День рожденья «Марсельки», пардон, «Марсельезы»
Забавно, но факт: французам до сих пор мерещится рёв кровожадных солдат из вражеских когорт, которые идут резать их сыновей и подруг.
Милитаристская кровожадная революционная песня, которая увековечила однако контрреволюционера, впервые была исполнена 26 апреля 1792 года, 230 лет тому назад. Была бы вакханалия абсурда, связанная с ней, вокруг гимна, например, России, либеральная общественность изошлась бы кирпичами на сарказм. Но тут - это другое, так что встать, руку к сердцу и радостно зазывать людей хвататься за оружие и строиться в батальоны!
К оружию, граждане,
Постройтесь в батальоны,
Марш, марш!
Пусть нечистая кровь
Пропитает наши поля!
В гимне Латвии есть Латвия. В гимне России есть Россия. В гимне Польши есть Польша. В гимне Украины есть Украина. В гимне Италии есть Италия. В Гимне Испании есть Испания. В гимне Германии... была Германия (которая превыше всего в мире), однако до сих пор осталось немецкое Отечество. В гимне Франции есть французы, есть Родина, есть даже Бог Всемогущий, но Франции нет. А потому что изначально то, что теперь считается национальным гимном Франции, была всего лишь одной из военных песен французских революционеров.
Начнём с названия. Гимн Франции сейчас называется «La Marseillaise». По-русски, почему-то, пишут «Марсельеза». Хотя по-французски это звучит как «Ля Марсэйез». А вообще по-русски должна бы быть переведена как «Марселька» (по примеру «Варшавянки»). Однако изначально песня называлась «Боевой песней Рейнской армии, посвящённой маршалу Люкнеру» (Chant de guerre pour l'armée du Rhin dédié au maréchal Luckner).
Дело в том, что капитан Клод Жозеф Руже де Лиль (1760-1836) не только служил во французской армии, но на досуге сочинял музыку. В апреле 1792 года его часть была расквартирована в Страсбурге. Тогда началась Война первой коалиции: Законодательное собрание Франции объявило 20 апреля 1792 года от лица всего французского народа войну австрийскому императору Леопольду II, заявляя, что это делается превентивно, так как враги Революции собирались напасть на республику со всех сторон. Под впечатлением от событий Руже де Лиль написал песню, которую посвятил командовавшему Рейнской армией, где и служил капитан, маршалу Николя Люкнеру (он же Николаус фон Лукнер, von Luckner, 1722-1792), баварцу по происхождению.
С песней он отправился к мэру Страсбурга барону Филиппу Фредерику де Дьетришу (он же Филипп Фридрих фон Дитрих, von Dietrich, 1748-1793), тоже немцу, но местному эльзасскому, а потому считавшемуся в рамках новой националистической идеологии («политическая нация») истинным французом. Барон тоже любил музицировать, а потому, вдохновившись произведением Руже де Лиля (к слову, вместе они посещали одну и ту же масонскую ложу), тут же спел песню на вечеринке, которая состоялась в его апартаментах в доме 17 на улице Плотников (rue des Charpentiers). Аккомпанировала на клавесине ему жена Луиза Сибилла (в девичестве Охс, уроженка Гамбурга). Хотя на всех картинах стали изображать, будто сам Руже де Лиль пел (как на сопровождающем заметку полотне Изидора Александра Огюстена Пильса). Но кому какое дело до правды, когда дело касается национальных символов?
Песня широко разошлась в народе. Страна жила в атмосфере осаждённой крепости, вокруг которой одни враги, так что текст песни звучал актуальным. Набирая на юге Франции добровольцев на войну с Австрией и другими супостатами, Франсуа Мирьё (1770-1798) исполнил 22 июня 1792 года песню Руже де Лиля. Она, что называется, зашла публике, и её сделали песней Марсельского добровольческого батальона. Под неё батальон прошагал всю страну с юга на север и 30 июня 1792 года вошёл в Париж. Командовал батальоном Шарль Жан Мари Барбару (1767-1794). Именно с его лёгкой руки песню стали по-простому называть вначале маршем марсельцев (Marche des Marseillois), а потом просто марсельской песней или марселькой.
Однако, как известно, революция пожирает своих детей. Дитрих разошёлся во взглядах на будущее страны с Робеспьером, был обвинён в заговоре против республики, бежал к шурину в Базель, но был арестован там бдительными революционерами, перевезён в Париж, осуждён и гильотинирован 29 декабря 1793 года.
Люкнера обвинили в том, что он не хотел победы Франции и сознательно облегчал ведение военных действий противнику, и гильотинировали в Париже 4 января 1794 года.
Барбару, после того как он встал в оппозицию к партии Марата и Робеспьера и последнего даже прямо обвинял в стремлении к диктатуре, 31 мая 1793 года подвергся проскрипции как враг Республики, попытался бежать. 18 июня он был схвачен при попытке застрелиться, но лишь ранил себя, раздробив челюсть, представлен в революционный суд в Бордо, осуждён и 25 июня 1794 года, как вы уже догадались, гильотинирован.
Руже де Лиля тоже арестовали и гильотинировали бы, но банально не успели. Потому что несколько раньше успели гильотинировать Робеспьера (28 июля 1794 года) и власть переменилась. А 14 июля 1795 года Конвент выбрал «Марсельезу» в качестве государственного гимна Франции. Казалось бы, успех, но... Власть менялась потом ещё несколько раз. Император Наполеон предпочитал Veillons au salut de l'Empire, а также Le Chant du départ и La Marche consulaire. И когда в 1814 случилась первая реставрация Бурбонов, то бывший революционер написал песню... «Да здравствует король!» (Vive le Roi!, также известную как Chant de Jura), прославляющую французскую монархию. Но всё это не помогло: Людовику XVIII песня не понравилась, так что автор «Марсельезы» прожил остаток жизни в относительной безвестности и умер в нищете (при том, что его песня снова стала гимном уже в 1830 году), обретя славу лишь посмертно.
Мирьё повезло больше всех: никакого судебного преследования, видать, колебался чётко с генеральной линией. Он дослужился до бригадного генерала, отправился с Наполеоном в Египет, где, объезжая нового арабского скакуна, попал в засаду буквально в 200 метрах от французского лагеря и был убит тремя мамлюками. Но это официальная версия. Проницательные конспирологи отмечают, что накануне этого Мирьё имел существенные разногласия с Бонапартом. Так что...
Впрочем, никого из этих пылких и не очень революционеров в тексте песни нет. Зато упомянут один матёрый «контрик»: генерал-лейтенант Франсуа Клод де Буйе (1739-1800). Будучи губернатором Эльзаса и Франш-Конте, он употреблял все зависящие от него меры для подавления разгоравшейся революции, жестоко усмирил восставший гарнизон Нанси, зазывал интервентов, руководил организацией побега короля Людовика XVI, конвоировал сундуки с королевскими драгоценностями в цитадель Монмеди. После провала бегства королевской семьи был обвинён в измене декретом Национального собрания и эмигрировал в Кобленц, где вступил в армию принца де Кондe. Тщетно хлопотал при дворах европейских монархов о спасении короля, а после его казни уехал в Англию, где и умер.
Де Буйе вызывал лютую ненависть в среде революционеров, в связи с чем упомянут в пятом куплете «Марсельезы». Ну, как если бы в гимне Латвии поминали бы Кангара, а в гимне России - Курбского с Власовым. Но французы не рефлексируют, напевая из года в год, что «французы, благородные в своей воинственности», могут пощадить простых вражеских солдат, «что идут с оружием на нас против своей воли»,
Но не этих кровожадных деспотов,
Но не этих сообщников Буйе,
Всех этих тигров, что без жалости
Рвут грудь своей матери!
В общем, почитайте на досуге перевод национального гимна Франции. Насколько музыка действительно пламенна, настолько в наши дни текст фееричен и абсурден. Особенно когда смотришь, с какими серьёзными лицами его распевают. О зарм, ситуайян! Формэ во батайон! Маршон, маршон!!!