и на этой же основе, но иного!
Пропущенного через себя, через свое восприятие.
Нет, я понимаю Головачева!
Он тщательно изучил работы Петра Успенского и использовал учение философа как инструмент для построения собственной, отдельно взятой, вселенной. Он даже специально подчеркнул, что его мир не наш, а только подобен ему.
Мир же «Стального сердца» - набор неких широко распространенных символов той эпохи, годных для создания страшилки времен умирания СССР.
На кого-то из нынешних молодых и необразованных, воспитанных в системе господина Фурсенко, подобная экзотика и сейчас бы хорошо сработала.
Нужен жизненный опыт, некоторые знания в этой области, чтобы понять - автором двигал лишь холодный расчет, чтобы клюква выглядела поразвесистей.
Я Дивова за ягодки эти не виню. Тогда каждый выживал, как мог, и пусть его холодность и цинизм при нем и останутся!
Но и не заметить использования рекламных трюков для привлечения читательского внимания я не мог.
Прошло десять месяцев 2013 года…
«Стальное сердце» я так и не дочитал…
Слишком велик оказался контраст между этим романом и «Лучшим экипажем Солнечной»…
И довольно долго я к Дивову не возвращался…
Хотя его блог в ЖЖ просматриваю регулярно…
Но его творчеством заинтересовалась моя жена…
И, с ее подачи, я решил прочитать еще один из его романов…
Сделав заметки по ходу чтения.
Мне захотелось сохранить максимальную свежесть впечатления от прочитанного.
Для меня это довольно необычный прием, поэтому возможно я буду несколько сумбурен, за что заранее извиняюсь.
Итак…
«Объекты в зеркале заднего вида»
Начало романа показалось мне достаточно скучным.
Точно так же как и «Лучшем экипаже Солнечной» вводная часть длиться и длиться, а событий все нет и нет.
Но в «Объектах» вводная вышла гораздо длиннее.
Производственный роман вообще дело архисложное и требует огромного знания материала, и, пожалуй, кроме Артура Хейли, никому так и не удалось увлекательно написать о такой прозаической вещи, как производство автомобилей.
Ведь для этого нужно проникать в головы так нелюбимого либерастами рабочего класса (который они презрительно зовут «быдлом»), а это вам не страдания молодой лесбиянки описывать.
Но Дивов решил, что он способен на это…
Не получилось…
Но это понятно лишь тому, кто сам, что называется, из низов.
И тогда очень точно видно как из героя, представленного как рабочий, так и прет интеллигентность автора.
Как и стилистические поклоны в сторону «Пикника на обочине».
Впрочем, использование чужих стилистических приемов, это тема для другого разговора.
Как бы то ни было, но вводная затянута…
И сразу же удивляет узость подхода к теме.
Если Хейли описывает весь процесс создания машин и подчеркивает, что это именно достаточно сложная система, где важен каждый элемент, то у Дивова все упирается в восприятие молодого обывателя с художественным уклоном.