Джим Синклер «Представление для Общества интерсексуалов Северной Америки»
Мне повезло гораздо больше, чем многим другим интерсексуалам. Моя интерсексуальность связана с «недоразвитием» половой анатомии, а не с ее «смешанностью». Первоначально меня считали девочкой, что продолжалось до середины подросткового возраста, так что меня не подвергали ранним операциям и другим инвазивным процедурам.
От меня ожидалось, что я буду считать себя девочкой, хотя я с самого раннего возраста знал, что в этом есть «что-то не то». Однако поскольку у меня были очень тяжелые нарушения коммуникации и множество других проблем, это не было приоритетом, и родители с врачами считали, что я это просто «перерасту». Когда же мне исполнилось двенадцать или тринадцать лет, то я не только не перерос это, но а) у меня не «выросли» ожидаемые физические признаки, и б) я начал говорить достаточно хорошо, чтобы заявить, что я НЕ хочу быть девочкой.
Первой реакцией окружающих было направить меня на интенсивную психотерапию. Там они пытались промыть мне мозги, чтобы заставить меня принять женскую гендерную идентичность и роль. Более того, меня чуть не положили из-за этого в психиатрическую клинику, но потом родители остановились на амбулаторном промывании мозгов. Следующие несколько лет были полны замешательства и противоречий. К моему четырнадцатилетию практически все члены моей семьи начали принимать меня как мальчика, но несмотря на это в 16 лет врач предложил посадить меня на эстроген, чтобы выросла грудь.
Наконец, в возрасте шестнадцати с половиной лет меня обследовали «специалисты» по интерсексуальности [врожденной амбивалентности половых признаков]. В те времена обследование сводилось только к внешнему осмотру и прощупыванию на наличие яичек и/или матки. Оказалось, что у меня нет ни того, ни другого. Поскольку я активно настаивал на том, чтобы не быть женщиной, было решено, что я начну делать инъекции тестостерона, чтобы больше походить на мужчину.
Какое-то время все шло неплохо. По моему опыту за последние три года, идентичность мальчика в первую очередь принесла долгожданное освобождение от давления и ожиданий, связанных с идентичностью девочки. Я никогда не испытывал аналогичного давления, чтобы быть и вести себя как мальчик - моя семья не считала меня мальчиком по-настоящему, и даже мои новые знакомые, которые ничего не знали о моем прошлом и считали меня обычным мужчиной, все равно ощущали, что я «другой» (вероятно из-за того, что я казался физически незрелым для своего возраста), а потому они не удивлялись и не расстраивались, если я не следовал требованиям роли.
Однако вместе с тестостероном, первыми признаками ломки голоса и волосами на лице пришло осознание, что я попал в новую ловушку, мое тело начало меняться настолько, что это казалось противоестественным. Я перестал делать инъекции и сказал своему эндокринологу, что я абсолютно уверен, что не хочу быть женщиной, но я также не совсем уверен, что я хочу быть мужчиной. Я тогда думал, что должен быть какой-то третий вариант - остаться «посередине». Эндокринолог был не в восторг от этого заявления.
Диагностическая операция была сделана с моего согласия в возрасте восемнадцати лет. У меня не было дифференцированных яичек или яичников. Я не буду раскрывать природу или направление неправильно сформированной ткани, я также не скажу, каков мой генотип, поскольку по моему опыту эта информация используется для того, чтобы «приписать» мне ненужный гендер.
В возрасте 21 года мне сделали операцию на мочевыводящих путях, и так я попал на фанатичного хирурга, который был твердо намерен сделать мне фаллопластику.
Я сохранил свой открытый и гордый гендерный нейтралитет, как физический, так и социальный.
От меня ожидалось, что я буду считать себя девочкой, хотя я с самого раннего возраста знал, что в этом есть «что-то не то». Однако поскольку у меня были очень тяжелые нарушения коммуникации и множество других проблем, это не было приоритетом, и родители с врачами считали, что я это просто «перерасту». Когда же мне исполнилось двенадцать или тринадцать лет, то я не только не перерос это, но а) у меня не «выросли» ожидаемые физические признаки, и б) я начал говорить достаточно хорошо, чтобы заявить, что я НЕ хочу быть девочкой.
Первой реакцией окружающих было направить меня на интенсивную психотерапию. Там они пытались промыть мне мозги, чтобы заставить меня принять женскую гендерную идентичность и роль. Более того, меня чуть не положили из-за этого в психиатрическую клинику, но потом родители остановились на амбулаторном промывании мозгов. Следующие несколько лет были полны замешательства и противоречий. К моему четырнадцатилетию практически все члены моей семьи начали принимать меня как мальчика, но несмотря на это в 16 лет врач предложил посадить меня на эстроген, чтобы выросла грудь.
Наконец, в возрасте шестнадцати с половиной лет меня обследовали «специалисты» по интерсексуальности [врожденной амбивалентности половых признаков]. В те времена обследование сводилось только к внешнему осмотру и прощупыванию на наличие яичек и/или матки. Оказалось, что у меня нет ни того, ни другого. Поскольку я активно настаивал на том, чтобы не быть женщиной, было решено, что я начну делать инъекции тестостерона, чтобы больше походить на мужчину.
Какое-то время все шло неплохо. По моему опыту за последние три года, идентичность мальчика в первую очередь принесла долгожданное освобождение от давления и ожиданий, связанных с идентичностью девочки. Я никогда не испытывал аналогичного давления, чтобы быть и вести себя как мальчик - моя семья не считала меня мальчиком по-настоящему, и даже мои новые знакомые, которые ничего не знали о моем прошлом и считали меня обычным мужчиной, все равно ощущали, что я «другой» (вероятно из-за того, что я казался физически незрелым для своего возраста), а потому они не удивлялись и не расстраивались, если я не следовал требованиям роли.
Однако вместе с тестостероном, первыми признаками ломки голоса и волосами на лице пришло осознание, что я попал в новую ловушку, мое тело начало меняться настолько, что это казалось противоестественным. Я перестал делать инъекции и сказал своему эндокринологу, что я абсолютно уверен, что не хочу быть женщиной, но я также не совсем уверен, что я хочу быть мужчиной. Я тогда думал, что должен быть какой-то третий вариант - остаться «посередине». Эндокринолог был не в восторг от этого заявления.
Диагностическая операция была сделана с моего согласия в возрасте восемнадцати лет. У меня не было дифференцированных яичек или яичников. Я не буду раскрывать природу или направление неправильно сформированной ткани, я также не скажу, каков мой генотип, поскольку по моему опыту эта информация используется для того, чтобы «приписать» мне ненужный гендер.
В возрасте 21 года мне сделали операцию на мочевыводящих путях, и так я попал на фанатичного хирурга, который был твердо намерен сделать мне фаллопластику.
Я сохранил свой открытый и гордый гендерный нейтралитет, как физический, так и социальный.