Немного сказок.
Про мальчика и музыку.
Жил-был мальчик. И как кто-то каждое утро встречает рассвет, он каждый день встречал музыку. Мальчик ехал в зимнем троллейбусе, а дуги выстукивали по обледеневшим проводам ритм. Он гладил лохматую собаку, а в ее довольном урчании звучала мелодия. Ему нравились книги, потому что каждая строчка в них дышала музыкой, а буквы были похожи на ноты. Если мальчик влюблялся в кого-то, то лишь потому что ее сережки звенели, а сердце стучало в такт. Поэтому раз за разом мальчик влюблялся в музыку. Эта музыка была во всем - в шорохе опадающей листвы, в просыпаниях и засыпании, в смехе детей и в автомобильных гудках, с четырёх сторон света в любое время года звучал летний блюз. Мальчик мог целыми днями слушать эту музыку, она была не просто естественна, она была единственно возможна.
Он очень дорожил музыкой, просыпался по утрам в диком страхе не найти её, но музыка всегда спала рядом, свернувшись калачиком на одеяле. Ночами мальчик гулял по улицам, а музыка верной собакой бежала ему вслед, заставляя петь водосточные трубы, ветер, случайных прохожих и даже обычно беззвучных летучих мышей. Мальчик часто оглядывался, звал её, просто чтобы убедиться, что она его не бросила, что она есть, что она… Это было сущее мучение.
Однажды на темной набережной мальчик встретил старика, который сидел на парапете со старой виолончелью. Мальчик подошел к нему и заглянул в глаза, стараясь найти в них… «Боишься ее не услышать?» «Да…» Старик усмехнулся и щёлкнул пальцами. Всё исчезло - ни ветра, ни мокрой мостовой, ни уличных собак, ни прохожих… Мальчика окружила пустота, в которой кроме него не было ни души. И в этой пустоте была…музыка. Она звучала изнутри, потому что всегда была именно там - не в гитаре, не в виолончели, не в стуке шагов и не в звоне колоколов на старой церкви… Только внутри. И первый раз в жизни мальчику стало спокойно.
Жил-был мальчик. И как кто-то каждое утро встречает рассвет, он каждый день встречал музыку. Мальчик ехал в зимнем троллейбусе, а дуги выстукивали по обледеневшим проводам ритм. Он гладил лохматую собаку, а в ее довольном урчании звучала мелодия. Ему нравились книги, потому что каждая строчка в них дышала музыкой, а буквы были похожи на ноты. Если мальчик влюблялся в кого-то, то лишь потому что ее сережки звенели, а сердце стучало в такт. Поэтому раз за разом мальчик влюблялся в музыку. Эта музыка была во всем - в шорохе опадающей листвы, в просыпаниях и засыпании, в смехе детей и в автомобильных гудках, с четырёх сторон света в любое время года звучал летний блюз. Мальчик мог целыми днями слушать эту музыку, она была не просто естественна, она была единственно возможна.
Он очень дорожил музыкой, просыпался по утрам в диком страхе не найти её, но музыка всегда спала рядом, свернувшись калачиком на одеяле. Ночами мальчик гулял по улицам, а музыка верной собакой бежала ему вслед, заставляя петь водосточные трубы, ветер, случайных прохожих и даже обычно беззвучных летучих мышей. Мальчик часто оглядывался, звал её, просто чтобы убедиться, что она его не бросила, что она есть, что она… Это было сущее мучение.
Однажды на темной набережной мальчик встретил старика, который сидел на парапете со старой виолончелью. Мальчик подошел к нему и заглянул в глаза, стараясь найти в них… «Боишься ее не услышать?» «Да…» Старик усмехнулся и щёлкнул пальцами. Всё исчезло - ни ветра, ни мокрой мостовой, ни уличных собак, ни прохожих… Мальчика окружила пустота, в которой кроме него не было ни души. И в этой пустоте была…музыка. Она звучала изнутри, потому что всегда была именно там - не в гитаре, не в виолончели, не в стуке шагов и не в звоне колоколов на старой церкви… Только внутри. И первый раз в жизни мальчику стало спокойно.