История о настоящей любви и имитации
Несколько лет назад я влюбилась. Предметом моей любви стал японский клен. Я мечтала, как он будет расти у меня в саду, как я буду обмирать от восторга, глядя на его ярко-пурпурные резные листочки, и восхищаться раскидистыми, элегантно изогнутыми веточками. Мое искренне глубокое чувство не омрачал тот факт, что японский клен купить в Израиле невозможно (я пробовала и была жестоко высмеяна владельцами всех теплиц от севера до юга). Но ведь сила и глубина страсти нисколько не зависят от расстояний и сословных преград: Рюдель обожал далекую и недоступную принцессу Грезу, моя подружка в медучилище испытывала нежные чувства к великому и недосягаемому итальянскому певцу Тото Кутуньо. А я тихо восхищалась японским кленом, представляя, что когда-нибудь, в другой жизни, мы поселимся с ним рядом и будем очень долго наслаждаться обществом друг друга.
Теоретически клен можно было привезти из-за границы. Но на практике ввоз саженцев в Израиль запрещен. Да и чисто технически непонятно, как погрузить деревце в самолет. К тому же мои попытки контрабанды клена из, скажем, Италии не нашли понимания среди близких и родных. «Зачем тебе клен? - издевался Саша, - ты уж лучше елку выкопай вместе с белкой в дупле. Или дуб прихвати. А то у нас в Израиле острый дефицит дубов, дуболомов и дубин».
Но однажды утром я проснулась в смятении чувств и осознала, что больше жить в разлуке с предметом моей любви я не могу. Рюдель в этой ситуации сел на корабль и отплыл в Утремер. Я же засобиралась в Москву, где японскими кленами торгует каждый уважающий себя питомник, а вопрос лишнего места багажа при посадке на рейс решается некоторым количеством денежных знаков. К тому же мне нежданно обломился билет в бизнес-класс, что означало возможность взять на борт практически неограниченное количество ручной клади. В Москве клен был моментально куплен, еще за пару дней выпита цистерна вина, друзья расцелованы, все дела переделаны, и вот наступил день отлета в Израиль.
Когда я ввалилась в салон бизнес-класса, там уже сидели несколько дам в белом и шелковом, сжимавших в изнеженных пальцах бокалы с шампанским. Еще там присутствовали весьма импозантные мужчины, тихим голосом отдававшие в телефон распоряжения на общую сумму в триллион долларов. И тут в эту томную атмосферу заявилась я. С ведром, полным земли, из которого торчат веточки и корешки - ни дать ни взять, баба Маня, везущая на дачу рассаду. Дамы поперхнулись шампанским, мужики ошиблись на пару нолей, а эльалевские стюардессы синхронно дернули всеми своими аккуратными бровями, но профессионально смолчали. Лишь одна из них, самая юная и неопытная, сделала попытку отнять у меня ведро, чтобы запихнуть его на багажную полку, но не смогла разжать мои цепкие пальчики. Весь полет мы с кленом крепко обнимались, прерываясь только на поесть лосося (я) и залить в себя немного водички (клен). Рюдель, кстати, воссоединившись с принцессой Грезой, тоже не отлип от нее до самой своей смерти.
По итогу японский клен прибыл в Иерусалим, потом переехал со мной в Модиин, научился брезгливо терпеть нашу жару, пыль и хамсины. Большую часть времени он пребывал в полузасохшем виде, но весной и осенью выпускал свежие красно-зеленые листочки, всплескивал тонкими веточками, причитая: «Пусть я не самый высокий и красивый, но зато единственный, уникальный, неповторимый». Мне приходилось тратить кучу денег на его полив, удобрения и обработку от вредителей, а также тонны нервов на крики «подлая кошка, немедленно отвали от несчастного дерева!» В народе такие отношения называют «трудное счастье», или «ну, а мой не герой, ну а все-таки мой», психологи же предпочитают термин «созависимость».
И вот однажды… прихожу я в рабоче-крестьянскую оранжерею по соседству , где вижу слегка помятый, но вполне еще жизнеспособный куст с красными резными листьями. После допроса с пристрастием Ахмада, Мухаммада и Абу-Салема удалось установить, что растение называется гибискус кленолистный (махагон), растет по всей Азии, прекрасно выживает в условиях Ближнего Востока, любит умеренный полив, солнечный свет и жару. В добром же интернете про этот вид гибискуса было прямолинейно сказано «успешно применяется в садоводстве для имитации японского клена».
С криками «а что, так можно было?!» я сцапала куст, приволокла домой. Посадила на балконе, прямо напротив японского клена, пребывающего в своей привычной хандре. Гибискус - бездушный парвеню - попер вверх и вширь, алея на солнце, презрительно поплевывая на пыль и суховеи. Клен же ощутил себя принцессой Грезой, которую Рюдель променял на вокзальную буфетчицу. Потосковав пару недель, он ширнулся ботоксом и записался на курсы женской самодостаточности решительно выбросил в пространство несколько новых побегов, встряхнулся и тоже попер в рост.
Мораль сей басни такова: любите и мечтайте, ибо истинная любовь преодолеет все преграды. А если не преодолеет, то поищите другие варианты подоступнее)))