(no subject)
Итак, по причине прекращения карантинного режима и опасного на альтернативы месяца августа, попробую вернуться к альтернативной истории. Латинских королевств.
В журнале - записи по соответствующему тэгу, на Самиздате III часть Латинских королевств: http://samlib.ru/r/rjurikow_a_j/latinskiekorolewstwachastxiii.shtml, а тут пущай будет четвертая.
Предыдущая, как это модно нынче говорить финализировалась этой заметкою: https://ryurikov.livejournal.com/870152.html, разгромом монголов крестоносцами и коронацией в Иерусалимском королевстве в 1261 году Карла I Постума (меньшого брата короля Франции Людовика IX, в реальной истории известного под ником Анжуйский) и жены его Изабеллы (условный аналог реальной Изабеллы де Лузиньян, княгини Антиохийской и дочери Гуго I, короля Кипра).
Вокруг красиво встали горы,
В горах монголы Хулагу.
Здесь у поселка Дар-эз-Зора
Карл-регент даст отпор врагу.
В III части, мы оставили Латинское королевство Иерусалима и Египта в январе 1261 года, после разгрома монгольской армии Китбуги, отвоевания франками земель в Приевфратье, победного окончания войны и коронации в Иерусалиме Карла I Постума и Изабеллы де Лузиньян.
Между этими событиями, как упоминалось, произошла еще одна антимонгольская кампания. Отступившие остатки частей Китбуги, усиленные присланным ильханом Хулагу отрядом, сгруппировались в районе Нисибина (хронисты оценивают численность корпуса в 5-6 тысяч всадников) и в ноябре 1260 года нанесли удар на Ракку.
Как отмечалось, узнав о подходе свежих сил монголов, войска короля Сирии, остановились на линии Эдесса-Рас-эль-Айн-Харран, а франки Египта заняли Ракку, Дар-эз-Заур и Рахбу. Ракка стала узловой пограничной крепостью - южнее границы Египта прошли по берегу Евфрата, а севернее начинались земли Сирии, расположенные на правом берегу этой реки. Одновременно, Ракка стала первым серьезным поводом для разлада Египта и Сирии. Напомним, по итогам захвата латинянами Приевфратья в 1247 году, Ракка отошла Сирии, став коронным владением, наравне с Антиохией, Алеппо и Кипром. И оставалась таковым до захвата монголами, отчего сирийский король Боэмунд VI Красивый предполагал получить после освобождения крепость обратно. Переговоры об этом велись, но вяло - регент Иерусалимского королевства уступать город не хотел. Актив выглядел привлекательно в плане транзитной торговли и пошлин с нее, а в возможности разоренной монголами и потерявшей немалую долю рыцарей Сирии, на территории которой в основном вся война с армией Китбуги и прошла, оборонять ключевую крепость, имелись сомнения.
Учитывали монголы этот спор, или при принятии решения ограничились тактическими соображениями, неизвестно, но ноябре они осадили Ракку, а спустя несколько дней взяли город штурмом, несмотря на наличие там египетского гарнизона. После чего, передохнув, двинулись на Дар-эз-Заур, имея целью очистить южный фланг. Западнее Дар-эз-Заура и Рахбы пролегала пустыня с караванным путем на Пальмиру и отбить крепость с этой стороны франкам было бы затруднительно. В более развитые местности, отошедшие Сирии, монгольский командующий после разгрома Китбуги и без подкреплений, лезть опасался.
Момент оказался удачным, в обоих латинских королевствах как раз происходила демобилизация рыцарей и ополчения. Причем, как упоминалось, многие лены в связи с большими потерями в прошлой войне получили новых хозяев, которые рвались в свежеобретенный феод, а вовсе не обратно на фронт. Регента Карла Постума больше всего занимал вопрос получения короны... и именно по этой причине он находился с дружеским визитом в Хомсе, а в Каир, где граф Захар Дамасский по прозвищу Бейбарс менял охрану малолетнего короля Балдуина VII, не спешил.
В начале декабря, монголы осадили Дар-эз-Заур, гарнизоном которого командовал младший сын графа Тирского Жан, получивший город в лен и ставший основателем рода графов Зор.
Осада Ракки дала возможность гарнизону приготовиться к штурму, из Пальмиры подтянулся отряд базировавшихся там тамплиеров, отчего с ходу взять крепость не получилось. Карл Постум, получив вести о нападении на Ракку, с нераспущенными по феодам остатками дружины и частью спешно собранных рыцарей графов Хомса и Хамы, ринулся в Пальмиру, вызвав туда же сеньоров остальной Палестины и направив сообщение королю Сирии. Подойти успели лишь передовые отряды из Бейрута, Дамаска и Тира, регент получил донесения о падении Ракки, но решил не медлить и выдвинулся через пустыню на Дар-эз-Заур. Логика в этом была - армии караванной дорогой все равно не ходят, а защищать крепость надо срочно. Тем более с опытом подобных маршей у князя Мармарийского - с 12 лет воевавшего в песках Мармарики с берберами, дело обстояло неплохо, как и у его ближайшего окружения.
До начала осады к Дар-эз-Зауру регент не успел, зато при подходе к городу к нему присоединился отряд из Рахбы, под командованием наследника тамошнего графства Филиппа Ибеллина. Численность войск Карла хронисты оценивают в полторы тысячи бойцов. Оценки летописей, конечно, вещь вообще условная (не ясно, включен ли сюда осажденный гарнизон), но все источники сходятся на том, что латинян было намного меньше монголов. Последние, обнаружив подходящего противника, отвлеклись от осады, стянули силы и атаковали франков в паре километров от города.
Решение оказалось неудачным. Латиняне, благо их контингент имел высокую долю тяжелой кавалерии и ровную местность, нанесли встречный удар в традиционном рыцарском таранном стиле, выдержать который удавалось немногим. Монгольский сводный отряд к немногим не относился, превосходство в численности не помогло и разгромили их уже в ходе первой атаки. Уцелевшие попробовали отступить организовано, но из крепости их атаковал Жан де Зор, рассеяв противника окончательно. Оставшиеся монголы - впрочем, собственно монголов там было немного, в подавляющем большинстве отряд составляли выходцы с захваченных территорий, частью бежали, частью сдались.
Карл Постум, немедленно по завершении сражения, оставил Зора с "раненными и самыми уставшими от перехода сеньорами" у крепости, а с остальными, присоединив отряды из Рахбы и гарнизона, спешно двинулся на Ракку. Город взяли сходу, что, впрочем, заслуга скорее серии разрушивших укрепления предыдущих штурмов и превосходства в силах. Но как оказалось, вовремя - с севера, из Сирии, подходил сеньор Рас-эль-Айна, пожилой уже потомок половцев Франциск Тертер. Союзников встретили вежливо, но город передать отказались. Возвращаться, впрочем, возможно именно по этой причине, Карл Постум решил не комфортным путем через сирийское Алеппо, а вновь пустыней через Пальмиру.
Кампания, безусловно, имела много меньший масштаб, чем война с Китбугой, но славы участникам принесла чуть ли не столько же.
В первую очередь, разумеется, оттого что единственным и бесспорным командующим операцией выступил регент, меньше месяца спустя ставший королем Иерусалима и Египта, оставаясь братом короля-крестоносца Людовика IX. Папой римским, забегая вперед, в том же 1261 году стал патриарх Иерусалима Жак Панталеон - сторонник Карла, тоже не упустивший случая для рекламы. Основания для которой действительно были - на тот момент сражение стало редким случаем победы над значительно превосходящими силами монголов, а бросок Карла через пустыню - и в самом деле предприятие дерзкое и трудное.
А Ракку Карл предложил тамплиерам. Передача крепости ордену решала сразу несколько задач - обеспечивала устойчивую оборону и финансирование восстановления укреплений, закрепляла город за Египтом, позволяя при том сгладить спор с королем Сирии, привлекала волонтеров из Европы. Орден Храма, напомню, к тому времени кроме базы в Пальмире и небольших представительств в Иерусалиме и византийской Амиде, имел солидный филиал в Южной Руси, в галичском Бряславле, на границе с Золотой Ордой. Последний десяток лет, именно Бряславль считался основным фронтом храмовников, но по ряду причин этот проект развития не получил. Подробнее о рыцарских орденах поговорим позднее, сейчас отметим лишь, что спустя год Ракка стала форпостом Тампля.
Вернувшись и короновавшись в Иерусалиме, Карл I получил мощное и перспективное королевство, с лояльной элитой, поддержкой церкви, спокойным по средневековым меркам населением и устойчивыми доходами казны.
Собственный королевский домен, и без того самый обширный (напомню, в него входили немалая часть Египта, побережье Красного моря, ведущие города средиземноморского берега - Александрия и Акра, Дамаск и ряд владений в Палестине), при Лузиньянах дополнился княжеством Фиванским, а теперь и леном нового монарха, княжеством Мармарийским. Крупных вассальных феодалов оставалось много, некоторые семьи владели сразу несколькими, но сопоставимого с королевским домена не имел никто.
При этом, новый монарх пришел к власти не просто на гребне военных успехов и славы, но и после раздачи бонусов. Как упоминалось, в войне с монголами так или иначе участвовало большинство рыцарей страны, и их потери были огромными. Утверждал наследников фьефов и - при отсутствии таковых назначал новых, непосредственно Карл I, пусть еще и в должности регента. Отчего в начале правления его лично знали и воевали под его началом практически все вассалы, вплоть до самых мелких, а немалая их часть только что получила из его рук или сам рыцарский титул с прилагающимся фьефом, или повышение уровня лена. При этом фактически правил страной в качестве регента Постум уже давно, и особой оппозиции не нажил.
Безусловно, как отмечалось, в причастности Карла к смерти прошлого короля, малолетнего Балдуина VII, никто не сомневался. Но поднимать эту щекотливую тему вышло не ко времени вообще всем, включая короля Сирии - дядю покойного, и волей феодальной системы его же вассала за графство Триполи.
Собственно, смерть племянника наиболее резко изменила как раз отношения соседних королевств. Раньше Боэмунд VI Сирийский мог быть уверен в поддержке и максимально лояльном отношении Каира, поскольку вступать в серьезный конфликт с дядей подрастающего короля и братом вдовствующей королевы-матери, выглядело затеей не очень разумной. Поэтому он уверенно рассчитывал и на подкрепления против монголов, и на дальнейшую помощь, да и частный вопрос о возврате Ракки считал всего лишь вопросом времени. Теперь ситуация изменилась. Прошлая королева, Плезанция Сирийская, влияние на политику Египта утратила полностью, а на троне оказался монарх, никаким родством с Боэмундом VI не связанный, зато прекрасно помнящий массу уступок, сделанных ввиду былого родства династий.
Не удивительно потому, что убийство восьмилетнего племянника Боэмунда VI Красивого разъярило. Причины, согласимся, были более чем веские - и родственные, и политические, да и просто человеческие. Проблема заключалась в том, что практического выхода ярость короля не имела. Воевать с Карлом разоренная Сирия не могла, даже если бы вассалы согласились. Страна, исключая Кипр и побережье, лежала в развалинах, процент потерь рыцарей оказался куда выше египетского, а ресурсы для замещения погибших - наоборот ниже. Кроме сеньоров, от монгольских набегов сильно пострадало и мирное население, погибавшее как непосредственно от рук захватчиков, так и в результате разорения городов и сел. При этом, награбленное монголами в Сирии и затем отбитое победившими латинянами, ушло в качестве трофеев не только местным бойцам - большую часть получили дружины Египта и приезжих крестоносцев. Житницу королевства, графство Эдесское, освободили осенью, на урожай оттуда и не рассчитывали, но проблема была и с будущим севом - в регионе не хватало ни зерна, ни рабочих рук. Транзитная торговля с востоком, естественно, почти прекратилась. Оставались морские перевозки через Кипр и Лаодикею, но без участия в обороте товаров Сирии это выглядело крохами.
И на все это накладывалась простая и явная угроза новой атаки Хулагу, отбивать которую в одиночку было просто некем.
Владения Карла Постума, монголы, наоборот, практически не затронули, за исключением недавних приобретений в Приевфратье. Потери в рыцарях, при наличии освободившихся процветающих ленов, восполнять было проще, да и с доходами у Каира дело обстояло не в пример лучше, в том числе за счет потока, ранее шедшего из Басры и Багдада через Алеппо, а теперь либо через Мосул и Мардин - в Киликию и Византию, либо морем, через Аден в Египет. А кроме того, Карл - и его супруга, действительно были наиболее прямыми законными наследниками трона. Собственно, явной альтернативы не было вообще.
В таких условиях, ни нападать на узурпатора, ни даже публично поднимать вопрос о вине нового короля в смерти прежнего, Боэмунд VI не мог. Оба варианта несли запредельный уровень риска и для Сирии, и для ее короля лично, при этом без особых усилий отбивались королем Египта - в моменте являвшегося незаменимой для слишком многих фигурой. Вот потом... но до этого надо было еще дожить, что без как минимум нормальных отношений с соседом выглядело делом вовсе не очевидным.
Потому, затаив, разумеется, чувство мести, Боэмунд VI воевать с Египтом не стал, обвинять Карла I в смерти предшественника тоже, да и касательно Ракки удовлетворился проектом с тамплиерами (что выглядело не так оскорбительно). На коронацию Постума, впрочем, король Сирии не поехал и даже не прислал официальных послов (несколько сеньоров, имевших лены одновременно и в Египте, и в Сирии, присутствовали), предложение принести омаж за графство Триполи проигнорировал. Зато потребовал вернуть в семью свою сестру Плезанцию, разумно опасаясь за ее жизнь и, возможно, в целях последующих интриг.
Что интересно, экс-королеву Карл I немедленно отправил к брату "с соответствующими почестями и богатыми дарами", а с ней разрешил отъезд и группе сеньоров, принимать новое правление не склонных, причем тоже с наградами за прошлую службу. В основном это были люди покойного Кутуза и небольшая часть личной свиты королевы, а выделялась группа бывших королевских конных арбалетчиков - фактически большая часть уцелевших из этого полка, в котором Кутуз пользовался огромной популярностью.
Полк сформировали заново, возглавил его один из доверенных вассалов нового короля и сын бывшего коннетабля Мармарийского княжества барон де Баджан. Люди Кутуза и королевы получили в Сирии лены и погрузились в новую жизнь. А Плезанция Сирийская ни в каких интригах участия не приняла, поскольку тем же летом заболела и умерла на родине, в Антиохии.
В Риме, тем не менее, историей смены власти заинтересовались. К Папе Александру IV по этому поводу отправился патриарх Иерусалима Жак Панталеон, в Рим он прибыл в конце весны, но объяснить ничего никому не успел, поскольку в конце мая 1261 года Александр IV скончался. В Риме находились всего восемь кардиналов, а у Панталеона кроме объяснений смены монархов, имелись при себе весомые сувениры от Карла Иерусалимского - для подкрепления объяснений, а еще поддержка короля Франции и ореол пастыря победителей монголов. Поскольку доклад откладывался, патриарх вложил сувениры, имидж и навыки (Жак хоть и был сыном сапожника, но закончил Парижский университет по традиционным направлениям права и теологии, стал карьерным клириком, имел опыт работы на разных церковных постах и разветвленные связи) в предвыборную кампанию. Не то чтобы все прошло просто, выборы затянулись, но в августе он стал Папою под именем Урбан IV, родственники электоров - кардиналами (большинство по совпадению оказались французами), сувениров потребовалось досылать, зато объяснений от Карла I Иерусалимского больше никто не требовал.
Действий потребовала международная обстановка, измененная регентом на этот раз византийского трона Михаилом Палеологом, чей новый интересный дипломатический проект повлек глобальные изменения.
В журнале - записи по соответствующему тэгу, на Самиздате III часть Латинских королевств: http://samlib.ru/r/rjurikow_a_j/latinskiekorolewstwachastxiii.shtml, а тут пущай будет четвертая.
Предыдущая, как это модно нынче говорить финализировалась этой заметкою: https://ryurikov.livejournal.com/870152.html, разгромом монголов крестоносцами и коронацией в Иерусалимском королевстве в 1261 году Карла I Постума (меньшого брата короля Франции Людовика IX, в реальной истории известного под ником Анжуйский) и жены его Изабеллы (условный аналог реальной Изабеллы де Лузиньян, княгини Антиохийской и дочери Гуго I, короля Кипра).
Вокруг красиво встали горы,
В горах монголы Хулагу.
Здесь у поселка Дар-эз-Зора
Карл-регент даст отпор врагу.
В III части, мы оставили Латинское королевство Иерусалима и Египта в январе 1261 года, после разгрома монгольской армии Китбуги, отвоевания франками земель в Приевфратье, победного окончания войны и коронации в Иерусалиме Карла I Постума и Изабеллы де Лузиньян.
Между этими событиями, как упоминалось, произошла еще одна антимонгольская кампания. Отступившие остатки частей Китбуги, усиленные присланным ильханом Хулагу отрядом, сгруппировались в районе Нисибина (хронисты оценивают численность корпуса в 5-6 тысяч всадников) и в ноябре 1260 года нанесли удар на Ракку.
Как отмечалось, узнав о подходе свежих сил монголов, войска короля Сирии, остановились на линии Эдесса-Рас-эль-Айн-Харран, а франки Египта заняли Ракку, Дар-эз-Заур и Рахбу. Ракка стала узловой пограничной крепостью - южнее границы Египта прошли по берегу Евфрата, а севернее начинались земли Сирии, расположенные на правом берегу этой реки. Одновременно, Ракка стала первым серьезным поводом для разлада Египта и Сирии. Напомним, по итогам захвата латинянами Приевфратья в 1247 году, Ракка отошла Сирии, став коронным владением, наравне с Антиохией, Алеппо и Кипром. И оставалась таковым до захвата монголами, отчего сирийский король Боэмунд VI Красивый предполагал получить после освобождения крепость обратно. Переговоры об этом велись, но вяло - регент Иерусалимского королевства уступать город не хотел. Актив выглядел привлекательно в плане транзитной торговли и пошлин с нее, а в возможности разоренной монголами и потерявшей немалую долю рыцарей Сирии, на территории которой в основном вся война с армией Китбуги и прошла, оборонять ключевую крепость, имелись сомнения.
Учитывали монголы этот спор, или при принятии решения ограничились тактическими соображениями, неизвестно, но ноябре они осадили Ракку, а спустя несколько дней взяли город штурмом, несмотря на наличие там египетского гарнизона. После чего, передохнув, двинулись на Дар-эз-Заур, имея целью очистить южный фланг. Западнее Дар-эз-Заура и Рахбы пролегала пустыня с караванным путем на Пальмиру и отбить крепость с этой стороны франкам было бы затруднительно. В более развитые местности, отошедшие Сирии, монгольский командующий после разгрома Китбуги и без подкреплений, лезть опасался.
Момент оказался удачным, в обоих латинских королевствах как раз происходила демобилизация рыцарей и ополчения. Причем, как упоминалось, многие лены в связи с большими потерями в прошлой войне получили новых хозяев, которые рвались в свежеобретенный феод, а вовсе не обратно на фронт. Регента Карла Постума больше всего занимал вопрос получения короны... и именно по этой причине он находился с дружеским визитом в Хомсе, а в Каир, где граф Захар Дамасский по прозвищу Бейбарс менял охрану малолетнего короля Балдуина VII, не спешил.
В начале декабря, монголы осадили Дар-эз-Заур, гарнизоном которого командовал младший сын графа Тирского Жан, получивший город в лен и ставший основателем рода графов Зор.
Осада Ракки дала возможность гарнизону приготовиться к штурму, из Пальмиры подтянулся отряд базировавшихся там тамплиеров, отчего с ходу взять крепость не получилось. Карл Постум, получив вести о нападении на Ракку, с нераспущенными по феодам остатками дружины и частью спешно собранных рыцарей графов Хомса и Хамы, ринулся в Пальмиру, вызвав туда же сеньоров остальной Палестины и направив сообщение королю Сирии. Подойти успели лишь передовые отряды из Бейрута, Дамаска и Тира, регент получил донесения о падении Ракки, но решил не медлить и выдвинулся через пустыню на Дар-эз-Заур. Логика в этом была - армии караванной дорогой все равно не ходят, а защищать крепость надо срочно. Тем более с опытом подобных маршей у князя Мармарийского - с 12 лет воевавшего в песках Мармарики с берберами, дело обстояло неплохо, как и у его ближайшего окружения.
До начала осады к Дар-эз-Зауру регент не успел, зато при подходе к городу к нему присоединился отряд из Рахбы, под командованием наследника тамошнего графства Филиппа Ибеллина. Численность войск Карла хронисты оценивают в полторы тысячи бойцов. Оценки летописей, конечно, вещь вообще условная (не ясно, включен ли сюда осажденный гарнизон), но все источники сходятся на том, что латинян было намного меньше монголов. Последние, обнаружив подходящего противника, отвлеклись от осады, стянули силы и атаковали франков в паре километров от города.
Решение оказалось неудачным. Латиняне, благо их контингент имел высокую долю тяжелой кавалерии и ровную местность, нанесли встречный удар в традиционном рыцарском таранном стиле, выдержать который удавалось немногим. Монгольский сводный отряд к немногим не относился, превосходство в численности не помогло и разгромили их уже в ходе первой атаки. Уцелевшие попробовали отступить организовано, но из крепости их атаковал Жан де Зор, рассеяв противника окончательно. Оставшиеся монголы - впрочем, собственно монголов там было немного, в подавляющем большинстве отряд составляли выходцы с захваченных территорий, частью бежали, частью сдались.
Карл Постум, немедленно по завершении сражения, оставил Зора с "раненными и самыми уставшими от перехода сеньорами" у крепости, а с остальными, присоединив отряды из Рахбы и гарнизона, спешно двинулся на Ракку. Город взяли сходу, что, впрочем, заслуга скорее серии разрушивших укрепления предыдущих штурмов и превосходства в силах. Но как оказалось, вовремя - с севера, из Сирии, подходил сеньор Рас-эль-Айна, пожилой уже потомок половцев Франциск Тертер. Союзников встретили вежливо, но город передать отказались. Возвращаться, впрочем, возможно именно по этой причине, Карл Постум решил не комфортным путем через сирийское Алеппо, а вновь пустыней через Пальмиру.
Кампания, безусловно, имела много меньший масштаб, чем война с Китбугой, но славы участникам принесла чуть ли не столько же.
В первую очередь, разумеется, оттого что единственным и бесспорным командующим операцией выступил регент, меньше месяца спустя ставший королем Иерусалима и Египта, оставаясь братом короля-крестоносца Людовика IX. Папой римским, забегая вперед, в том же 1261 году стал патриарх Иерусалима Жак Панталеон - сторонник Карла, тоже не упустивший случая для рекламы. Основания для которой действительно были - на тот момент сражение стало редким случаем победы над значительно превосходящими силами монголов, а бросок Карла через пустыню - и в самом деле предприятие дерзкое и трудное.
А Ракку Карл предложил тамплиерам. Передача крепости ордену решала сразу несколько задач - обеспечивала устойчивую оборону и финансирование восстановления укреплений, закрепляла город за Египтом, позволяя при том сгладить спор с королем Сирии, привлекала волонтеров из Европы. Орден Храма, напомню, к тому времени кроме базы в Пальмире и небольших представительств в Иерусалиме и византийской Амиде, имел солидный филиал в Южной Руси, в галичском Бряславле, на границе с Золотой Ордой. Последний десяток лет, именно Бряславль считался основным фронтом храмовников, но по ряду причин этот проект развития не получил. Подробнее о рыцарских орденах поговорим позднее, сейчас отметим лишь, что спустя год Ракка стала форпостом Тампля.
Вернувшись и короновавшись в Иерусалиме, Карл I получил мощное и перспективное королевство, с лояльной элитой, поддержкой церкви, спокойным по средневековым меркам населением и устойчивыми доходами казны.
Собственный королевский домен, и без того самый обширный (напомню, в него входили немалая часть Египта, побережье Красного моря, ведущие города средиземноморского берега - Александрия и Акра, Дамаск и ряд владений в Палестине), при Лузиньянах дополнился княжеством Фиванским, а теперь и леном нового монарха, княжеством Мармарийским. Крупных вассальных феодалов оставалось много, некоторые семьи владели сразу несколькими, но сопоставимого с королевским домена не имел никто.
При этом, новый монарх пришел к власти не просто на гребне военных успехов и славы, но и после раздачи бонусов. Как упоминалось, в войне с монголами так или иначе участвовало большинство рыцарей страны, и их потери были огромными. Утверждал наследников фьефов и - при отсутствии таковых назначал новых, непосредственно Карл I, пусть еще и в должности регента. Отчего в начале правления его лично знали и воевали под его началом практически все вассалы, вплоть до самых мелких, а немалая их часть только что получила из его рук или сам рыцарский титул с прилагающимся фьефом, или повышение уровня лена. При этом фактически правил страной в качестве регента Постум уже давно, и особой оппозиции не нажил.
Безусловно, как отмечалось, в причастности Карла к смерти прошлого короля, малолетнего Балдуина VII, никто не сомневался. Но поднимать эту щекотливую тему вышло не ко времени вообще всем, включая короля Сирии - дядю покойного, и волей феодальной системы его же вассала за графство Триполи.
Собственно, смерть племянника наиболее резко изменила как раз отношения соседних королевств. Раньше Боэмунд VI Сирийский мог быть уверен в поддержке и максимально лояльном отношении Каира, поскольку вступать в серьезный конфликт с дядей подрастающего короля и братом вдовствующей королевы-матери, выглядело затеей не очень разумной. Поэтому он уверенно рассчитывал и на подкрепления против монголов, и на дальнейшую помощь, да и частный вопрос о возврате Ракки считал всего лишь вопросом времени. Теперь ситуация изменилась. Прошлая королева, Плезанция Сирийская, влияние на политику Египта утратила полностью, а на троне оказался монарх, никаким родством с Боэмундом VI не связанный, зато прекрасно помнящий массу уступок, сделанных ввиду былого родства династий.
Не удивительно потому, что убийство восьмилетнего племянника Боэмунда VI Красивого разъярило. Причины, согласимся, были более чем веские - и родственные, и политические, да и просто человеческие. Проблема заключалась в том, что практического выхода ярость короля не имела. Воевать с Карлом разоренная Сирия не могла, даже если бы вассалы согласились. Страна, исключая Кипр и побережье, лежала в развалинах, процент потерь рыцарей оказался куда выше египетского, а ресурсы для замещения погибших - наоборот ниже. Кроме сеньоров, от монгольских набегов сильно пострадало и мирное население, погибавшее как непосредственно от рук захватчиков, так и в результате разорения городов и сел. При этом, награбленное монголами в Сирии и затем отбитое победившими латинянами, ушло в качестве трофеев не только местным бойцам - большую часть получили дружины Египта и приезжих крестоносцев. Житницу королевства, графство Эдесское, освободили осенью, на урожай оттуда и не рассчитывали, но проблема была и с будущим севом - в регионе не хватало ни зерна, ни рабочих рук. Транзитная торговля с востоком, естественно, почти прекратилась. Оставались морские перевозки через Кипр и Лаодикею, но без участия в обороте товаров Сирии это выглядело крохами.
И на все это накладывалась простая и явная угроза новой атаки Хулагу, отбивать которую в одиночку было просто некем.
Владения Карла Постума, монголы, наоборот, практически не затронули, за исключением недавних приобретений в Приевфратье. Потери в рыцарях, при наличии освободившихся процветающих ленов, восполнять было проще, да и с доходами у Каира дело обстояло не в пример лучше, в том числе за счет потока, ранее шедшего из Басры и Багдада через Алеппо, а теперь либо через Мосул и Мардин - в Киликию и Византию, либо морем, через Аден в Египет. А кроме того, Карл - и его супруга, действительно были наиболее прямыми законными наследниками трона. Собственно, явной альтернативы не было вообще.
В таких условиях, ни нападать на узурпатора, ни даже публично поднимать вопрос о вине нового короля в смерти прежнего, Боэмунд VI не мог. Оба варианта несли запредельный уровень риска и для Сирии, и для ее короля лично, при этом без особых усилий отбивались королем Египта - в моменте являвшегося незаменимой для слишком многих фигурой. Вот потом... но до этого надо было еще дожить, что без как минимум нормальных отношений с соседом выглядело делом вовсе не очевидным.
Потому, затаив, разумеется, чувство мести, Боэмунд VI воевать с Египтом не стал, обвинять Карла I в смерти предшественника тоже, да и касательно Ракки удовлетворился проектом с тамплиерами (что выглядело не так оскорбительно). На коронацию Постума, впрочем, король Сирии не поехал и даже не прислал официальных послов (несколько сеньоров, имевших лены одновременно и в Египте, и в Сирии, присутствовали), предложение принести омаж за графство Триполи проигнорировал. Зато потребовал вернуть в семью свою сестру Плезанцию, разумно опасаясь за ее жизнь и, возможно, в целях последующих интриг.
Что интересно, экс-королеву Карл I немедленно отправил к брату "с соответствующими почестями и богатыми дарами", а с ней разрешил отъезд и группе сеньоров, принимать новое правление не склонных, причем тоже с наградами за прошлую службу. В основном это были люди покойного Кутуза и небольшая часть личной свиты королевы, а выделялась группа бывших королевских конных арбалетчиков - фактически большая часть уцелевших из этого полка, в котором Кутуз пользовался огромной популярностью.
Полк сформировали заново, возглавил его один из доверенных вассалов нового короля и сын бывшего коннетабля Мармарийского княжества барон де Баджан. Люди Кутуза и королевы получили в Сирии лены и погрузились в новую жизнь. А Плезанция Сирийская ни в каких интригах участия не приняла, поскольку тем же летом заболела и умерла на родине, в Антиохии.
В Риме, тем не менее, историей смены власти заинтересовались. К Папе Александру IV по этому поводу отправился патриарх Иерусалима Жак Панталеон, в Рим он прибыл в конце весны, но объяснить ничего никому не успел, поскольку в конце мая 1261 года Александр IV скончался. В Риме находились всего восемь кардиналов, а у Панталеона кроме объяснений смены монархов, имелись при себе весомые сувениры от Карла Иерусалимского - для подкрепления объяснений, а еще поддержка короля Франции и ореол пастыря победителей монголов. Поскольку доклад откладывался, патриарх вложил сувениры, имидж и навыки (Жак хоть и был сыном сапожника, но закончил Парижский университет по традиционным направлениям права и теологии, стал карьерным клириком, имел опыт работы на разных церковных постах и разветвленные связи) в предвыборную кампанию. Не то чтобы все прошло просто, выборы затянулись, но в августе он стал Папою под именем Урбан IV, родственники электоров - кардиналами (большинство по совпадению оказались французами), сувениров потребовалось досылать, зато объяснений от Карла I Иерусалимского больше никто не требовал.
Действий потребовала международная обстановка, измененная регентом на этот раз византийского трона Михаилом Палеологом, чей новый интересный дипломатический проект повлек глобальные изменения.