3.9. Эффективность плана и рынка
Сопоставляя классификацию Джоан Вудворд и Генри Минцберга, несложно отметить, что единичное производство соответствует профессиональной бюрократии, а массовое - механистической бюрократии. Минцберг считает и поточное производство частью адхократии, но с этим сложно согласиться. Поточное производство, как ни крути, жестко бюрократическая структура - какие могут быть эксперименты на химическом производстве или атомной электростанции? Впрочем, Чернобыль уже показал, какие. Но в отличие от механистической бюрократии поточное производство требует высококвалифицированных операторов, к тому же крайне ограниченное число. Поэтому я склонен оставить поточное производство как отдельную, шестую структуру, и мы можем схематично изобразить изменение доли каждой из структур со временем, например, на рынке США:
Прошу не относиться критично к датировке, она столь же условна, как и доли на графике. Основываясь на изложении Минцберга, можно так описать историю развития организационных структур. На раннем этапе капитализма доминировали две структуры - ремесленные фирмы и частнопредпринимательские фирмы. С механизацией производств стали возникать механистические бюрократии, но, как мы помним, на рубеже 19-20 веков доминировали тресты, организованные как простые структуры. Расцвет механистических бюрократий пришелся на первую половину 20-го века, но потом большинство из них трансформировалось в дивизиональную форму. Последняя до сих пор занимает основную долю на рынке, так как распространена не только в промышленности, но и в торговле, общественном питании, гостиничном бизнесе и т.д. Если вспомнить, что дивизиональная форма - всего лишь незначительная модернизация механистической бюрократии, мы можем объединить их доли в условную «расширенную механистическую бюрократию». В середине столетия от этой расширенной доли отделилось поточное производство, а чуть позже - адхократия. Думаю, доля адхократии была бы ничтожно мала, но возникшая тенденция вывода производств в Китай фактически означала перенос туда операционных ядер с сохранением исследовательской части корпораций в Штатах, что привело к относительному росту доли адхократии. Наконец, ремесленные фирмы трансформировались в профессиональные бюрократии.
График позволяет говорить о плюсах и минусах, которые несет с собой организационное развитие фирм в рамках рыночного капитализма. Плюс, например, в том, что доля наиболее конфликтной и некомфортной для работников механистической бюрократии прошла свой пик и постепенно снижается. Вместе с ней должен снижаться процент малоквалифицированного и низкооплачиваемого труда, то есть возникают объективные предпосылки для постепенного снижения остроты проблемы механистических бюрократий. Минус состоит в том, что идёт увеличение доли менее эффективных организационных форм, так что темпы экономического роста будут постепенно снижаться.
Организационные формы компаний во многом аналогичны принципам организации национальных экономик. Общества, придерживающиеся политики свободного рынка, напоминают органические структуры. Свобода, которой располагает каждый экономический агент, позволяет ему действовать независимо от остальных, преследуя только свои цели. Поскольку информация, которой обладает каждый экономический агент, уникальна и ограничена, многие принимаемые такими агентами решения оказываются ошибочными. На подобные ошибки расходуются ресурсы общества, но взамен оказываются исследованы многочисленные возможности, некоторые из которых оказываются удачными. Напротив, плановая экономика подразумевает оптимизацию технологических процессов по типу механистических бюрократий, что позволяет достичь чрезвычайно высокой текущей эффективности. Но поиск новых возможностей и даже текущие изменения не относятся к сильным сторонам бюрократий, следовательно, и централизованных плановых экономик. Платой за эффективность становится потеря адаптируемости, и в целом мы можем отобразить эффективность каждой из систем следующим образом:
Плановая экономика, оптимизированная под текущие потребности общества, может похвастаться выдающейся эффективностью на относительно коротких сроках. Но со временем её эффективность быстро падает. Дополнительное преимущество плановая экономика имеет при догоняющем развитии, когда не нужно искать путь, по которому пойдет дальнейший прогресс. Именно поэтому развитие СССР было чрезвычайно быстрым в первые десятилетия плановой экономики и так резко замедлилось потом.
Рыночная система, имея очевидное преимущество в среднесрочном масштабе, со временем тоже теряет эффективность из-за накопления паразитарных эффектов. В целом обе системы, представляющие собой крайние точки шкалы регулирования (рыночная свобода/план) нельзя отнести к идеальным. Очевидно, в экономике нужно искать баланс между свободой и директивным развитием.
Рассмотренные нами особенности организационных структур позволяют по-новому взглянуть на поднятую ранее проблему выбора между эгоизмом и сотрудничеством. Мы пришли к выводу, что сотрудничество - выигрышная стратегия, когда речь идет о разделении труда. Разбиение технологического процесса на этапы с последующим разделом полученного блага позволяет каждому из участников увеличить своё благосостояние:
Разделение труда эффективно не только в рамках одного техпроцесса, как изображено на схеме, но и в форме специализации на продукте (пироги печет пирожник). Однако сотрудничество между людьми не ограничивается разделением труда. Когда начинают согласованно действовать специалисты одной профессии или одного звена производственной цепочки, они легко могут перераспределить пирог в свою пользу. Профессиональные гильдии, картельные (монопольные) сговоры продавцов на рынке, закрытые ассоциации - примеры такого вредного для общества сотрудничества.
Даже в рамках организации могут возникать перераспределительные группы. Пример такой монополии приводит Джеффри Пфеффер (Власть, влияние и политика в организациях, с. 114). На французской государственной табачной фабрике инженеры по наладке автоматизированного оборудования благодаря кооперации между собой образовали группу, получившую огромную власть в компании, которую они часто применяли для достижения своих личных целей. Возникает вопрос: если обслуживающий персонал злоупотреблял властью, почему нельзя было нанять других квалифицированных механиков, мастеров и инженеров и уволить тех, кто не мог правильно распорядиться данной им властью? Причина проста: это было просто невозможно. Руководство пыталось прибегнуть к таким мерам, однако каждый раз пожар или другие «непредвиденные и случайные» события выводили из строя оборудование завода. Многие машины были старыми, другие модифицированы специалистами завода, и починить их могли только те самые инженеры, которых и собирались уволить. Когда на завод принимали нового инженера или механика из-за, к примеру, ухода на пенсию или смерти сотрудника, новичка тщательно инструктировали, ему разрешали делать заметки об особенностях оборудования и его эксплуатации, однако после того, как инструктаж заканчивался, старшие и опытные коллеги настоятельно рекомендовали ему уничтожить все записи. Таким образом инженеры реализовывали свою стратегию, согласно которой они были просто незаменимыми работниками на предприятии.
С подобными проблемами сталкивались и руководители советских предприятий. Рабочие, зная, что нормировщики рассчитывают тарифную ставку по средней выработке, стремились не проявлять излишнего рвения на рабочих местах, а «выскочек», кто работал интенсивнее других, быстро ставили на место. В конце концов, на излете социализма советская экономическая наука стала все больше приглядываться к рынку. Вот что, например, писал академик К.Н.Моисеев: «Рынок определяет тенденцию такого изменения цен, которое приближает их к общественно-необходимым затратам труда» (Мои представления о новом облике социализма. Коммунист. Москва, 1988, с. 46, N 14.). Иными словами, для нормального функционирования экономики эгоизм и конкуренция так же важны, как и сотрудничество, только если в нашей схеме сотрудничество идёт «по горизонтали», то конкуренция должна идти «по вертикали» - среди работников одной специальности:
Конкуренция специалистов за рабочие места должна помогать рыночной саморегуляции. Излишек претендентов на рабочие места в нише вызывает локальное понижение зарплат и отток желающих получить данную специальность. Слабое место данной схемы в том, что осознанный выбор предполагает возможность сравнения. По-хорошему, человек должен поработать на нескольких специальностях, после чего выбрать оптимальное с его точки зрения рабочее место (очевидно, по соотношению затраты труда/оплата). Действующая система профессионального образования готовит, наоборот, на одну-единственную основную специальность. Вероятность получить работу даже на смежной должности совсем невысока, особенно когда есть конкуренты с основным образованием и опытом работы по данной специальности.
Можно указать на ещё одну особенность конкуренции в разных нишах на рынке труда. Специфика научно-технического прогресса такова, что механизации и автоматизации подвергаются в первую очередь рабочие места с самыми простыми функциями - теми, которые мы отнесли к операционному ядру организационной пирамиды. Если отобразить эту пирамиду в виде отдельных работников, влияние прогресса можно представить такой картинкой:
Здесь схематически показано, что основное сокращение рабочих мест идёт внизу пирамиды, так что претендентов там становится всё больше, а рабочих мест - всё меньше. Усиление конкуренции по мере движения сверху вниз означает рост понижательного давления на зарплаты, то есть усиление неравенства в трудовых доходах. Именно такую тенденцию подтверждают статистические данные.
3.10. Групповое принятие решений
Прошу не относиться критично к датировке, она столь же условна, как и доли на графике. Основываясь на изложении Минцберга, можно так описать историю развития организационных структур. На раннем этапе капитализма доминировали две структуры - ремесленные фирмы и частнопредпринимательские фирмы. С механизацией производств стали возникать механистические бюрократии, но, как мы помним, на рубеже 19-20 веков доминировали тресты, организованные как простые структуры. Расцвет механистических бюрократий пришелся на первую половину 20-го века, но потом большинство из них трансформировалось в дивизиональную форму. Последняя до сих пор занимает основную долю на рынке, так как распространена не только в промышленности, но и в торговле, общественном питании, гостиничном бизнесе и т.д. Если вспомнить, что дивизиональная форма - всего лишь незначительная модернизация механистической бюрократии, мы можем объединить их доли в условную «расширенную механистическую бюрократию». В середине столетия от этой расширенной доли отделилось поточное производство, а чуть позже - адхократия. Думаю, доля адхократии была бы ничтожно мала, но возникшая тенденция вывода производств в Китай фактически означала перенос туда операционных ядер с сохранением исследовательской части корпораций в Штатах, что привело к относительному росту доли адхократии. Наконец, ремесленные фирмы трансформировались в профессиональные бюрократии.
График позволяет говорить о плюсах и минусах, которые несет с собой организационное развитие фирм в рамках рыночного капитализма. Плюс, например, в том, что доля наиболее конфликтной и некомфортной для работников механистической бюрократии прошла свой пик и постепенно снижается. Вместе с ней должен снижаться процент малоквалифицированного и низкооплачиваемого труда, то есть возникают объективные предпосылки для постепенного снижения остроты проблемы механистических бюрократий. Минус состоит в том, что идёт увеличение доли менее эффективных организационных форм, так что темпы экономического роста будут постепенно снижаться.
Организационные формы компаний во многом аналогичны принципам организации национальных экономик. Общества, придерживающиеся политики свободного рынка, напоминают органические структуры. Свобода, которой располагает каждый экономический агент, позволяет ему действовать независимо от остальных, преследуя только свои цели. Поскольку информация, которой обладает каждый экономический агент, уникальна и ограничена, многие принимаемые такими агентами решения оказываются ошибочными. На подобные ошибки расходуются ресурсы общества, но взамен оказываются исследованы многочисленные возможности, некоторые из которых оказываются удачными. Напротив, плановая экономика подразумевает оптимизацию технологических процессов по типу механистических бюрократий, что позволяет достичь чрезвычайно высокой текущей эффективности. Но поиск новых возможностей и даже текущие изменения не относятся к сильным сторонам бюрократий, следовательно, и централизованных плановых экономик. Платой за эффективность становится потеря адаптируемости, и в целом мы можем отобразить эффективность каждой из систем следующим образом:
Плановая экономика, оптимизированная под текущие потребности общества, может похвастаться выдающейся эффективностью на относительно коротких сроках. Но со временем её эффективность быстро падает. Дополнительное преимущество плановая экономика имеет при догоняющем развитии, когда не нужно искать путь, по которому пойдет дальнейший прогресс. Именно поэтому развитие СССР было чрезвычайно быстрым в первые десятилетия плановой экономики и так резко замедлилось потом.
Рыночная система, имея очевидное преимущество в среднесрочном масштабе, со временем тоже теряет эффективность из-за накопления паразитарных эффектов. В целом обе системы, представляющие собой крайние точки шкалы регулирования (рыночная свобода/план) нельзя отнести к идеальным. Очевидно, в экономике нужно искать баланс между свободой и директивным развитием.
Рассмотренные нами особенности организационных структур позволяют по-новому взглянуть на поднятую ранее проблему выбора между эгоизмом и сотрудничеством. Мы пришли к выводу, что сотрудничество - выигрышная стратегия, когда речь идет о разделении труда. Разбиение технологического процесса на этапы с последующим разделом полученного блага позволяет каждому из участников увеличить своё благосостояние:
Разделение труда эффективно не только в рамках одного техпроцесса, как изображено на схеме, но и в форме специализации на продукте (пироги печет пирожник). Однако сотрудничество между людьми не ограничивается разделением труда. Когда начинают согласованно действовать специалисты одной профессии или одного звена производственной цепочки, они легко могут перераспределить пирог в свою пользу. Профессиональные гильдии, картельные (монопольные) сговоры продавцов на рынке, закрытые ассоциации - примеры такого вредного для общества сотрудничества.
Даже в рамках организации могут возникать перераспределительные группы. Пример такой монополии приводит Джеффри Пфеффер (Власть, влияние и политика в организациях, с. 114). На французской государственной табачной фабрике инженеры по наладке автоматизированного оборудования благодаря кооперации между собой образовали группу, получившую огромную власть в компании, которую они часто применяли для достижения своих личных целей. Возникает вопрос: если обслуживающий персонал злоупотреблял властью, почему нельзя было нанять других квалифицированных механиков, мастеров и инженеров и уволить тех, кто не мог правильно распорядиться данной им властью? Причина проста: это было просто невозможно. Руководство пыталось прибегнуть к таким мерам, однако каждый раз пожар или другие «непредвиденные и случайные» события выводили из строя оборудование завода. Многие машины были старыми, другие модифицированы специалистами завода, и починить их могли только те самые инженеры, которых и собирались уволить. Когда на завод принимали нового инженера или механика из-за, к примеру, ухода на пенсию или смерти сотрудника, новичка тщательно инструктировали, ему разрешали делать заметки об особенностях оборудования и его эксплуатации, однако после того, как инструктаж заканчивался, старшие и опытные коллеги настоятельно рекомендовали ему уничтожить все записи. Таким образом инженеры реализовывали свою стратегию, согласно которой они были просто незаменимыми работниками на предприятии.
С подобными проблемами сталкивались и руководители советских предприятий. Рабочие, зная, что нормировщики рассчитывают тарифную ставку по средней выработке, стремились не проявлять излишнего рвения на рабочих местах, а «выскочек», кто работал интенсивнее других, быстро ставили на место. В конце концов, на излете социализма советская экономическая наука стала все больше приглядываться к рынку. Вот что, например, писал академик К.Н.Моисеев: «Рынок определяет тенденцию такого изменения цен, которое приближает их к общественно-необходимым затратам труда» (Мои представления о новом облике социализма. Коммунист. Москва, 1988, с. 46, N 14.). Иными словами, для нормального функционирования экономики эгоизм и конкуренция так же важны, как и сотрудничество, только если в нашей схеме сотрудничество идёт «по горизонтали», то конкуренция должна идти «по вертикали» - среди работников одной специальности:
Конкуренция специалистов за рабочие места должна помогать рыночной саморегуляции. Излишек претендентов на рабочие места в нише вызывает локальное понижение зарплат и отток желающих получить данную специальность. Слабое место данной схемы в том, что осознанный выбор предполагает возможность сравнения. По-хорошему, человек должен поработать на нескольких специальностях, после чего выбрать оптимальное с его точки зрения рабочее место (очевидно, по соотношению затраты труда/оплата). Действующая система профессионального образования готовит, наоборот, на одну-единственную основную специальность. Вероятность получить работу даже на смежной должности совсем невысока, особенно когда есть конкуренты с основным образованием и опытом работы по данной специальности.
Можно указать на ещё одну особенность конкуренции в разных нишах на рынке труда. Специфика научно-технического прогресса такова, что механизации и автоматизации подвергаются в первую очередь рабочие места с самыми простыми функциями - теми, которые мы отнесли к операционному ядру организационной пирамиды. Если отобразить эту пирамиду в виде отдельных работников, влияние прогресса можно представить такой картинкой:
Здесь схематически показано, что основное сокращение рабочих мест идёт внизу пирамиды, так что претендентов там становится всё больше, а рабочих мест - всё меньше. Усиление конкуренции по мере движения сверху вниз означает рост понижательного давления на зарплаты, то есть усиление неравенства в трудовых доходах. Именно такую тенденцию подтверждают статистические данные.
3.10. Групповое принятие решений