Ещё немного мартовского Барнаула или почему ни один самый страшный вирус всех не убьёт
Написав пост про то, как в начале эпидемии бродил по Барнаулу подумал, а может ли напасть на наш мир такая зараза, которая выкосит всех?
Каждого без разбора? и понял, что нет. Ведь посещая Барнаул выдался всего один день, когда мне не нужно было заниматься делами и несколько часов мой друг и товарищ dobryicat прокатил меня по окрестностям города, где я так давно не был.
Сначала заехали в район речного вокзала.
Эй, москвичи! Питерцы! Люди, живущие у рек, одетых в гранит, где набережная - самое дорогое место в городе. Представляете ли вы, что там, в далекой Сибири, жить у реки это не круто? Это какие-то выселки рядом с центром, без дороги, водопровода и канализации? Неузаконенные домики и грунтовая дорога, по которой пробраться можно лишь на БТРе или (как у моего друга) хотя бы на Ниве?
Доехали до Ковша.
Ковш - это большой залив от Оби. На Ковше всегда, даже в далеком детстве, когда мы жили на границе Алтая и Казахстана, в степи-полупустыне, стояли корабли. И в редкие поездки в Барнаул, к родственникам, отец водил меня на Ковш, показать стоящие на приколе суда. Сейчас Ковш обмелел и прогулочные лайнеры, баржи, буксиры убрали. Раньше в фарватер Ковша, который углубляли специальными землечерпательными машинами, заходило много рыбы, и зимой, когда корабли стоят на приколе, на льду было море рыбаков. Сейчас следов немного, уровень воды упал, видимо и рыба ушла.
На том берегу стоит разрушающийся элеватор.
Когда в 1999 году я закончил Университет и работал строительным мастером в одной организации, где совсем не платили зарплату, мы жили недалеко от элеватора. От этой стройконторы как раз рядом была старая, облезлая общага. Ни разу не получив в течение года зп, уволился наконец и настал месяц поиска работы. Из общаги категорически отказывался съезжать, пока не выдадут заработанное за прошедший год. Директор организации угрожал мне выселением с привлечением участкового, а я попивал пиво (не знаю, где на него брал деньги) и ходил с веселым соседом в пять утра на Ковш ловить рыбу. Выйду, бывает, с рассветом, кину соседу в окно камешек, и он тут как тут. Мне 23, ему 32, алкоголь в ларьках продавали круглосуточно, оба безработные, червей копали в соседнем парке при помощи хозяйственного совдеповского совка. Купим пива и пойдем. Клевала плотва, окунь и иногда подъязок. Поймать мощного красивого подъязка с красными плавниками было мечтой. А к обеду. когда пригревало солнце, можно было искупнуться, допить пиво и идти домой. Правда на него особенно ругалась жена с балкона (был у нас на каждую секцию из пяти комнат балкон, кухня и туалет). Орала:
- Ну этот хоть только уволился, молодой! А ты, старый алкоголик, когда найдёшь работу, хватит уже кильку ловить и пиво пить!
Элеватор тогда ещё работал. Теперь же зияют пустые глазницы окон.
А ещё на Ковше раньше находили монеты. Алтай имел свой Колыванский монетный двор, был одним из центров добычи серебра и меди, которое вёл промышленник Демидов (это сейчас всё захерело и те места, что 250-300 лет назад считались продвинутыми, ныне захолустья на окраинах жизни) и монеты "с соболями" в современном мире считаются редкими и дорогими артефактами. Так вот на Ковше раньше, при падении\поднятии уровня воды, можно было запросто найти такой вот "сибирский пятак".
Думаю, что теперь берег прошерстили с металлоискателями. Жаль, но нынче зимой сюда либо снег вывозят, либо незаконно мусор вываливают.
Зато всегда отличаю наше сибирское небо от Европейского. Может, конечно, это субъективная оценка, и небо везде одинаковое, а я так и не считаю себя москвичом, потому ищу различия в небесах. Но Алтайское небо для меня всегда чище, синее, выше и ярче. А может просто здесь живет меньше людей, и небо не такое закопченное, нет столько смога и проводов меньше развешено на фоне весенней синевы.
Ещё раз оглянулся на обмелевший Ковш, и двинули дальше.
Весь промышленный флот с баржами и буксирами теперь зимует непосредственно возле русла Оби, корабельную базу переместили. Старое место дислокации - Ковш не нужен.
Мы с товарищем переехали реку и отправились в один из интересных районов города - Затон.
Затон всегда был деревней на той стороне Оби, в отдалении от Барнаула. Стоял на большущей протоке, впадающей в Обь, был богат рыбой. И он всегда тонул. Название, чувствуете, какое?
Затон. Всю жизнь, сколько себя помню, Затон спасают от паводков. Выделяют средства, расселяют, а он всё тонет и тонет. У меня даже есть подруга детства, дядька которой, наш, с Алтая, был замминистра Шойгу в бытность его министром МЧС, и получал награду за помощь в борьбе с паводками и помощь людям в этом самом Затоне. Порядочный , кстати, очень человек, несмотря на высокий пост, вояка и бессребреник. Он тоже ругал Затон, который "надо бы снести, а не выделять каждый год деньги". Но Затон большой поселок, в 2003 году вошедший в состав Барнаула, и сносить его явно никто не будет.И вот мы здесь, у здания с кучей антенн какого-то космического предназначения.
Если присмотреться к территории, на которой расположено высокотехнологичное оборудование, то попахивает разрухой и девяностыми.
Но мы здесь не для того, чтобы в НАТО передавать координаты спутниковых баллистических тарелок. Спускаемся к стоянке кораблей.
Затон (если верить Википедии) был образован в 1880-х годах, когда барнаульские пароходчики В. И. Мельникова, Курбатов и Игнатов построили здесь свои судостроительные и судоремонтные мастерские.
Градообразующим предприятием был судоремонтный завод, который был закрыт в 2002 году, но в имеющемся речном затоне продолжают зимовать многие суда Барнаульского речного порта.
Кто и чего открывал - доверимся историкам, но корабли и нынче зимуют здесь. Подтверждаю.
Вот интересно - корабль по моим скромным понятиям стоить должен поболее, чем несколько старых автомобилей. Но спуск к стоянке, где зимуют суда это несколько убогих досочек. Судостроители либо самые бедные товарищи, либо просто исконно русские люди, которым на всё насрать.
Вообще зимник кораблей грустный. Корабли грустят о лете и об открытой воде, всё вокруг ржавое и никому не нужное. Перезимуем среди говна, ржавчины и срача, лишь бы подешевле, а после поедем на вольную воду, на матушку-Обь.
Пошли дальше.
и опять, несмотря на всю мою критику малой Родины, нахлынет щемящее чувство - вот оно, родное, весеннее небо. То, под которым пускал кораблики по ручьям. То, под которым вырос и возмужал. То, под которым сформировался тем, кто я есть.
Мне тут один более молодой коллега, который недавно стал читать мой ЖЖ, написал очень оптимистичный отзыв в личку, что не смотря на пережитые девяностые я же вырос позитивным, порядочным человеком с интересными рассказами и не стал алкоголиком\наркоманом\идиотом.
Кто его знает - как оно складывается, и кем бы мы могли быть?
Вот вспоминаю я своё советское детство - музыкальную школу, куда сначала было ходить интересно, изучать Мусоргского и Чайковского, а после стыдно, потому что бритые под ноль парни из соседнего двора, носившие клёши, кепки-восьмиклинки могли бы и отхерачить, увидев, что ты в "музыкалке" учишься. При этом мой друг и товарищ, обучавшийся на баяне одновременно со мной, с которым мы прогуливали оркестр, сольфеджио и муз.литературу до сих пор на связи, поддерживаем отношения. Он один из ведущих риэлторов Барнаула, успешный и представительный мужчина. Так кто стал успешным - крутые парни тех лет или мы - немного ботаны?
А так хотелось не отстать от окружающих. Я тоже брился налысо и просил у матери штаны-трубы.
А после, в университете, когда неплохие вроде студенты из соседей по общаге, предлагали уколоться, потому что "кайф, отвал башки и все такое", как оно мимо проскочило?
В общем разные мысли посещают, когда бываешь на Родине. Как хорошие, так и не очень.
И глядя на весеннюю дорогу, в которой размокают московские ботинки, неприспособленные под сибирскую распутицу, вспоминаешь и самое лучшее: рыбалки, природу Алтая, рассветы и закаты, и мрачные промышленные районы, где сломали передний зуб, и напивался непонятно зачем на дискотеках 90-ых, что были переделаны из советских ДК в адские бары.
Если коронавирус нападет - в Затоне есть поликлиника.
Но, скорее всего, он сюда не доберется. Жители этого дома вряд ли поедут в Китай и Испанию.
А если вдруг кто-то чихнет болезнью, то забитые фанерой окна остановят неведомую заразу.
Я думаю, что любая хворь сдохнет на подступах к нашим людям, как это чудо японского автопрома, занесенное снегами на далеких сибирских задворках.
Но если вдруг кто с кашлем, соплями и температурой под сорок дойдет до этого берега, ему ещё надо перейти на ту сторону через понтонный мост.
В этом наша слабость и наша сила.
С одной стороны, мы не развиты и отстали. Как перебросили мост в 70-ые через реку, а может и раньше, так он и стоит. И пока чертов Илон Маск запускает свои многоразовые корабли к Венере и Марсу мы ходим всё по тому же ржавому мосту, что оставил нам товарищ Леонид Ильич Брежнев. И уже нынешний правитель забронзовел и метит в Мавзолей, а мост всё тот же. А с другой стороны, пока распутица будет, они там вымрут от очередной эпидемии, а мы и не узнаем. Всё будем с последствиями паводка бороться и думать: "Как переехать с одного берега на другой?"
Зато знаете какое небо с середины этого устаревшего и несовременного моста?
Ни в одном городе Европы вы такого неба не увидите!
А уж в Китае, с его серой дымкой промышленных выхлопов над городами, и подавно.
А это вид в обратную сторону.
Здесь не проедут вражьи танки. Провалятся, завязнут и утонут.
Везде есть свои плюсы. Мы сильны своей малой заселенностью и разгильдяйством.
А с другой стороны это наш бич. Я ловил в Затоне рыб, добираясь сюда даже на велосипеде. Леща, плотву, окуней, щук. А однажды мой друг Борян (не знаю, где он нынче, связь потерял) поймал здесь, прямо возле причала приличного сазана.
Красивейшие места, богатая река. Но бедный народ, отсутствие инфраструктуры и элементарных удобств. В туалет сходить некуда, какие уж тут кафе над водой и прочие изыски.
Поэтому вирус нас до конца не истребит - он просто не попадет в некоторые места нашей страны.
С другой стороны, мы живем где-то в восемнадцатом веке, порой не получаем совсем простых достижений современного мира, что несправедливо и обидно.
А если вдруг эти достижения человечества достигают нас вопреки всему, то они гибнут на просторах нашей страны под гнетом снегов, бюрократии и беспробудного пьянства.
Каждого без разбора? и понял, что нет. Ведь посещая Барнаул выдался всего один день, когда мне не нужно было заниматься делами и несколько часов мой друг и товарищ dobryicat прокатил меня по окрестностям города, где я так давно не был.
Сначала заехали в район речного вокзала.
Эй, москвичи! Питерцы! Люди, живущие у рек, одетых в гранит, где набережная - самое дорогое место в городе. Представляете ли вы, что там, в далекой Сибири, жить у реки это не круто? Это какие-то выселки рядом с центром, без дороги, водопровода и канализации? Неузаконенные домики и грунтовая дорога, по которой пробраться можно лишь на БТРе или (как у моего друга) хотя бы на Ниве?
Доехали до Ковша.
Ковш - это большой залив от Оби. На Ковше всегда, даже в далеком детстве, когда мы жили на границе Алтая и Казахстана, в степи-полупустыне, стояли корабли. И в редкие поездки в Барнаул, к родственникам, отец водил меня на Ковш, показать стоящие на приколе суда. Сейчас Ковш обмелел и прогулочные лайнеры, баржи, буксиры убрали. Раньше в фарватер Ковша, который углубляли специальными землечерпательными машинами, заходило много рыбы, и зимой, когда корабли стоят на приколе, на льду было море рыбаков. Сейчас следов немного, уровень воды упал, видимо и рыба ушла.
На том берегу стоит разрушающийся элеватор.
Когда в 1999 году я закончил Университет и работал строительным мастером в одной организации, где совсем не платили зарплату, мы жили недалеко от элеватора. От этой стройконторы как раз рядом была старая, облезлая общага. Ни разу не получив в течение года зп, уволился наконец и настал месяц поиска работы. Из общаги категорически отказывался съезжать, пока не выдадут заработанное за прошедший год. Директор организации угрожал мне выселением с привлечением участкового, а я попивал пиво (не знаю, где на него брал деньги) и ходил с веселым соседом в пять утра на Ковш ловить рыбу. Выйду, бывает, с рассветом, кину соседу в окно камешек, и он тут как тут. Мне 23, ему 32, алкоголь в ларьках продавали круглосуточно, оба безработные, червей копали в соседнем парке при помощи хозяйственного совдеповского совка. Купим пива и пойдем. Клевала плотва, окунь и иногда подъязок. Поймать мощного красивого подъязка с красными плавниками было мечтой. А к обеду. когда пригревало солнце, можно было искупнуться, допить пиво и идти домой. Правда на него особенно ругалась жена с балкона (был у нас на каждую секцию из пяти комнат балкон, кухня и туалет). Орала:
- Ну этот хоть только уволился, молодой! А ты, старый алкоголик, когда найдёшь работу, хватит уже кильку ловить и пиво пить!
Элеватор тогда ещё работал. Теперь же зияют пустые глазницы окон.
А ещё на Ковше раньше находили монеты. Алтай имел свой Колыванский монетный двор, был одним из центров добычи серебра и меди, которое вёл промышленник Демидов (это сейчас всё захерело и те места, что 250-300 лет назад считались продвинутыми, ныне захолустья на окраинах жизни) и монеты "с соболями" в современном мире считаются редкими и дорогими артефактами. Так вот на Ковше раньше, при падении\поднятии уровня воды, можно было запросто найти такой вот "сибирский пятак".
Думаю, что теперь берег прошерстили с металлоискателями. Жаль, но нынче зимой сюда либо снег вывозят, либо незаконно мусор вываливают.
Зато всегда отличаю наше сибирское небо от Европейского. Может, конечно, это субъективная оценка, и небо везде одинаковое, а я так и не считаю себя москвичом, потому ищу различия в небесах. Но Алтайское небо для меня всегда чище, синее, выше и ярче. А может просто здесь живет меньше людей, и небо не такое закопченное, нет столько смога и проводов меньше развешено на фоне весенней синевы.
Ещё раз оглянулся на обмелевший Ковш, и двинули дальше.
Весь промышленный флот с баржами и буксирами теперь зимует непосредственно возле русла Оби, корабельную базу переместили. Старое место дислокации - Ковш не нужен.
Мы с товарищем переехали реку и отправились в один из интересных районов города - Затон.
Затон всегда был деревней на той стороне Оби, в отдалении от Барнаула. Стоял на большущей протоке, впадающей в Обь, был богат рыбой. И он всегда тонул. Название, чувствуете, какое?
Затон. Всю жизнь, сколько себя помню, Затон спасают от паводков. Выделяют средства, расселяют, а он всё тонет и тонет. У меня даже есть подруга детства, дядька которой, наш, с Алтая, был замминистра Шойгу в бытность его министром МЧС, и получал награду за помощь в борьбе с паводками и помощь людям в этом самом Затоне. Порядочный , кстати, очень человек, несмотря на высокий пост, вояка и бессребреник. Он тоже ругал Затон, который "надо бы снести, а не выделять каждый год деньги". Но Затон большой поселок, в 2003 году вошедший в состав Барнаула, и сносить его явно никто не будет.И вот мы здесь, у здания с кучей антенн какого-то космического предназначения.
Если присмотреться к территории, на которой расположено высокотехнологичное оборудование, то попахивает разрухой и девяностыми.
Но мы здесь не для того, чтобы в НАТО передавать координаты спутниковых баллистических тарелок. Спускаемся к стоянке кораблей.
Затон (если верить Википедии) был образован в 1880-х годах, когда барнаульские пароходчики В. И. Мельникова, Курбатов и Игнатов построили здесь свои судостроительные и судоремонтные мастерские.
Градообразующим предприятием был судоремонтный завод, который был закрыт в 2002 году, но в имеющемся речном затоне продолжают зимовать многие суда Барнаульского речного порта.
Кто и чего открывал - доверимся историкам, но корабли и нынче зимуют здесь. Подтверждаю.
Вот интересно - корабль по моим скромным понятиям стоить должен поболее, чем несколько старых автомобилей. Но спуск к стоянке, где зимуют суда это несколько убогих досочек. Судостроители либо самые бедные товарищи, либо просто исконно русские люди, которым на всё насрать.
Вообще зимник кораблей грустный. Корабли грустят о лете и об открытой воде, всё вокруг ржавое и никому не нужное. Перезимуем среди говна, ржавчины и срача, лишь бы подешевле, а после поедем на вольную воду, на матушку-Обь.
Пошли дальше.
и опять, несмотря на всю мою критику малой Родины, нахлынет щемящее чувство - вот оно, родное, весеннее небо. То, под которым пускал кораблики по ручьям. То, под которым вырос и возмужал. То, под которым сформировался тем, кто я есть.
Мне тут один более молодой коллега, который недавно стал читать мой ЖЖ, написал очень оптимистичный отзыв в личку, что не смотря на пережитые девяностые я же вырос позитивным, порядочным человеком с интересными рассказами и не стал алкоголиком\наркоманом\идиотом.
Кто его знает - как оно складывается, и кем бы мы могли быть?
Вот вспоминаю я своё советское детство - музыкальную школу, куда сначала было ходить интересно, изучать Мусоргского и Чайковского, а после стыдно, потому что бритые под ноль парни из соседнего двора, носившие клёши, кепки-восьмиклинки могли бы и отхерачить, увидев, что ты в "музыкалке" учишься. При этом мой друг и товарищ, обучавшийся на баяне одновременно со мной, с которым мы прогуливали оркестр, сольфеджио и муз.литературу до сих пор на связи, поддерживаем отношения. Он один из ведущих риэлторов Барнаула, успешный и представительный мужчина. Так кто стал успешным - крутые парни тех лет или мы - немного ботаны?
А так хотелось не отстать от окружающих. Я тоже брился налысо и просил у матери штаны-трубы.
А после, в университете, когда неплохие вроде студенты из соседей по общаге, предлагали уколоться, потому что "кайф, отвал башки и все такое", как оно мимо проскочило?
В общем разные мысли посещают, когда бываешь на Родине. Как хорошие, так и не очень.
И глядя на весеннюю дорогу, в которой размокают московские ботинки, неприспособленные под сибирскую распутицу, вспоминаешь и самое лучшее: рыбалки, природу Алтая, рассветы и закаты, и мрачные промышленные районы, где сломали передний зуб, и напивался непонятно зачем на дискотеках 90-ых, что были переделаны из советских ДК в адские бары.
Если коронавирус нападет - в Затоне есть поликлиника.
Но, скорее всего, он сюда не доберется. Жители этого дома вряд ли поедут в Китай и Испанию.
А если вдруг кто-то чихнет болезнью, то забитые фанерой окна остановят неведомую заразу.
Я думаю, что любая хворь сдохнет на подступах к нашим людям, как это чудо японского автопрома, занесенное снегами на далеких сибирских задворках.
Но если вдруг кто с кашлем, соплями и температурой под сорок дойдет до этого берега, ему ещё надо перейти на ту сторону через понтонный мост.
В этом наша слабость и наша сила.
С одной стороны, мы не развиты и отстали. Как перебросили мост в 70-ые через реку, а может и раньше, так он и стоит. И пока чертов Илон Маск запускает свои многоразовые корабли к Венере и Марсу мы ходим всё по тому же ржавому мосту, что оставил нам товарищ Леонид Ильич Брежнев. И уже нынешний правитель забронзовел и метит в Мавзолей, а мост всё тот же. А с другой стороны, пока распутица будет, они там вымрут от очередной эпидемии, а мы и не узнаем. Всё будем с последствиями паводка бороться и думать: "Как переехать с одного берега на другой?"
Зато знаете какое небо с середины этого устаревшего и несовременного моста?
Ни в одном городе Европы вы такого неба не увидите!
А уж в Китае, с его серой дымкой промышленных выхлопов над городами, и подавно.
А это вид в обратную сторону.
Здесь не проедут вражьи танки. Провалятся, завязнут и утонут.
Везде есть свои плюсы. Мы сильны своей малой заселенностью и разгильдяйством.
А с другой стороны это наш бич. Я ловил в Затоне рыб, добираясь сюда даже на велосипеде. Леща, плотву, окуней, щук. А однажды мой друг Борян (не знаю, где он нынче, связь потерял) поймал здесь, прямо возле причала приличного сазана.
Красивейшие места, богатая река. Но бедный народ, отсутствие инфраструктуры и элементарных удобств. В туалет сходить некуда, какие уж тут кафе над водой и прочие изыски.
Поэтому вирус нас до конца не истребит - он просто не попадет в некоторые места нашей страны.
С другой стороны, мы живем где-то в восемнадцатом веке, порой не получаем совсем простых достижений современного мира, что несправедливо и обидно.
А если вдруг эти достижения человечества достигают нас вопреки всему, то они гибнут на просторах нашей страны под гнетом снегов, бюрократии и беспробудного пьянства.