Консерваторы против либералов и Запад как основной политический субъект
Постараюсь еще раз оформить свою мысль о политической ситуации в стране о Западе как единственном субъекте. В настоящее время у нас существует только два субъекта политики, определяющих действительность. Это условно "Охранители-консерваторы" и условно "Либералы". Эти понятия следует разъяснить, поскольку у нас они несколько отличаются от европейского оригинала.
Отечественная читающая публика пытается осознавать наше охранительство как некую идеологическую конструкцию, противостоящую, согласно Брокгаузу и Ефрону, либералам. На самом деле, как мы видим сами, главные спикеры этого лагеря и сами не уверены в том, что говорят и делают: за спиной у многих с 90-х маячит вполне себе либеральное прошлое, да и дискурс, в том числе о себе. Широко известны идеи Ясина развиваемые в главном получателе бюджетных средств минобра ВШЭ, в Москве проходит Гайдаровский форум, нашу экономику с трудом можно назвать нелиберальной, радиостанция "Эхо Москвы" на бюджете и т.д. Первые лица постоянно говорят о необходимости модернизации, преодоления отставания от Запада, то есть, того зазора, который Россию от Запада отличает. Однако, с поправками, благодаря которым охранители настоящими идейными либералами быть не могут.
Современный российский либерализм также особенный, поскольку, в отличие от либерализма американского, британского или французского не может быть совмещен с патриотизмом. Родина либерализма - Запад, а Россия за всю свою историю всегда противостояла либерализму в той или иной степени. Потому нормальный российский или иной либерал (правый ли нацдем или левый последователь Делеза) никаких положительных чувств к России иметь не может.
Политическое кредо современных российских консерваторов - все хорошо. Именно поэтому им не нужна никакая идеология, никакие перемены. Перед государством и обществом не ставится никакой цели. Фактически, задача уже решена: преодолен ужас коммунизма и мрак 90-х, стабильность настала, остается только ничего не трогать, не мешать естественному развитию, лишь время от времени придавливая особо ретивых врагов. Политические шаги не обусловлены долговременной стратегией, планом, но конъюнктурны и интуитивны (я уже как-то писал, что милиция разгоняет гомосексуальный флешмоб из соображений интуитивной нравственности). Осознавая, что либерализм для России гибелен, консерваторы, тем не менее, видят в Западе единственный политический субъект и источник благ. Именно поэтому они проводят вялотекущую модернизацию по западным стандартам, отправляют своих детей заграницу и скупают там недвижимость. Тем не менее, не желая, не умея и не смея противопоставить Россию Западу идеологически, субъектно, они активно борются против превращения России в объект физически, сдерживая тенденции либеральных преобразований. Идеал охранителя - современная Россия с поправками на признание Запада и спокойствие на Кавказе. Что невозможно.
Кредо российского либерала - все плохо. Однако, в отличие от охранительства, либерализм является полноценной идеологией со своей традицией и идеалами, среди которых такого субъекта как Россия не существует. Либерал не только мастерски выявляет многочисленные недостатки России, но знает их причины и предлагает методы выхода из кризиса. Причины заключаются в том, что Россия является недостаточно европейской страной, а русские - недостаточно европейским народом. Ордынское иго, коммунизм, православие, наследие Византии - все это слишком серьезно извратило нормальный поначалу европейский выбор. Поэтому, Россию следует строить заново, с нуля, создавать новый русский европейский народ. Поскольку Россия для либералов по сути исторический враг, не представляющий никакой ценности как субъект, то критике, в том числе и необоснованной, подвергаются все стороны российской действительности, включая табуизированные. С позиции либерализма, вынесение на свет и деконструкция табуизированных (не для либералов!) дискурсов способствует очищению институтов от коррупциии (прямой перевод - повреждение, разложение). Чем больше открытость и контроль гражданского общества, приобщение большого количества индивидов к дискуссии, тем для самого института лучше.
А теперь переходим на личности. Как известно, среди населения имидж Церкви довольно сомнителен. С одной стороны, конечно, помимо государственной власти это самый известный и почитаемый институт. С другой, общество совершенно не готово видеть Церковь своей собственной частью и крайне удивляется тому, что там происходят все те же процессы, что и в самом обществе, только со своей спецификой. Если общество глубоко больно, церковь вряд ли окажется здоровой, если только это не революционная церковь, как в Римской империи.
В современной РПЦ мировоззренческая ситуация та же самая, что и в обществе. Есть церковные либералы-западники, и есть охранители, остальные группы маргинализированы. Либералам положено верить в силу гражданского общества и его благотворное влияние на институты. Они рассматривают церковь как институт гражданского общества, чье бытие напрямую зависит от участия каждого атомарного индивида (ср. термины общество и гражданское общество). Таким образом, с либеральной точки зрения, привлечение большого количества индивидов к обсуждению проблемы приводит к решению этой проблемы (изменению условий договора или деконструкции института как отжившего) в рамках гражданской дискуссии. Точно по такой формуле выступает диакон А.Кураев и именно поэтому ему сочувствуют широкие слои церковной либеральной общественности. А просто либералы его поддерживают, совершенно логично видя в действе деконструкцию дискурса церкви.
Если бы церковь являлась институтом гражданского общества, то положительный эффект, возможно бы и наступил. Однако, этого не произойдет, посколько помимо группы индивидов, скрепленных общественным договором, там существует связывающая сакральность - таинства, иерархия. Обновление там происходит только и исключительно сверху. В противном случае наступает раскол. Я понимаю, что знатоки церковной истории сейчас приведут множество обратных примеров, однако, тенденция такова, что критика снизу, как правило, заканчивается ростом популярности критика из-за имеющихся в церкви недостатков, его извержением и основанием новой церкви. Особенно актуальна в данном случае история протестантизма в XVI в.
Что же говорят охранители? На критику они отвечают только одно: у нас все в порядке, проблемы незначительны, критика инициирована врагами.
В конечном итоге либералы все равно побеждают, ибо любая, даже негативная динамика побеждает самую могучую инерцию. Вода камень точит. Так что шаг за шагом ближе к Концу Времен.
Отечественная читающая публика пытается осознавать наше охранительство как некую идеологическую конструкцию, противостоящую, согласно Брокгаузу и Ефрону, либералам. На самом деле, как мы видим сами, главные спикеры этого лагеря и сами не уверены в том, что говорят и делают: за спиной у многих с 90-х маячит вполне себе либеральное прошлое, да и дискурс, в том числе о себе. Широко известны идеи Ясина развиваемые в главном получателе бюджетных средств минобра ВШЭ, в Москве проходит Гайдаровский форум, нашу экономику с трудом можно назвать нелиберальной, радиостанция "Эхо Москвы" на бюджете и т.д. Первые лица постоянно говорят о необходимости модернизации, преодоления отставания от Запада, то есть, того зазора, который Россию от Запада отличает. Однако, с поправками, благодаря которым охранители настоящими идейными либералами быть не могут.
Современный российский либерализм также особенный, поскольку, в отличие от либерализма американского, британского или французского не может быть совмещен с патриотизмом. Родина либерализма - Запад, а Россия за всю свою историю всегда противостояла либерализму в той или иной степени. Потому нормальный российский или иной либерал (правый ли нацдем или левый последователь Делеза) никаких положительных чувств к России иметь не может.
Политическое кредо современных российских консерваторов - все хорошо. Именно поэтому им не нужна никакая идеология, никакие перемены. Перед государством и обществом не ставится никакой цели. Фактически, задача уже решена: преодолен ужас коммунизма и мрак 90-х, стабильность настала, остается только ничего не трогать, не мешать естественному развитию, лишь время от времени придавливая особо ретивых врагов. Политические шаги не обусловлены долговременной стратегией, планом, но конъюнктурны и интуитивны (я уже как-то писал, что милиция разгоняет гомосексуальный флешмоб из соображений интуитивной нравственности). Осознавая, что либерализм для России гибелен, консерваторы, тем не менее, видят в Западе единственный политический субъект и источник благ. Именно поэтому они проводят вялотекущую модернизацию по западным стандартам, отправляют своих детей заграницу и скупают там недвижимость. Тем не менее, не желая, не умея и не смея противопоставить Россию Западу идеологически, субъектно, они активно борются против превращения России в объект физически, сдерживая тенденции либеральных преобразований. Идеал охранителя - современная Россия с поправками на признание Запада и спокойствие на Кавказе. Что невозможно.
Кредо российского либерала - все плохо. Однако, в отличие от охранительства, либерализм является полноценной идеологией со своей традицией и идеалами, среди которых такого субъекта как Россия не существует. Либерал не только мастерски выявляет многочисленные недостатки России, но знает их причины и предлагает методы выхода из кризиса. Причины заключаются в том, что Россия является недостаточно европейской страной, а русские - недостаточно европейским народом. Ордынское иго, коммунизм, православие, наследие Византии - все это слишком серьезно извратило нормальный поначалу европейский выбор. Поэтому, Россию следует строить заново, с нуля, создавать новый русский европейский народ. Поскольку Россия для либералов по сути исторический враг, не представляющий никакой ценности как субъект, то критике, в том числе и необоснованной, подвергаются все стороны российской действительности, включая табуизированные. С позиции либерализма, вынесение на свет и деконструкция табуизированных (не для либералов!) дискурсов способствует очищению институтов от коррупциии (прямой перевод - повреждение, разложение). Чем больше открытость и контроль гражданского общества, приобщение большого количества индивидов к дискуссии, тем для самого института лучше.
А теперь переходим на личности. Как известно, среди населения имидж Церкви довольно сомнителен. С одной стороны, конечно, помимо государственной власти это самый известный и почитаемый институт. С другой, общество совершенно не готово видеть Церковь своей собственной частью и крайне удивляется тому, что там происходят все те же процессы, что и в самом обществе, только со своей спецификой. Если общество глубоко больно, церковь вряд ли окажется здоровой, если только это не революционная церковь, как в Римской империи.
В современной РПЦ мировоззренческая ситуация та же самая, что и в обществе. Есть церковные либералы-западники, и есть охранители, остальные группы маргинализированы. Либералам положено верить в силу гражданского общества и его благотворное влияние на институты. Они рассматривают церковь как институт гражданского общества, чье бытие напрямую зависит от участия каждого атомарного индивида (ср. термины общество и гражданское общество). Таким образом, с либеральной точки зрения, привлечение большого количества индивидов к обсуждению проблемы приводит к решению этой проблемы (изменению условий договора или деконструкции института как отжившего) в рамках гражданской дискуссии. Точно по такой формуле выступает диакон А.Кураев и именно поэтому ему сочувствуют широкие слои церковной либеральной общественности. А просто либералы его поддерживают, совершенно логично видя в действе деконструкцию дискурса церкви.
Если бы церковь являлась институтом гражданского общества, то положительный эффект, возможно бы и наступил. Однако, этого не произойдет, посколько помимо группы индивидов, скрепленных общественным договором, там существует связывающая сакральность - таинства, иерархия. Обновление там происходит только и исключительно сверху. В противном случае наступает раскол. Я понимаю, что знатоки церковной истории сейчас приведут множество обратных примеров, однако, тенденция такова, что критика снизу, как правило, заканчивается ростом популярности критика из-за имеющихся в церкви недостатков, его извержением и основанием новой церкви. Особенно актуальна в данном случае история протестантизма в XVI в.
Что же говорят охранители? На критику они отвечают только одно: у нас все в порядке, проблемы незначительны, критика инициирована врагами.
В конечном итоге либералы все равно побеждают, ибо любая, даже негативная динамика побеждает самую могучую инерцию. Вода камень точит. Так что шаг за шагом ближе к Концу Времен.