"Блискучий" день
Из «Кофейной тетради»
28 апреля 2018 г.
-
Кофейня моя поменяла имя, теперь она не «Брют», а - «Бургер-бург». Ну и хорошо, не так претенциозно.
-
Когда шел сюда, изготавливался писать про смену эпох, свидетелем и, как я понимаю, участником которой стал. Про то, что родился в одну эпоху, а доживаю - совсем в другую. С упоминаниями Зигмунда Баумана, констатировавшего смену «эпохи модерна» на «модерн текучий».
Собирался писать про эстетику окончательной победы «восставших масс». Про запредельно низкий - телешоу для «широких масс» - уровень ее. Про обязательность присутствия в образе сегодняшнего государственного деятеля черт шоу-мена, или, как принято здесь употреблять зачем-то слово "харизмы" (для домохозяек и пенсионеров). "Харизмы" Берлускони, Путина, Трампа и др. Во времена моей молодости невозможно было представить появление в газетах фотографии первого лица государства, демонстрирующего обнаженный мускулистый живот и мышцы плеч. Плюс - черные очки и сжатые губы, кастинг для очередной серии про крестного отца, пацанский шик 90-х «Ласкового мая» и группы «Любэ». Рядом со всем этим манера держаться на публике Си Цзиньпина, например, - аристократизм, уже недосягаемый для большинства европейских политиков. Короче, вот - тема, которая вроде как заводила сегодня.
Но - сел за свой столик. Глотнул кофе. Глянул в окно. И вспомнил слово, которым пользовался мой отец - «блискучий».
В окне - блискучий апрельский день. Блестит солнцем широкий подоконник у моих ног, блестит асфальт за стеклом внизу, блестит капот припаркованной на той стороне бульвара черной «Тойоты», блестят золотом купола Высоко-Петровского монастыря, блестят под солнцем верхушки белых облаков над и вокруг куполов. Паутинным блеском блестят сотни тончайших штришков - веточек в кронах еще голых деревьев, сквозь которые я смотрю на купола, небо, облака.
Ну а в центре этого вот пейзажа, на дорожке Петровского бульвара, лицом ко мне скамейка. На скамейке двое мужчин в черных куртках, плотные, среднего, насколько могу разобрать, возраста. Они поднимают бутылки, подносят ко рту, почти синхронно, и застывают в блаженстве. На земле, под ногами у них терпеливо перебирает лапками небольшая стая голубей. Угощается от щедрости мужиков.
Ну и какое мне сейчас дело до вот этих нынешних тряпичных кукол, натянутых на руку кукловода. То бишь, сегодняшнего «народа». Я-то - «народ» вчерашний. Если я вообще - «народ».
А мужики на скамейке, действительно, симпатичные. Солнце их, наконец, пригрело. Оба разом расстегнули свои курки и вывалили наружу обтянутые - у одного желтым, у другого сиреневым - свитерами пивные животы.