Пушкин в школе и дома
Это будет несколько беспорядочный пост, из серии «он вспоминать не устаёт и всё, что вспомнит, издаёт».
Итак, я пошла в первый класс в школу, которую построили на месте Николы на Курьих ножках. У нас была очень строгая директриса, Дора Мироновна, и мы на переменках чинно гуляли по коридору парами - наверно такое было возможно только в женской школе. Конечно, после уроков в раздевалке начиналась беготня, и пожилая, дамского вида, нянечка замахивалась на нас тряпкой и ругалась по-французски. (По этому общему воспоминанию я позже нашла одношкольницу).
Школа в то время выглядела так;
Я как-то наткнулась в интернете на сообщество учеников 93-й школы, знакомых, конечно, не нашла, но были те, кто учился одновременно со мной. После того, как я переехала, в школу пришёл Натан Эйдельман преподавателем истории. Он оставил об этих годах книгу «О, школа, школа!» и очень хорошо отзывался о Доре Мироновне - она всегда прикрывала учителей, если им случалось как-то проштрафиться, или у кого-то мужа репрессировали, что в то время влекло неприятные оргвыводы. И, оказывается, зря я думала, что такие порядки возможны только в женской школе. Эйдельман пишет, что уже в смешанной школе Дора Мироновна командовала; «Учителя, практиканты, ученики, включайтесь в хождение парами!» И учителя, держась за ручки, должны были показывать пример.»
Бывшие ученики вспоминали, что все знали, где располагался домик священника, в котором жила семья Пушкиных - а именно на месте пристроенного к школе актового зала, в котором и проходили специальные пушкинские праздники - но я ничего них не знала. Или эти праздники до младших классов не доходили, или их в моё время ещё не было, как не было и пристроенных залов - актового и спортивного. Так что я ещё очень долго оставалась в неведении.
Нет, Пушкина я, конечно, знала, у меня над кроватью висел плакат, выпущенный к 110-летию смерти Пушкина, мне его купили в магазине «Плакаты» на Арбате. Он, конечно, утрачен, когда срок ему вышел, его заменил купленный на толкучке самодельный коврик «Лиса и журавль». В интернете я только один раз видела мой плакат в продаже, он редкий. Мне кажется, его забил выпущенный через два года плакат к 150-летию со дня рождения Пушкина. Он был точной копией моего (очевидно, тот же художник - известный мастер плаката П.Алякринский). Разница только в дате наверху и в колорите. Видите, какой яркий, а мой был мрачноватый, в тёмных зелёных тонах (иногда думалось, может яркие краски были нужны для агитационных плакатов), а в остальном - один к одному, поэтому всё же показываю, хоть и не совсем тот.
Ещё был большой том Пушкина издания 30-х годов, который папа купил на толкучке (обычное дело), увеличенного формата, толстый, прекрасная бумага, много портретов, которые я пыталась раскрасить, а когда смогла его читать, мне особенно нравился «Гробовщик» из «Повестей Белкина» с рисунками Пушкина, которых тоже было много.
И ещё один эпизод, в котором нет ничего особенно интересного, просто чтобы закрыть тему. Как-то сидели мы с мужем в компании его знакомых в буфете Центрального дома литератора, и когда буфет закрылся, все решили, что совсем ещё рано, и один молодой человек пригласил нас к себе - как звали, не помню, потому что видела его первый и последний раз. Вышли мы на Кольцо, дошли до Проспекта Калинина, перешли его по верху, как раз там, где стоял когда-то мой дом, перешли Арбат и зашли в дом №53 - будущий музей-квартиру Пушкина. Жильцов уже всех выселили, как я прочитала, там жили 33 семьи. Осталась только молодая пара, к которой мы пришли, но мебели почти не было, зато стояла нарядная, почему-то не осыпавшаяся ёлка (а был конец весны), и её, не обращая на нас внимания, меланхолично обгрызал серый кот - может, это была демонстрация для хозяев. Реставрация ещё не началась, но уже началась разруха, как всегда в брошенных домах, и ободранные кое-где стены, и нападавшие откуда-то обломки штукатурки на паркете, и тишина опустевшего дома - всё это произвело на меня впечатление какой-то странной подлинности, как будто ободрали все эпохи, которые пережил дом. Потом до меня, конечно, дошло, что все эти комнаты нагородили в 1920-е годы, когда началось уплотнение, и эти стены не те самые, но ощущение всё равно осталось. А ёлка и кот, наверно, были, чтобы я запомнила.