Защитник Брестской крепости Габбас Жуматович Жуматов
В утреннем репортаже о Брестской крепости репортаже о Брестской крепости были фотографии сражавшихся за эту землю в 1941 году, на одной из них изображен Жуматов Габбас Жуматович, казах по национальности.
В интернете я нашла несколько интервью с фронтовиком, по ссылке вы можете прочитать одно из них. Интервью большое, но очень и очень интересное, познавательное, по таким вот рассказам очевидцов тоже можно изучать историю. Особенно впечатлившие меня фрагменты я вынесла под кат.
Об отце
"Отец у меня был учителем, он в пятьдесят лет окончил Среднеазиатский университет. ... До этого у отца не было условий для учебы, сначала мой старший брат учился, потом второй и вот когда они окончили, только тогда отец и пошел учиться в институт".
Война будет
"в конце 1939 года, с первого курса, меня призвали в армию. ... меня направили на западную границу, в Брест-Литовск, который вошел в состав СССР после Польской кампании. Вообще надо сказать тогда на западную границу эшелон за эшелоном шли. Из одного Казахстана на западную границу было направлено тысячи две-две с половиной призывников".
"Уже в конце 1939 - начале 1940-го года мы ощущали, что скоро будет война. Очень напряженная обстановка была. В районе Бреста немцы постоянно проводили разведку. Потом их самолеты безнаказанно летели над нами. Мы спрашивали, почему же летают немецкие самолеты? Почему немцы спокойно ходят и ездят по улицам Бреста, а их никто не останавливает? Наши командиры объясняли, что это дружественная сторона, мы соседи, успокаивающе нас.
Причем шпионаж у немцев был прекрасно развит. Под видом того, что они ищут могилы немецких солдат, погибших в Первую мировую, а тогда в районе Бреста много немцев погибло, они совершенно спокойно ездили по нашей территории. Может быть они иногда и брали останки, чтобы показать, что они действительно этим занимаются, но, в основном, они вели разведку - смотрели где находятся наши воинские части, штабы, склады боеприпасов, где бензинохранилища. В результате, к началу войны они все прекрасно знали - им было известно что происходит в Бресте, в Крепости, в прилегающих укрепрайонах. Причем, они с такой точностью все это знали…"
Первый день войны
"22 июня 1941 года я в 10 часов должен был ехать домой, меня демобилизовали и вот ночью, когда все спали нашу казарму затрясло. Мы, спросонок, думали - дождик, гроза, а я подумал землетрясение. Но откуда? Это же Белоруссия, а не Средняя Азия, здесь землетрясения не может быть… Мы в одном нательном белье выскочили на улицу и сразу же несколько человек были сражены осколками снарядов. Я на землю упал, а рядом со мной двадцатипятилетний солдат лежал и он говорит: «Ребята, война!»
"...в большой деревне немцы оставляли гарнизон в 30-35 человек, а в маленьких - 5-6. И вот этим мы и воспользовались. Нас сорок девять человек было, мы эту деревню маленькую окружили, кричим: «Ура!» Затсали немцев врасплох. Захватили у них автоматы, гранаты, у них такие интересные гранаты были - с длинной деревянной ручкой, удобно бросать, я до сих пор помню. А у нас к тому времени гранат практически и не было, израсходовали, две недели же война идет".
Немцы - не враги
"Вообще, в первые дни мы совсем не всегда воспринимали немцев как врагов. Вот помню, шли мы по лесу, видим небольшое озеро, в котором немцы лошадей купали. Мы смотрим - они такие же, как мы. Молодые, 18-19 лет, в трусах. Ну как их стрелять?! Они же купаются… Как их стрелять? Не воспринимали мы их тогда как врагов, хотя смерть уже видели.
Потом к нам подошел офицер и давай нас ругать. Мы за винтовки взялись, а немцы в это время уже опомнились. Но сопротивляться не смогли - часть мы убили, часть поймали, а часть сами руки подняли. Вот такое первое ощущение о войне… Не думайте, что сразу была такая ненависть. А вот дней через 10-20… Когда он убивает твоего друга, соседей, какое же может быть лояльное отношение? Они же убивают, никого не щадят, а раз убивают - значит, уже никакой пощады не может быть".
О Параде на Красной площади 07 ноября 1941 года
"Нас привели на Красную площадь, тогда снег шел, а у нас настроение хорошее было - стрельбу не слышишь, канонаду не слышишь. Куда мы попали? В рай попали! У нас такое ощущение было - когда не слышишь стрельбу, канонаду - такое ощущение, что в другой мир попал".
Стреляйте по нам
"Я смотрю - немцы наступают, им до меня уже метров 70-80 осталось, мы уже слышим их голоса, отступать нам некуда и тот батальон, который мы поддерживаем - там солдат практически не осталось. Я другу говорю: «Делать нечего, вызываем огонь на себя». «Погибнем». «Другого выхода нет. Так или иначе погибать».
Передаю по рации командиру: «Дайте огонь на нашу высоту».
Командир дивизиона: «Ты что? Очумел что ли?! Почему ты вызываешь огонь на себя?» «У нас нет выхода, мы слышим голоса фашистов, они нас окружают». «Тебе что жить надоело!» Прямо матом ругает. Такое жуткое напряжение. Я говорю: «У нас нет другого выхода!»
Ожидание смерти
"Знаете - это самый тяжелый момент из всей войны был, я его никогда не забуду… Это очень жутко - ты сидишь и сознательно ждешь свою смерть. Астапов аж поседел, а я практически потерял речь".
Непросто быть артиллеристом
"А в артиллерии нужны грамотные люди, это же не пехота, ребята из аулов артиллерию просто так не освоят, их учить надо. И вот, в декабре 1942 года, мы так и стоял под Москвой, пять или шесть человек из нашего полка отправили учиться на офицеров".
О службе в Донском казачьем корпусе
"Надо сказать, что казаков в корпусе не так уж много было. В каждом бою теряли, в каждом наступлении, корпус пополняли калмыками, лицами кавказской национальности. Уже к концу войны корпус нельзя было считать казачьим, он только так назывался. Но в начале их много было ко мне они со смешанными чувствами относились. Они иногда говорили: «Ну что это нацмен командует нами?» Помню, я спал, казаки думали, что я заснул и говорили: «Что этот нацмен командует? Как он будет руководить нами в трудную минуту боя». Я это слышал. Открыл глаза и говорю: «Я слышу ваши разговоры. Посмотрим, как вы будете воевать. Бой покажет».
В интернете я нашла несколько интервью с фронтовиком, по ссылке вы можете прочитать одно из них. Интервью большое, но очень и очень интересное, познавательное, по таким вот рассказам очевидцов тоже можно изучать историю. Особенно впечатлившие меня фрагменты я вынесла под кат.
Об отце
"Отец у меня был учителем, он в пятьдесят лет окончил Среднеазиатский университет. ... До этого у отца не было условий для учебы, сначала мой старший брат учился, потом второй и вот когда они окончили, только тогда отец и пошел учиться в институт".
Война будет
"в конце 1939 года, с первого курса, меня призвали в армию. ... меня направили на западную границу, в Брест-Литовск, который вошел в состав СССР после Польской кампании. Вообще надо сказать тогда на западную границу эшелон за эшелоном шли. Из одного Казахстана на западную границу было направлено тысячи две-две с половиной призывников".
"Уже в конце 1939 - начале 1940-го года мы ощущали, что скоро будет война. Очень напряженная обстановка была. В районе Бреста немцы постоянно проводили разведку. Потом их самолеты безнаказанно летели над нами. Мы спрашивали, почему же летают немецкие самолеты? Почему немцы спокойно ходят и ездят по улицам Бреста, а их никто не останавливает? Наши командиры объясняли, что это дружественная сторона, мы соседи, успокаивающе нас.
Причем шпионаж у немцев был прекрасно развит. Под видом того, что они ищут могилы немецких солдат, погибших в Первую мировую, а тогда в районе Бреста много немцев погибло, они совершенно спокойно ездили по нашей территории. Может быть они иногда и брали останки, чтобы показать, что они действительно этим занимаются, но, в основном, они вели разведку - смотрели где находятся наши воинские части, штабы, склады боеприпасов, где бензинохранилища. В результате, к началу войны они все прекрасно знали - им было известно что происходит в Бресте, в Крепости, в прилегающих укрепрайонах. Причем, они с такой точностью все это знали…"
Первый день войны
"22 июня 1941 года я в 10 часов должен был ехать домой, меня демобилизовали и вот ночью, когда все спали нашу казарму затрясло. Мы, спросонок, думали - дождик, гроза, а я подумал землетрясение. Но откуда? Это же Белоруссия, а не Средняя Азия, здесь землетрясения не может быть… Мы в одном нательном белье выскочили на улицу и сразу же несколько человек были сражены осколками снарядов. Я на землю упал, а рядом со мной двадцатипятилетний солдат лежал и он говорит: «Ребята, война!»
"...в большой деревне немцы оставляли гарнизон в 30-35 человек, а в маленьких - 5-6. И вот этим мы и воспользовались. Нас сорок девять человек было, мы эту деревню маленькую окружили, кричим: «Ура!» Затсали немцев врасплох. Захватили у них автоматы, гранаты, у них такие интересные гранаты были - с длинной деревянной ручкой, удобно бросать, я до сих пор помню. А у нас к тому времени гранат практически и не было, израсходовали, две недели же война идет".
Немцы - не враги
"Вообще, в первые дни мы совсем не всегда воспринимали немцев как врагов. Вот помню, шли мы по лесу, видим небольшое озеро, в котором немцы лошадей купали. Мы смотрим - они такие же, как мы. Молодые, 18-19 лет, в трусах. Ну как их стрелять?! Они же купаются… Как их стрелять? Не воспринимали мы их тогда как врагов, хотя смерть уже видели.
Потом к нам подошел офицер и давай нас ругать. Мы за винтовки взялись, а немцы в это время уже опомнились. Но сопротивляться не смогли - часть мы убили, часть поймали, а часть сами руки подняли. Вот такое первое ощущение о войне… Не думайте, что сразу была такая ненависть. А вот дней через 10-20… Когда он убивает твоего друга, соседей, какое же может быть лояльное отношение? Они же убивают, никого не щадят, а раз убивают - значит, уже никакой пощады не может быть".
О Параде на Красной площади 07 ноября 1941 года
"Нас привели на Красную площадь, тогда снег шел, а у нас настроение хорошее было - стрельбу не слышишь, канонаду не слышишь. Куда мы попали? В рай попали! У нас такое ощущение было - когда не слышишь стрельбу, канонаду - такое ощущение, что в другой мир попал".
Стреляйте по нам
"Я смотрю - немцы наступают, им до меня уже метров 70-80 осталось, мы уже слышим их голоса, отступать нам некуда и тот батальон, который мы поддерживаем - там солдат практически не осталось. Я другу говорю: «Делать нечего, вызываем огонь на себя». «Погибнем». «Другого выхода нет. Так или иначе погибать».
Передаю по рации командиру: «Дайте огонь на нашу высоту».
Командир дивизиона: «Ты что? Очумел что ли?! Почему ты вызываешь огонь на себя?» «У нас нет выхода, мы слышим голоса фашистов, они нас окружают». «Тебе что жить надоело!» Прямо матом ругает. Такое жуткое напряжение. Я говорю: «У нас нет другого выхода!»
Ожидание смерти
"Знаете - это самый тяжелый момент из всей войны был, я его никогда не забуду… Это очень жутко - ты сидишь и сознательно ждешь свою смерть. Астапов аж поседел, а я практически потерял речь".
Непросто быть артиллеристом
"А в артиллерии нужны грамотные люди, это же не пехота, ребята из аулов артиллерию просто так не освоят, их учить надо. И вот, в декабре 1942 года, мы так и стоял под Москвой, пять или шесть человек из нашего полка отправили учиться на офицеров".
О службе в Донском казачьем корпусе
"Надо сказать, что казаков в корпусе не так уж много было. В каждом бою теряли, в каждом наступлении, корпус пополняли калмыками, лицами кавказской национальности. Уже к концу войны корпус нельзя было считать казачьим, он только так назывался. Но в начале их много было ко мне они со смешанными чувствами относились. Они иногда говорили: «Ну что это нацмен командует нами?» Помню, я спал, казаки думали, что я заснул и говорили: «Что этот нацмен командует? Как он будет руководить нами в трудную минуту боя». Я это слышал. Открыл глаза и говорю: «Я слышу ваши разговоры. Посмотрим, как вы будете воевать. Бой покажет».