Ягодные места
...потому, что датчане
В пятнистых комбинезонах
Никогда не простят мне
Предательства Кости Кривцова...
Они выйдут с ножами, достав их в тумане карманов.
Они выстрелят в спину дождём надоедливой водки.
Они даже попросят, чтобы мне сделали скидку -
Мол, чего с него взять - так, анализы тестостерона.
И, укутавшись в пледы, отправятся в аэропорты.
В их бретонских беретах совьют себе гнёзда дрозды,
И портрет Боба Марли подрагивать будет ритмично
На чернилами залитой юной бумажной груди.
А поэму "Тринадцать" намайнили Блок с Цукербергом.
А Андрий у Тараса не Брут, а всего лишь Хома.
Я кричал ему: - Костя! Постойте, да я же Вас знаю!
Я ведь тоже не прынц, не сторонник поэзии той!
Я играл его в школе, неумело, но очень похоже,
С точки зрения девочек, просто влюбленных в меня.
Но береты плетутся, и каждый становится снегом
Или вечером; кедром; Серёгой из ягодных мест.
И тогда уже всё - нестехи приурочены к дате,
И осина дрожит в предвкушении крепкой пеньки.
Ты прости меня, Костя, такой уж я странный предатель.
Ночь, кобыла, река - прямо некуда бросить коньки...
Они выйдут с заточками, в противогазах, из Зоны,
С их откушенных пальцев сползает кольцо за кольцом.
Потому что датчане в пятнистых комбинезонах
Никогда не простят мне!
Ведь правда же,
Костя
Кривцов?
В пятнистых комбинезонах
Никогда не простят мне
Предательства Кости Кривцова...
Они выйдут с ножами, достав их в тумане карманов.
Они выстрелят в спину дождём надоедливой водки.
Они даже попросят, чтобы мне сделали скидку -
Мол, чего с него взять - так, анализы тестостерона.
И, укутавшись в пледы, отправятся в аэропорты.
В их бретонских беретах совьют себе гнёзда дрозды,
И портрет Боба Марли подрагивать будет ритмично
На чернилами залитой юной бумажной груди.
А поэму "Тринадцать" намайнили Блок с Цукербергом.
А Андрий у Тараса не Брут, а всего лишь Хома.
Я кричал ему: - Костя! Постойте, да я же Вас знаю!
Я ведь тоже не прынц, не сторонник поэзии той!
Я играл его в школе, неумело, но очень похоже,
С точки зрения девочек, просто влюбленных в меня.
Но береты плетутся, и каждый становится снегом
Или вечером; кедром; Серёгой из ягодных мест.
И тогда уже всё - нестехи приурочены к дате,
И осина дрожит в предвкушении крепкой пеньки.
Ты прости меня, Костя, такой уж я странный предатель.
Ночь, кобыла, река - прямо некуда бросить коньки...
Они выйдут с заточками, в противогазах, из Зоны,
С их откушенных пальцев сползает кольцо за кольцом.
Потому что датчане в пятнистых комбинезонах
Никогда не простят мне!
Ведь правда же,
Костя
Кривцов?