С возрастом боязнь привязаться к человеку оказывается сильнее страха сиротства.
Кое-что о возвращении.
Это не о шпаликовском путешествии в обратно, не о том пепелище, на которое "никогда не возвращайся".
Я о реанимации отношений - любви, дружбы, неважно. О том сомнении, что если вернешься, попадешь на пустырь.
В детстве все просто - "мирись, мирись"... и пошли дальше, взявшись за руки, будто ничего не случилось. Дорога впереди длинная, грабли на ней лежат ровными рядами, ждут своего часа.
И голова еще звонкая, вместительная. И сердце большое, и слез много.
Широта прощения прямо пропорциональна детской широте души.
С возрастом боязнь привязаться к человеку оказывается сильнее страха сиротства. И причина любого одиночества чаще всего одна - нежелание терять. То есть, оснований может быть много, иногда и очень серьезных, но изначальная первопричина всегда одна - страх очередной потери.
Коктейль друзей с годами становится все крепче, а меловой круг, которым себя очерчиваешь, - все шире. В него можно впускать только самых близких - тех, с которыми связывает жизнь, радости, потери, общие воспоминания, короче, мощный бэкграунд, на который можно опереться. И шанс, что вернешься к живым чувствам, а не к горстке пепла с оловянным сердечком и обгоревшей блесткой.