Кёльн или когда люди не боялись стоять ближе двух метров
Человек существо стадное. Сам автор этих строк в былые годы не представлял себе похода на рыбалку в одиночестве, ибо важна компашка, перед кем-либо похвастать выловленной рыбой, да и просто веселее, чем одному. С годами кое-что меняется, оставаться самому с собой становится тоже интересно, можно просто наблюдать за окружающим миром, пытаться заметить то, чего не видел раньше, да и мозгами, кои ещё остались в некотором количестве пораскинуть не помешает иной раз в тишине. Но если вы поехали в путешествие с целью познавательного туризма, да в другую страну, да накануне Рождества!
То сидеть в тесном номере, смотреть телевизор или изучать бахрому на срезе отельных полотенец, как минимум, кощунство.
И будучи в декабре 2017 года в Кёльне именно с целью познавательной, мы с любимой женой отправились в старый город из нашего небольшого, но уютного отеля.
Идти к центру от того места, где мы расположились нужно через Рейн.
Разумнее было бы доехать на трамвае, но реки моя слабость, да и гулять всегда интереснее, чем ехать в общественном транспорте. И вот мы над Рейном, а снизу проплывают круизные пароходики, теплоходы-рестораны. Это сейчас круизные теплоходы стали тюрьмами для решивших посетить как можно больше мест по воде, а ещё совсем недавно был завидный отдых. Всегда хотел прокатится на такой посудине по нашей Волге, от какой-нибудь Костромы и до куда хватит времени. Но все времени не было, а чего дальше будет и вовсе неясно.
Туманны и неопределенны будущие перспективы как ночь над Рейном.
Кстати, поклонники Нострадамуса и Ванги - чего там про коронавирус было слыхать?
Павел Глоба - куда смотрели звезды?
Но добравшись до старой площади Кёльна мы застали вечерний шум-гам.
Каток вовсю бурлил. Не было таких правил - больше двух не собираться.
Памятники светились разными цветами ночных огней.
Оркестр в нарядных цилиндрах выдувал из труб что было сил веселые рождественские мелодии, не думая о легочных болезнях и прочей пневмонии.
Бурлила рождественская ярмарка.
Карусели вертелись, иллюминация горела на деревьях.
Продавались винтажные газеты и журналы в лавках.
Но главное - люди. Люди толпились, шумели, галдели.
Они не шарахались друг от друга и не были в масках.
Человек очень быстро привыкает ко всему. К хорошему быстрее, к неудобному и плохому медленнее, но тоже привыкает,особенно если это помогает ему выживать.
Интересно, в будущем люди будут проводить ярмарки и толкучки или будут держаться ещё лет десять на расстоянии друг от дружки?
Думаю, что нет, все-таки народ обожает кучковаться и сбиваться стайками, как написано в самом начале этой истории.
Романтично украшенное дерево при помощи сердец, украшает праздничные гулянья.
Над этим темнеют старинные башни города.
А ещё на ярмарках продают очень вкусный, горячий, бодрящий и приятный глинтвейн.
Вот так называются ларьки с этим позитивным напитком.
Очень круто решена проблема разовой посуды.
Порция глинтвейна плюс кружка стоят 5 евро (или ойро, как говорят некоторые наши бывшие соотечественники). Кружку можно оставить как сувенир, а можно вернуть назад, выпив горячительного. Тогда вам вернут 2,5 ойро. Это залог. Взял, выпил из красивой глиняной посудины, не намусорил пластиковым стаканом и:
а) хочешь сувенир - оставь
б)хочешь вернуть свои еврики - сдай кружку взад,
мы забрали кружку на память)
После веселящего напитка сердца-фонарики на рождественских деревьях начинают светить чуть ярче.
А главное Рождественское хвойное дерево, породу которого мы так и не определили и вовсе величественно и горит миллиардом светляков.
Но дойдя до края этого праздника и веселья, натыкаешься на БАБАМЦ!
Сумрачный и будто вырванный из другой реальности знаменитый Кёльнский собор.
И будто не было веселья и шумящих людишек. Тьма и гаргульи в холодном сером небе.
Что там за дверь?
Тьма и страх?
Удивляли такие религиозные сооружения. К Богу, казалось бы, надо тянуться.
А что может быть за такой дверью?
Страх, боль, ужас?
Голову задрал и ждешь, что пролетит кто-то в белом саване.
Оторопь берет.
Но побоялись ночной готической архитектуры и будет. Назад в гостиницу решили вернуться по другому мосту, что шел параллельно тому, по которому пришли.
А здесь снова сюрприз.
Миллионы замков влюбленных.
Маленькие, большие, средние. На опорах, на решетке, друг на друге.
Вдали собор, а здесь замки, замки, замки.
Мимо пролетают электрички, народ ходит, а мы всё никак в себя прийти не можем.
Это сколько же народу здесь женилось? Сколько здесь металла? Тонна, две, пятнадцать, сто пятьдесят?
Как мост не гнется под гнетом влюбленных, что заставили нести его такую нагрузку?
Замки как роящийся пчелиный улей. Нет, скорее как рой, когда он покидает родную семью и ищет куда бы примоститься, кружится, летает огромной жужжащей шапкой, а потом садится на какую-нибудь ветку березы. И не дай бог, высоко, ведь нужно его осторожно собрать в кучу и поместить в новый улей, дать ему новый дом. А здесь рой замков приземлился на мост и не хочет его покидать.
Традиция вешать замки в знак неразрывной и крепкой любви много где прижилась, но никогда до этого моста не доводилось видеть такое количество признаний в нерушимости нежных чувств.
Вот на такой позитивной ноте мы и отправились по мосту в ночной предрождественский вечер, в далеком германском Кёльне.
И никто ведь даже не кашлянул тогда. А нынче сижу, пишу эти строки, и прислушиваюсь:
Нет ли боли в горле? Не заложило ли нос?
Всем добра и позитива. И не болеть.
То сидеть в тесном номере, смотреть телевизор или изучать бахрому на срезе отельных полотенец, как минимум, кощунство.
И будучи в декабре 2017 года в Кёльне именно с целью познавательной, мы с любимой женой отправились в старый город из нашего небольшого, но уютного отеля.
Идти к центру от того места, где мы расположились нужно через Рейн.
Разумнее было бы доехать на трамвае, но реки моя слабость, да и гулять всегда интереснее, чем ехать в общественном транспорте. И вот мы над Рейном, а снизу проплывают круизные пароходики, теплоходы-рестораны. Это сейчас круизные теплоходы стали тюрьмами для решивших посетить как можно больше мест по воде, а ещё совсем недавно был завидный отдых. Всегда хотел прокатится на такой посудине по нашей Волге, от какой-нибудь Костромы и до куда хватит времени. Но все времени не было, а чего дальше будет и вовсе неясно.
Туманны и неопределенны будущие перспективы как ночь над Рейном.
Кстати, поклонники Нострадамуса и Ванги - чего там про коронавирус было слыхать?
Павел Глоба - куда смотрели звезды?
Но добравшись до старой площади Кёльна мы застали вечерний шум-гам.
Каток вовсю бурлил. Не было таких правил - больше двух не собираться.
Памятники светились разными цветами ночных огней.
Оркестр в нарядных цилиндрах выдувал из труб что было сил веселые рождественские мелодии, не думая о легочных болезнях и прочей пневмонии.
Бурлила рождественская ярмарка.
Карусели вертелись, иллюминация горела на деревьях.
Продавались винтажные газеты и журналы в лавках.
Но главное - люди. Люди толпились, шумели, галдели.
Они не шарахались друг от друга и не были в масках.
Человек очень быстро привыкает ко всему. К хорошему быстрее, к неудобному и плохому медленнее, но тоже привыкает,особенно если это помогает ему выживать.
Интересно, в будущем люди будут проводить ярмарки и толкучки или будут держаться ещё лет десять на расстоянии друг от дружки?
Думаю, что нет, все-таки народ обожает кучковаться и сбиваться стайками, как написано в самом начале этой истории.
Романтично украшенное дерево при помощи сердец, украшает праздничные гулянья.
Над этим темнеют старинные башни города.
А ещё на ярмарках продают очень вкусный, горячий, бодрящий и приятный глинтвейн.
Вот так называются ларьки с этим позитивным напитком.
Очень круто решена проблема разовой посуды.
Порция глинтвейна плюс кружка стоят 5 евро (или ойро, как говорят некоторые наши бывшие соотечественники). Кружку можно оставить как сувенир, а можно вернуть назад, выпив горячительного. Тогда вам вернут 2,5 ойро. Это залог. Взял, выпил из красивой глиняной посудины, не намусорил пластиковым стаканом и:
а) хочешь сувенир - оставь
б)хочешь вернуть свои еврики - сдай кружку взад,
мы забрали кружку на память)
После веселящего напитка сердца-фонарики на рождественских деревьях начинают светить чуть ярче.
А главное Рождественское хвойное дерево, породу которого мы так и не определили и вовсе величественно и горит миллиардом светляков.
Но дойдя до края этого праздника и веселья, натыкаешься на БАБАМЦ!
Сумрачный и будто вырванный из другой реальности знаменитый Кёльнский собор.
И будто не было веселья и шумящих людишек. Тьма и гаргульи в холодном сером небе.
Что там за дверь?
Тьма и страх?
Удивляли такие религиозные сооружения. К Богу, казалось бы, надо тянуться.
А что может быть за такой дверью?
Страх, боль, ужас?
Голову задрал и ждешь, что пролетит кто-то в белом саване.
Оторопь берет.
Но побоялись ночной готической архитектуры и будет. Назад в гостиницу решили вернуться по другому мосту, что шел параллельно тому, по которому пришли.
А здесь снова сюрприз.
Миллионы замков влюбленных.
Маленькие, большие, средние. На опорах, на решетке, друг на друге.
Вдали собор, а здесь замки, замки, замки.
Мимо пролетают электрички, народ ходит, а мы всё никак в себя прийти не можем.
Это сколько же народу здесь женилось? Сколько здесь металла? Тонна, две, пятнадцать, сто пятьдесят?
Как мост не гнется под гнетом влюбленных, что заставили нести его такую нагрузку?
Замки как роящийся пчелиный улей. Нет, скорее как рой, когда он покидает родную семью и ищет куда бы примоститься, кружится, летает огромной жужжащей шапкой, а потом садится на какую-нибудь ветку березы. И не дай бог, высоко, ведь нужно его осторожно собрать в кучу и поместить в новый улей, дать ему новый дом. А здесь рой замков приземлился на мост и не хочет его покидать.
Традиция вешать замки в знак неразрывной и крепкой любви много где прижилась, но никогда до этого моста не доводилось видеть такое количество признаний в нерушимости нежных чувств.
Вот на такой позитивной ноте мы и отправились по мосту в ночной предрождественский вечер, в далеком германском Кёльне.
И никто ведь даже не кашлянул тогда. А нынче сижу, пишу эти строки, и прислушиваюсь:
Нет ли боли в горле? Не заложило ли нос?
Всем добра и позитива. И не болеть.