Арборетум имени Григория Сковороды (продолжение) II. Войти в “Сад Божественных песен” (4-ой песнью)
Анна Лукьяненко на фоне своей работы. Григорий Сковорода. "Сад Божественных песен", Песня 4. Диптих, 80х60 см. Линогравюра, коллаж. 2020.
Первая часть этого эссе была написана постольку, поскольку, вспоминая Арборетум им. В.В. Пашкевича, я вдруг увидел аналогию к пяти картинам Анны Лукьяненко, посвящённых “Саду Божественных песен” Григория Сковороды. Я так подумал: «Анна создала то же, что создал академик Пашкевич: она посреди сада Сковороды «высадила» кое-что своё!»
Мне уже приходилось натыкаться в моей жизни на некие вещи, которые служили проясняющей аналогией к тому, что изображала Анна Лукьяненко. Так, думая о её работах, вспомнилось, как однажды в Карпатах, мне продавали сопілку. Я увидел среди сувенирных “дудочек” одну, которую тотчас и выдернул из прочих. И продавщица сказала: “О, то є істинна сопілка”. И по моему первому же впечатлению, как только я увидел работы Анны Лукьяненко, Григорий Сковорода на её линогравюрах был истинным, как и сад с цветами, и каллиграфия. То есть не поддельным, как поддельны сувенирные дудочки, а настоящим, как сопілка была всамделишным музыкальным инструментом. Но можно продвинуться дальше в познании: Григорий Сковорода есть тот, кто стремится к некоей человеческой истинности, стремится стать истинным человеком, о чём говорит любое его произведение. И не только в содержании, что, конечно, прежде всего, а и в форме: Сковорода делал язык своих произведений сознательно эклектичным, чтобы быть понятным всем, может, даже создать - литературный - язык для всех, к чему, разумеется, его подталкивало время и обстоятельства. (Такой своеобразный эсперанто для восточных славян.) Иногда он насколько-то сдвигался к научной речи, иногда к просторечию - в соответствии с тем, о чём писал. Вообще говоря, он смотрел поверх национальностей. Вот для кого он писал “Букварь мира”? Для всех жителей Земли.
И теперь арборетум в «Софиевке»... Упомянутые пять картин Анны Лукьяненко - это диптих к 4-ой песне и триптих к 10-ой песне “Сада Божественных песен” Григория Сковороды. Однажды Анна вошла в “Сад” Григория Сковороды одними воротами, а затем другими. Не уверен, что первый вход был значительно сознательным, скорее, предполагаю, интуитивистский. Видите ли, САД - это такой древний архетип, с которым по времени зарождения мало что может сравниться. Ведь человек потерял САД, а потом всё время о нём мечтал и мечтает, ищет, ищет, наконец, создаёт свои сады, и не только фруктовые, но и декоративные, ботанические. Сколько великолепных садов можно было бы припомнить в разных эпохах человечества! Мне, например, в силу моего опыта, вспоминаются прежде всего два: моих дедушки и бабушки сад в Малой Седовке и сад Нового Афона в Абхазии. Первый - видел воочию, работал в нём, мечтал усовершенствовать, да и начал усовершенствовать, пока его не сожгла война. Второй - в виде раскрашенной гравюры видел у бабушки как то, что ныне называют постером, этакий дореволюционный плакат (украли его), изображающий титанический труд монахов, кстати, сад их тоже был уничтожен. Такова судьба всех (!) садов, что творит человек, и в таковом конце есть немалый смысл. (И не ругайте меня желающие только оптимизма от писателей, а, впрочем, как хотите.)
Анна Лукьяненко вместе со своим учителем Василием Евдокимовичем Перевальским, народным художником Украины, академиком Национальной академии искусств Украины.
Войти в “Сад” в надежде на что? С какой целью? Подумаем. В “Саду Божественных песен” Григория Сковороды 30-ть песен, которые складывал он долго, более тридцати лет. На мой взгляд, каждой из них можно войти в “Сад”, созданный Сковородой. Его “Сад” - это его опыт, мудрость, вера, знания и много ещё чего, возникшего на основе Библии в её обоих Заветах, а Христос в сем основании - краеугольный камень. Войти в “Сад” нужно, кому нужно, для встречи с Богом. Его, Бога, потеряли Адам и Ева и искали, ходя по земле. Плакали, кричали, звали. И до сих пор так делают дети Адама и Евы. Вот примета для нас - прекрасный сад, и мы время от времени впадаем в хилиастическую ересь, проблема которой не в том, что мы пытаемся создать тот или иной сад в прямом - фруктовый, декоративный, вроде ботанических, - или переносном смысле, а в том, что мы пытаемся заменить нашим созданием САД. Вот создадим коммунистическое общество - и будет «САД»; вот создадим национальное государство - и будет «САД»! А посреди него кто будет? Неужели Бог? Неужели Иисус?
Анна Лукьяненко. Григорий Сковорода. "Сад Божественных песен", Песня 4. "Титульный лист" диптиха. 80х60 см. Линогравюра, коллаж. 2020.
Коль мы стоим у картин Анны Лукьяненко, последуем за ней, войдём теми же вратами, что и она. Вообще-то, мне доводилось писать о диптихе Анны [1]. Я был в восторге: Григорий Сковорода, такой, каким он получился у художницы, и он посреди сада с фантастически (а может, райски) большими цветами, и ангелы. Смущали ленты с надписью: «З РІЗДВОМ ХРИСТОВИМ!» Я ещё не понимал, что начинает происходить, а именно: начинает возникать, подобно парку в парке, сад в саду - Арборетум им. Григория Сковороды. Смущение потому, что я был нацелен на раскрытие художником произведения Сковороды, на иллюстрацию, а не на развитие сада в саде.
Но, пожалуй, кое в чём я был прав: когда я хорошенечко разобрал, какие именно две строфы из шести в 4-ой песне каллиграфически воспроизвела художница (первые две, вступительно-описательные события Рождества), то лента с указанной надписью очень ясно показала мне, что подход художницы упрощает и эту песню, и всего Сковороду до такого детско-наивного восприятия праздника. До колядки, возможно. И вошли ли мы в “Сад Божественных песен” в таком случае? Вошли ли, если целью было, войдя, прийти к Христу. Что это значило в данном случае, вот в эти ворота войдя, по этой аллее пройдя? Для Сковороды так: Христос должен в нас родиться! В этой же песне (уже в третьей строфе) он пишет:
Дух свободы внутрь нас родит...
И есть в песне слова весьма далёкие от неглубокого восприятия того, зачем пришёл Христос. Об огне говорит Сковорода, Христос есть пламя, и образ Его очень красив (в четвёртой строфе):
Из купины пламеню!
То есть из Неопалимой Купины вышел Огонь - Христос, - и в песне звучат совершенно ненаивные слова, которые могут показаться даже жестокими (пятая строфа), но они лишь придают ещё больше неожиданной торжественности праздничной песне:
Расти, да возможеш стати, да попалиш супостаты,
Да вселенну, зря спасенну...
Наконец мы возвращаемся к Рождеству Христову, должному в нас иметь самые непосредственные последствия:
Мы ж тебЂ рожденному, гостеви блаженному,
Сердца всЂх нас отверзаем, в душевный дом призываем...
Конечно, это не просто колядки пропеть и получить свои подарки. Вот у апостола Павла к «несмысленным галатам»: «Дети мои, для которых я снова в муках рождения, доколе не изобразится в вас Христос!». Таким-то образом приводит нас в свой “Сад” Григорий Сковорода, чтобы мы встретились с Христом и, может, Он изобразится в нас.
Каждая строфа завершается этими словами:
Веселитеся, яко с нами бог!
Сковорода объединил при этом, кажется, два песнопения: с Великого повечерия Рождества и Крещения («С нами Бог, разумейте языцы, и покаряйтеся: яко с нами Бог») и Пасхальной стихиры («Ангел вопияше Благодатней: чистая Дево, радуйся! И паки реку: радуйся! Твой Сын воскресе тридневен от гроба и мертвыя воздвигнувый, людие, веселитеся»). И, если я прав, то это важная деталь, которую хорошо знают и понимают люди верующие: в праздник Рождества Христова вложена и Крестная смерть Христа, и Его Воскресение. Вот как далеко проводит нас по своему “Саду” Григорий Сковорода.
В упомянутом эссе я благодарил Анну Лукьяненко и (как я решился?!) предостерегал от упрощения, ибо в нём мы теряем то зерно, из которого растут цветы Григория Сковороды в его “Саду”. У него такой приём: в начале каждой песни указывать зерно, из которого должен вырасти прекрасный цвет в нашем душевном САДУ. Если зерно “С нами бог, разумЂйте языцы”, то цвет: “Помаза нас бог духом. Посла духа сына своего в сердца наша”, что и открывает поэт своей песнью.
Наше сердце - ясли, в которых должен изобразиться Христос.
Попутно хочу заметить, как же убоги в литературоведении сохраняющиеся с советских пор оценки “Сада” Григория Сковороды, в которых церковно-религиозный аспект вроде бы лишь формален, лишь повод, чтобы говорить о неких «более важных» вещах, социально-классовых прежде всего. Ну хорошо, тогда, в атеистическую эпоху, таким образом убаюкивали цензуру, да и социолагизаторско-классовый подход что в литературоведении, что в историографии был ведущим, но теперь-то что?! Просто мало кто даёт себе труд перечитать «Сад» и пользуется примитивно-лживыми задами? Хотя и перечитывания может оказаться мало, поскольку нужно быть верующим, и, мало того, надо любить Бога, как об этом в последней, 30-ой, песне сказал Сковорода:
Жив бог миросердый, я его люблю.
Анна Лукьяненко. Григорий Сковорода. "Сад Божественных песен", Песня 4. "Титульный лист" диптиха (деталь). 80х60 см. Линогравюра, коллаж. 2020.
[1] https://s-a-plotnikov.livejournal.com/22867.html