Хребет Черского -- XI
11 августа 2014. День десятый, в который мы проходим перевал Мицкевича, сделав по пути радиальный первопроход и чуть не словив холодную ночевку
Когда Вася заявлял маршрут в МКК, ему было сказано проходить перевал Мицкевича (2А*) только в хорошую погоду. Пожелание оказалось выполнено на все сто -- погода была, не побоюсь этого слова, идеальной. На небе ни облачка -- такого у нас с начала похода, кажется, ещё не случалось.
Самого перевала Мицкевича с нашей стоянки видно не было. Нужно было подняться по осыпи до ледника, и вот оттуда уже седловина открывалась во всей красе.
Впереди ледник, ведущий под перевал Мицкевича:
А это, собственно перевал Мицкевича (слева):
До перевального взлёта мы дошли довольно быстро по осыпи, потом по пологому леднику. А дальше вместо того, чтобы сразу подниматься на перевал, мы решили слегка поразвлекаться (благо, время вроде как было) и сделать первопроход на седловинку, под которой в тот момент сидели. До седловинки было метров сто по осыпному склону.
Рюкзаки оставили внизу и пошли. Фотик я с собой взять забыла (вот что значит не технический фотограф -- сразу расслабилась), так что этот момент, извините, без иллюстраций. Перевальчик, кстати, был весьма забавный -- на подъеме впереди маячил участок разрушенных скал, по виду очень напоминавший трон из Игры Престолов. Ну этот, из мечей, помните? Только вместо мечей были желтые каменные глыбы.
Перевал мы нарекли Гусарским в честь нашей группы, которая назвалась "Гусары Черского". Название, кстати, пошло ещё с Камчатки, где в большом почёте были анекдоты про поручика Ржевского ("Гусары, молчать!")
Перевал с нашей стороны тянул на 1Б, с обратной -- насколько хватало видимости, на 2А.
Оставили записку, пожелав в ней кому-нибудь когда-нибудь её прочесть. Вероятность, что кто-то это сделает, на самом деле, весьма мала, потому что даже сам перевал Мицкевича до нас ходился только дважды.
Спустившись обратно на ледник, мы надели кошки и связались в связки. Вообще, самым очевидным казался подъём в лоб по леднику, но мы решили выбрать более простой на вид -- по правому борту. Там шёл сначала участок закрытого ледника, а за ним начиналась сыпуха.
Вид на перевал Гусарский со склона перевала Мицкевича:
За ледником началась осыпь, довольно живая, надо сказать. По ней кинули одну перильную верёвку, но чисто чтобы придерживаться за неё руками, не встёгиваясь.
Лежит там всё очень плохо:
Дальше был уже фактически выход на седловину, которая находилась левее и чуть ниже того осыпного участка. До неё тоже путь лежал по осыпи, такой же плохо лежащей, но более пологой.
Подо мной там, пока я лезла, разрушился небольшой кусочек скалы, и из под ног ушла пара средних камней. В первый момент я даже особого значения не придала -- вроде как уже ушла с того участка, где подо мной люди были. Но ни фига -- камни эти, прихватив с собой ещё несколько штук покрупнее, полетели не прямо, а правее, на снежник, который находился аккурат над тем склоном, на котором висела верёвка. Вот это был реально очень стрёмный момент. Мы с Васей Н. (который стоял на точке) хором орали "Камни!" Причем, Васе-то хотя бы было видно оттуда, что там происходит, а мне -- только слышно. В общем, все успели благополучно разбежаться, камни пролетели мимо. Но Ксюхин рюкзак, оставленный без присмотра на склоне, уполз вниз, на снежник, и за ним пришлось идти. Хорошо, не на ледник Мицкевича.
Седловина:
"А теперь посмотрите вниз!" -- радостно говорил Вася всем выходившим на седловину.
Тура и записки мы на перевале не нашли, зато сняли белую станционную петлю из репшнура, принадлежавшую, очевидно, группе, которая там спускалась в 2012 году.
Озеро на перевале:
Когда все добрались до седловины, было уже пять часов вечера. Наскоро перекусив, мы пошли вешать верёвки вниз. Спуск был определяющей стороной, так что вешать там было долго и нудно. Ходившая до нас в 2012 году группа повесила семь верёвок (но у них была плохая погода, весь склон засыпало снегом), мы отделались четырьмя. Первый участок -- осыпной, второй -- скальный кулуар с каменной пробкой, которую приходилось обходить, потом снежник, и за ним ещё один снежник с сыпухой.
Третья станция, над снежником:
В ожидании верёвки, спрятавшись от летящих камней:
К концу четвёртой верёвки начало стремительно вечереть. Спускаться при этом было еще... спускаться и спускаться. Мы с Васей Н. и Валей пошли немного вперёд в надежде найти по пути хоть что-нибудь, отдалённо напоминающее место под палатки. Но ничего такого не попадалось. Сначала мы проползли по совершенно отвратительному кулуару, в котором обнаружилась ещё одна белая станционная петля -- привет от предшественников, вешавших в 2012 году семь верёвок. Дальше пошло чуть лучше -- просто осыпной склон. Горизонт светился мягким розовым цветом. Впору было переделать известный анекдот про звёзды и палатку:
-- О чем говорит вам этот прекрасный розовый закат?
-- О том, что завтра будет хорошая погода!
-- А мне он говорит о том, что спускаться нам придётся в темноте.
Вниз на много сотен метров уходил осыпной склон. Сверху многие его участки казались пологими и чуть ли не ровными, но когда мы до них спускались, оказывалось, что "почти ровные" -- это градусов двадцать. Перспектива пилить в ночи до самой долины по не самому камнебезопасному склону совсем не радовала.
Но вот мы спустились до очередного псевдовыполаживания. К тому времени мы, трое, уже основательно разбрелись по склону в поисках места. Вася Н. шел впереди, и к тому моменту он спустился на какую-то очередную осыпную приступочку, которая сверху, конечно, казалась пологой. Он замахал нам с Валей оттуда руками. Мы спустились, и -- о чудо -- там действительно было почти ровно. Конечно, до полноценных площадок нужно было еще немало поработать лавлистом и ледорубами. Но там действительно было вполне реально срыть склон до приличных мест под палатки. И вода рядом тоже была -- тоненький ручеёк с таявшего снежника. Запас энергии, ранее предназначенный для ночного спуска в долину, был очень кстати потрачен на копание площадок -- совместными усилиями места были готовы еще до наступления кромешной темноты.
За ужином вскрыли Костин сюрприз (абсент), который после такого длинного и насыщенного дня пошел просто отлично.
Когда Вася заявлял маршрут в МКК, ему было сказано проходить перевал Мицкевича (2А*) только в хорошую погоду. Пожелание оказалось выполнено на все сто -- погода была, не побоюсь этого слова, идеальной. На небе ни облачка -- такого у нас с начала похода, кажется, ещё не случалось.
Самого перевала Мицкевича с нашей стоянки видно не было. Нужно было подняться по осыпи до ледника, и вот оттуда уже седловина открывалась во всей красе.
Впереди ледник, ведущий под перевал Мицкевича:
А это, собственно перевал Мицкевича (слева):
До перевального взлёта мы дошли довольно быстро по осыпи, потом по пологому леднику. А дальше вместо того, чтобы сразу подниматься на перевал, мы решили слегка поразвлекаться (благо, время вроде как было) и сделать первопроход на седловинку, под которой в тот момент сидели. До седловинки было метров сто по осыпному склону.
Рюкзаки оставили внизу и пошли. Фотик я с собой взять забыла (вот что значит не технический фотограф -- сразу расслабилась), так что этот момент, извините, без иллюстраций. Перевальчик, кстати, был весьма забавный -- на подъеме впереди маячил участок разрушенных скал, по виду очень напоминавший трон из Игры Престолов. Ну этот, из мечей, помните? Только вместо мечей были желтые каменные глыбы.
Перевал мы нарекли Гусарским в честь нашей группы, которая назвалась "Гусары Черского". Название, кстати, пошло ещё с Камчатки, где в большом почёте были анекдоты про поручика Ржевского ("Гусары, молчать!")
Перевал с нашей стороны тянул на 1Б, с обратной -- насколько хватало видимости, на 2А.
Оставили записку, пожелав в ней кому-нибудь когда-нибудь её прочесть. Вероятность, что кто-то это сделает, на самом деле, весьма мала, потому что даже сам перевал Мицкевича до нас ходился только дважды.
Спустившись обратно на ледник, мы надели кошки и связались в связки. Вообще, самым очевидным казался подъём в лоб по леднику, но мы решили выбрать более простой на вид -- по правому борту. Там шёл сначала участок закрытого ледника, а за ним начиналась сыпуха.
Вид на перевал Гусарский со склона перевала Мицкевича:
За ледником началась осыпь, довольно живая, надо сказать. По ней кинули одну перильную верёвку, но чисто чтобы придерживаться за неё руками, не встёгиваясь.
Лежит там всё очень плохо:
Дальше был уже фактически выход на седловину, которая находилась левее и чуть ниже того осыпного участка. До неё тоже путь лежал по осыпи, такой же плохо лежащей, но более пологой.
Подо мной там, пока я лезла, разрушился небольшой кусочек скалы, и из под ног ушла пара средних камней. В первый момент я даже особого значения не придала -- вроде как уже ушла с того участка, где подо мной люди были. Но ни фига -- камни эти, прихватив с собой ещё несколько штук покрупнее, полетели не прямо, а правее, на снежник, который находился аккурат над тем склоном, на котором висела верёвка. Вот это был реально очень стрёмный момент. Мы с Васей Н. (который стоял на точке) хором орали "Камни!" Причем, Васе-то хотя бы было видно оттуда, что там происходит, а мне -- только слышно. В общем, все успели благополучно разбежаться, камни пролетели мимо. Но Ксюхин рюкзак, оставленный без присмотра на склоне, уполз вниз, на снежник, и за ним пришлось идти. Хорошо, не на ледник Мицкевича.
Седловина:
"А теперь посмотрите вниз!" -- радостно говорил Вася всем выходившим на седловину.
Тура и записки мы на перевале не нашли, зато сняли белую станционную петлю из репшнура, принадлежавшую, очевидно, группе, которая там спускалась в 2012 году.
Озеро на перевале:
Когда все добрались до седловины, было уже пять часов вечера. Наскоро перекусив, мы пошли вешать верёвки вниз. Спуск был определяющей стороной, так что вешать там было долго и нудно. Ходившая до нас в 2012 году группа повесила семь верёвок (но у них была плохая погода, весь склон засыпало снегом), мы отделались четырьмя. Первый участок -- осыпной, второй -- скальный кулуар с каменной пробкой, которую приходилось обходить, потом снежник, и за ним ещё один снежник с сыпухой.
Третья станция, над снежником:
В ожидании верёвки, спрятавшись от летящих камней:
К концу четвёртой верёвки начало стремительно вечереть. Спускаться при этом было еще... спускаться и спускаться. Мы с Васей Н. и Валей пошли немного вперёд в надежде найти по пути хоть что-нибудь, отдалённо напоминающее место под палатки. Но ничего такого не попадалось. Сначала мы проползли по совершенно отвратительному кулуару, в котором обнаружилась ещё одна белая станционная петля -- привет от предшественников, вешавших в 2012 году семь верёвок. Дальше пошло чуть лучше -- просто осыпной склон. Горизонт светился мягким розовым цветом. Впору было переделать известный анекдот про звёзды и палатку:
-- О чем говорит вам этот прекрасный розовый закат?
-- О том, что завтра будет хорошая погода!
-- А мне он говорит о том, что спускаться нам придётся в темноте.
Вниз на много сотен метров уходил осыпной склон. Сверху многие его участки казались пологими и чуть ли не ровными, но когда мы до них спускались, оказывалось, что "почти ровные" -- это градусов двадцать. Перспектива пилить в ночи до самой долины по не самому камнебезопасному склону совсем не радовала.
Но вот мы спустились до очередного псевдовыполаживания. К тому времени мы, трое, уже основательно разбрелись по склону в поисках места. Вася Н. шел впереди, и к тому моменту он спустился на какую-то очередную осыпную приступочку, которая сверху, конечно, казалась пологой. Он замахал нам с Валей оттуда руками. Мы спустились, и -- о чудо -- там действительно было почти ровно. Конечно, до полноценных площадок нужно было еще немало поработать лавлистом и ледорубами. Но там действительно было вполне реально срыть склон до приличных мест под палатки. И вода рядом тоже была -- тоненький ручеёк с таявшего снежника. Запас энергии, ранее предназначенный для ночного спуска в долину, был очень кстати потрачен на копание площадок -- совместными усилиями места были готовы еще до наступления кромешной темноты.
За ужином вскрыли Костин сюрприз (абсент), который после такого длинного и насыщенного дня пошел просто отлично.