ЧАЙКИ В МОСКВЕ
ЧАЙКИ В МОСКВЕ.
6 апреля. Москва. Окраина Орехово-Борисово - низкорослый лес, он же - болото, с зеленоватым льдом между мелким кустарником и травой. Через лес асфальтовая - как бы заброшенная - дорога, покрытая нетронутым крупнозернистым снегом. Я спустился сюда со своей Шипиловской улицы, полагая, что оставил звуки города за спиной. Но в тишину я так и не вошел. Наоборот. Надо мной, вокруг меня и, можно сказать, во мне, набирая силу, стоял «птичий грай» (не знаю, как назвать этот звук). Я даже не сразу его услышал - обычный птичий крик, как бы естественный еще (слава богу!) фон жизни в спальных районах, - но по мере моего продвижения по дороге через болото звук этот набирал мощность, как если бы звукооператор прибавлял и прибавлял децибелы, и в конце концов, он перевалил через переносимую плотность звука. Птичий «грай» сливался в звуки мощного прибоя. И слово «прибой», выскочившее сейчас у меня здесь, самое точное - небо надо мной и вокруг меня заполнено было кричащими что-то чайками. Они были и совсем близко от меня, суматошно взмывающие вверх и так же круто падающие вниз, и далеко - вверху, почти неподвижно висящие на верхних потоках воздуха. И еще - множество чаек, сидящих на земле, точнее в сухой прошлогодней траве и на зеленоватом льду болотных линз.
Я взмахиваю палкой для скандинавской ходьбы, и серебристая поверхность болот разом поднимается в воздух, сначала длинным белым пологом, потом полог этот разлетается на сотни чаек.
Что они кричат? Зачем? В криках этих больше жалобы, чем угрозы.
Моряки, слушающие крики чаек, провожающих их судно в море, вспоминают души утонувших. Ну а в городе?
Птичья неврастеничность от внезапно наступившего весеннего тепла и солнечного света?
Или им не нравится, что я хожу сюда: пусть чайки эти и живут совсем в близком со мной соседстве, но это - их квартал в городе, их приватность, их чайна-таун.
