Проклятие немецкого фотографа!
или Почему латыши горбатятся на ирландских полях?
■ Сенсация!
■ Забытое бактериологическое оружие латышей
■ Латышская фотография началась в Ирландии
■ Первый латышский фотограф - немец
Экспозиция «Неизвестная латышская фотография» [Nezināma latviešu fotogrāfija], автором текста которой является fotovēsturnieks Ivars Grāvlejs, 1979 г.р., в рижском выставочном зале «Арсенал».
12 декабря посетил выставочный зал «Арсенал», дабы насладиться новоприобретениями Латвийского национального художественного музея. И не пожалел! О шедеврах разговор будет впереди, а сейчас я хотел бы рассказать о сенсационном открытии, которое совершил fotovēsturnieks Ivars Grāvlejs.
В своём рассказе «Неизвестная латышская фотография» [Nezināma latviešu fotogrāfija] он сообщил невероятное! Срывая покровы (оказывается, в первой половине XIX века в Латвии - к слову, тогда и слова такого ещё не было - фотографией заниматься начали художники-неудачники), он мимоходом, как о нечто широко известном, сообщил о том, что латыши уже полтора столетия тому назад знали и успешно применяли бактериологическое оружие!
Текст на великом и могучем государственном языке целиком можете почитать на фотографии, я же процитирую самое главное: 1859. gadā, protestējot pret sliktiem dzīves apstākļiem un pārmerīgu maksu par zemi, latviešu zemnieki gribēja iznīcināt kartupeļu ražu un laukus apsmidzināja ar nezināmām baktērijas. Bojā aizgāja ap četriem tūksošiem cilvēku.
То бишь, на иностранном для Латвии языке это значит: «В 1859 году, протестуя против плохих жизненных условий и непомерной платы за землю, латышские крестьяне хотели уничтожить урожай картофеля и поля опрыскивали неизвестными бактериями. Погибло около четырёх тысяч человек».
Невероятно! Получается, латыши - третьи в истории, кто применил бактериологическое оружие. После ордынского хана Джанибека в 1346 году (закинув катапультой труп болезного в Кафу, он вызвал в Европе многолетнюю эпидемию бубонной чумы) и европейских оккупантов (цинично именующих себя «американцами») в 1763 году (когда те оспой заражали коренное население Америки, снабжая их заражёнными возбудителями этой болезни одеялами). И держали это в таком секрете, что никто и не знал. Все наивно думали, что просто болезнь какая-то на картофель напала... Какие хитрые продвинутые латыши были в те ещё годы, оказывается! Не побоюсь смелого предположения, но, получается, единственное, что спасло советских «оккупантов» в 1940 году, так это то, что бактериологическое оружие было запрещено Женевской конвенцией 1925 года, а вождь Ульманис неукоснительно соблюдал международные обязательства. А то бы они им показали, ой как показали! К сожалению, секрет изготовления и применения был утерян - несломленные пытками в подвалах Углового дома носители тайны латышского бактериологического чудо-оружия умерли, не проронив ни слова. Вечная память латышским героическим воинам-бактериологам!
Само собой, четыре тысячи погибших - это исключительно немецкие угнетатели. Ну не стали же латыши травить своих же, правда? Тому есть и косвенное подтверждение. Чтобы прекратить катастрофу немецкий фотограф Роберт Борхард (1830-1917) был послан - только меня не спрашивайте, почему именно туда - в Ирландию задокументировать картофельные поля и собрать сведения о неизвестных бактериях.
Проблему, правда, решили ещё до возвращения фотографа из командировки. Поэтому fotovēsturnieks Grāvlejs объявил поездку Борхарда излишней. Тем более что этот Борхард, мерзавец, не использовал уникальную возможность запечатлеть местные обычаи и традиции Ирландии того времени, а фотографировал исключительно картофельные поля. Мудрый Ivars Grāvlejs делает вывод, что это де влияние доминировавших тогда тенденций и интересов концентрироваться единственно на государственных внутриполитических вопросах. Ну да, ерундой занимался Борхард: гибнут люди, фотограф хочет их спасти, тщательно собирая сведения о вредителях, а должен был не этим заниматься...
Я далёк от мысли, что fotovēsturnieks не знает, что тогда снимали не на безразмерные флеш-накопители, а на далеко не дешёвые пластины. И сам процесс фотосъёмки тогда был далеко не таким простым, как сейчашный удар пальцем по кнопке экрана смартфона. Да и аппаратура весила, в карман её было не засунуть. Поверю ему даже в том, что в самой Ирландии и Великобритании не было своих фотографов, чтобы донести до нас с помощью фотоснимков местные обычаи и традиции. Но точно возражу о тенденциях. Нет, Ivar, ты не прав!
Что могли несчастные остзейские немцы противопоставить коварному оружию древних латышей? Да, только свою магию, разработанную в тайных лабораториях Ahnenerbe (а вы что, реально поверили, что её только при Гитлере создали? нет, тогда её рассекретили). Не просто так Борхард кудесничал на картофельных полях Ирландии. Суровые заклинания читал он на них, страшные магические ритуалы на них совершал он...
Целыми днями бродил посланник остзейских немцев по полям и оглашал окрестности ужасным заклятием: «айн унд цванцих фир унд зибцих!» Что в переводе с древнетевтонского означает: «пройдёт 145 лет и отправятся потомки латышских бактериологов в самую глушь Европы - на поля Ирландии! И радоваться будут, что ещё легко отделались!»
А падут чары только тогда, когда деньги латвийских налогоплательщиков перестанут тратить на подобных, прости господи, фотоисториков, которые коряво фразы строят, искажая историю до неузнаваемости, и на «шедевры» латышской фотографии. Не верите? А вы попробуйте!
PS. Для тех, кто не понял: это я творчески развил шутку Ивара Гравлея, который сочинил свою историю латышской фотографии. Он честно сказал, что мол, если бы он основывался на настоящих фактах, то это было бы неинтересным, а посему придумал фиктивных персонажей и приписал им фиктивные работы. Однако, весь ужас в том, что он не так уж далёк от того, что делают другие латышские историки. Вот только они в своих выдумках не признаются. А вообще, как известно, в каждой шутке есть доля шутки.
■ Сенсация!
■ Забытое бактериологическое оружие латышей
■ Латышская фотография началась в Ирландии
■ Первый латышский фотограф - немец
Экспозиция «Неизвестная латышская фотография» [Nezināma latviešu fotogrāfija], автором текста которой является fotovēsturnieks Ivars Grāvlejs, 1979 г.р., в рижском выставочном зале «Арсенал».
12 декабря посетил выставочный зал «Арсенал», дабы насладиться новоприобретениями Латвийского национального художественного музея. И не пожалел! О шедеврах разговор будет впереди, а сейчас я хотел бы рассказать о сенсационном открытии, которое совершил fotovēsturnieks Ivars Grāvlejs.
В своём рассказе «Неизвестная латышская фотография» [Nezināma latviešu fotogrāfija] он сообщил невероятное! Срывая покровы (оказывается, в первой половине XIX века в Латвии - к слову, тогда и слова такого ещё не было - фотографией заниматься начали художники-неудачники), он мимоходом, как о нечто широко известном, сообщил о том, что латыши уже полтора столетия тому назад знали и успешно применяли бактериологическое оружие!
Текст на великом и могучем государственном языке целиком можете почитать на фотографии, я же процитирую самое главное: 1859. gadā, protestējot pret sliktiem dzīves apstākļiem un pārmerīgu maksu par zemi, latviešu zemnieki gribēja iznīcināt kartupeļu ražu un laukus apsmidzināja ar nezināmām baktērijas. Bojā aizgāja ap četriem tūksošiem cilvēku.
То бишь, на иностранном для Латвии языке это значит: «В 1859 году, протестуя против плохих жизненных условий и непомерной платы за землю, латышские крестьяне хотели уничтожить урожай картофеля и поля опрыскивали неизвестными бактериями. Погибло около четырёх тысяч человек».
Невероятно! Получается, латыши - третьи в истории, кто применил бактериологическое оружие. После ордынского хана Джанибека в 1346 году (закинув катапультой труп болезного в Кафу, он вызвал в Европе многолетнюю эпидемию бубонной чумы) и европейских оккупантов (цинично именующих себя «американцами») в 1763 году (когда те оспой заражали коренное население Америки, снабжая их заражёнными возбудителями этой болезни одеялами). И держали это в таком секрете, что никто и не знал. Все наивно думали, что просто болезнь какая-то на картофель напала... Какие хитрые продвинутые латыши были в те ещё годы, оказывается! Не побоюсь смелого предположения, но, получается, единственное, что спасло советских «оккупантов» в 1940 году, так это то, что бактериологическое оружие было запрещено Женевской конвенцией 1925 года, а вождь Ульманис неукоснительно соблюдал международные обязательства. А то бы они им показали, ой как показали! К сожалению, секрет изготовления и применения был утерян - несломленные пытками в подвалах Углового дома носители тайны латышского бактериологического чудо-оружия умерли, не проронив ни слова. Вечная память латышским героическим воинам-бактериологам!
Само собой, четыре тысячи погибших - это исключительно немецкие угнетатели. Ну не стали же латыши травить своих же, правда? Тому есть и косвенное подтверждение. Чтобы прекратить катастрофу немецкий фотограф Роберт Борхард (1830-1917) был послан - только меня не спрашивайте, почему именно туда - в Ирландию задокументировать картофельные поля и собрать сведения о неизвестных бактериях.
Проблему, правда, решили ещё до возвращения фотографа из командировки. Поэтому fotovēsturnieks Grāvlejs объявил поездку Борхарда излишней. Тем более что этот Борхард, мерзавец, не использовал уникальную возможность запечатлеть местные обычаи и традиции Ирландии того времени, а фотографировал исключительно картофельные поля. Мудрый Ivars Grāvlejs делает вывод, что это де влияние доминировавших тогда тенденций и интересов концентрироваться единственно на государственных внутриполитических вопросах. Ну да, ерундой занимался Борхард: гибнут люди, фотограф хочет их спасти, тщательно собирая сведения о вредителях, а должен был не этим заниматься...
Я далёк от мысли, что fotovēsturnieks не знает, что тогда снимали не на безразмерные флеш-накопители, а на далеко не дешёвые пластины. И сам процесс фотосъёмки тогда был далеко не таким простым, как сейчашный удар пальцем по кнопке экрана смартфона. Да и аппаратура весила, в карман её было не засунуть. Поверю ему даже в том, что в самой Ирландии и Великобритании не было своих фотографов, чтобы донести до нас с помощью фотоснимков местные обычаи и традиции. Но точно возражу о тенденциях. Нет, Ivar, ты не прав!
Что могли несчастные остзейские немцы противопоставить коварному оружию древних латышей? Да, только свою магию, разработанную в тайных лабораториях Ahnenerbe (а вы что, реально поверили, что её только при Гитлере создали? нет, тогда её рассекретили). Не просто так Борхард кудесничал на картофельных полях Ирландии. Суровые заклинания читал он на них, страшные магические ритуалы на них совершал он...
Целыми днями бродил посланник остзейских немцев по полям и оглашал окрестности ужасным заклятием: «айн унд цванцих фир унд зибцих!» Что в переводе с древнетевтонского означает: «пройдёт 145 лет и отправятся потомки латышских бактериологов в самую глушь Европы - на поля Ирландии! И радоваться будут, что ещё легко отделались!»
А падут чары только тогда, когда деньги латвийских налогоплательщиков перестанут тратить на подобных, прости господи, фотоисториков, которые коряво фразы строят, искажая историю до неузнаваемости, и на «шедевры» латышской фотографии. Не верите? А вы попробуйте!
PS. Для тех, кто не понял: это я творчески развил шутку Ивара Гравлея, который сочинил свою историю латышской фотографии. Он честно сказал, что мол, если бы он основывался на настоящих фактах, то это было бы неинтересным, а посему придумал фиктивных персонажей и приписал им фиктивные работы. Однако, весь ужас в том, что он не так уж далёк от того, что делают другие латышские историки. Вот только они в своих выдумках не признаются. А вообще, как известно, в каждой шутке есть доля шутки.