Древний гимн современной журналистике
Макама
о двух динарах* (третья)
ассказывал аль-Харис ибн Хаммам:
- Собрало нас с друзьями веселье, словно жемчужины в ожерелье. И беседы нашей огниво сыпало искры без перерыва. Не разжигая пламени спора, сучили мы нити разговора, вспоминали стихи и рассказы, веселые шутки и проказы. И вдруг перед нами - чужой, оборванный и хромой. Говорит:
- О несравненно драгоценные, неизменно блаженные! Пусть усладою будет ваше житье и сладостным - утреннее питье. Взгляните: имел я товарищей, был тороват, славил бога и был богат, владел деревьями и деревнями, одаривал щедрыми дарами. Но вот одолели меня превратности, оседлали меня неприятности, черные беды чредою ко мне вошли, искры злобной зависти обожгли, так что ладони мои обеднели, жилище и двор оскудели, иссякли источники благ земных, иссохла земля в полях моих, распался дружеский круг, и ложе каменным стало вдруг.
Пошли измены и перемены, рыданье родных услышали стены. И привязь пустая - нету коня; кто завидовал мне - стал жалеть меня. Пропала богатство, погибло добро - и золото, и серебро. Плакал даже недруг злорадный - он моим бедам не рад был.
Так судьба, ко мне беспощадная, и бедность нещадная белым сделали черный висок, и в горле застрял кусок. Стали мне обувью мозоли, страсти ушли поневоле, голодовка тело мне изнурила, бессонница веки мне насурмила. На стоянке теперь я не жгу огней, боясь привлечь незваных гостей. От колючек за мною кровавый след; я стараюсь забыть, как сидел в седле; жду с нетерпеньем урочного дня, когда смерть заберет меня.
Где же он - мой утешитель, где он - благородный целитель? Клянусь тем, кто земную мне жизнь подарил и с племенем Кайлы** породнил, - навек я с нуждой побратался, в ночи без приюта остался!
Сказал аль-Харис ибн Хаммам:
- Пожалел я тут бедного старика, но подумал: «Откуда течет красноречья река?» Я вынул для искушенья динар, горевший на солнце, как жар, краснобаю его показал и сказал:
- Если эту монету в стихах прославишь, в свой карман ты ее отправишь.
И тут же стихи полились в ответ - а в них ни слова чужого нет:
Как славен он! Сверкая желтизной,
Из края в край обходит мир земной!
Чеканка на челе таит секрет
Его бессмертной славы под луной.
Залог победы, как он людям люб,
Он мнится всем сияющей звездой,
И, словно из людских сердец отлит,
Пылает диск динара золотой.
Владельцу звон его сулит успех,
Кто одинок, тому он брат родной.
Найдешь ли где помощника верней?
Эмиру власть дана его рукой,
Владыка без него - ничтожный раб,
Беду сомнет атакой он одной.
Низвел с небес он столько полных лун,
И пленников, застигнутых бедой,
Он столько раз у смерти выкупал,
И уголь гнева засыпал золой.
Клянусь Творцом, создателем земли, -
Когда б не страх, что будет грех большой,
Сказал бы: в мире силы нет другой!
Так закончив, он руку протянул и мне хитро подмигнул:
- Благородный слов назад не берет: коли гром прогремел, то и дождь польет!
Я бросил ему золотую монету - достойную плату за оду эту. Он сунул динар себе в рот, молвил:
- Пусть Аллах его бережет!
И стал подбирать полы одежд, готовясь в путь, вновь полный надежд. Но тут моей щедрости разгорелся пожар: я вынул еще динар и сказал:
- Меня опьянил твоего красноречия пыл. Эта монета тоже будет твоей, но не хвалу, а хулу спой ты ей.
Едва я договорить успел, как старик такие стихи запел:
Будь проклят он, обманщик и хитрец,
Двуликий лицемер и ловкий лжец.
В предательском обличий двойном -
Жених убранством, желтый, как мертвец!
О, если бы не страсть людей к нему,
На них бы так не гневался Творец,
И руку вору не рубил палач,
И бедняком не помыкал подлец,
И должника не мучил кредитор,
При виде гостя не дрожал скупец,
Завистник взором не губил людей...
Когда ж настанет злу его конец?!
Он ускользнуть готов, как беглый раб,
Кто на него надеется - слепец.
Хвала тому, кто отшвырнет его
Без жалости, без страха, как мудрец,
И скажет твердо: сгинь ты наконец!
Я промолвил:
- Ливень обилен твой!
Он ответил:
- Обещанное за тобой!
Я снова бросил ему золотой:
- Двух друзей дорогих соедини да Аллаха, Господа миров, помяни!
Он рот раскрыл - и динар проник туда, где сидел уж его двойник. Хвалу собеседникам нищий воздал и посох странника в руки взял.
Сказал аль-Харис ибн Хаммам:
- Тут сердце мне подсказало вдруг: «А что, как певец - Абу Зейд, старый друг? Теперь он хромает, но не притворно ль?»
И старика я вернул проворно:
- По узорным речам тебя я узнал. Выпрямись! Что это ты захромал? Он ответил:
- Если ты Ибн Хаммам уважаемый, то чести и почестей
тебе желаем мы!
- Угадал, я - аль-Харис. Как текут твои дни?
- От достатка к нужде бегут они: то песок скрипит на
зубах от хамсина***, то повеет вдруг дуновеньем насима.****
- А что это ты притворился хромым? Доволен ты сам превращеньем таким?
Тут Абу Зейд невеселым стал и такие стихи на прощанье сказал:
Притворившись хромым, облегченье найду,
Хоть на день, хоть на миг все же сброшу узду,
Без цепей и оков я свободным иду
И свои хитроумные речи веду.
Оправданье себе без труда я найду -
Из Корана святые слова приведу:
«Нет греха на хромом и убогом!»***** -
Позволительно ль спорить вам с Богом?
/Перевод текста В.Борисова и А.Долининой/
ПРИМЕЧАНИЯ:
*Динар - денежная единица, золотая монета весом ок.4.23г.
**…с племенем Кайлы породнил… - Кайла Бинт аль-Аркам - гассанидка (т.е. представительница южноарабского племени гассан) к которой возводят своё происхождение мединские земледельческие племена аус и хазрадж.
***Хамсúн - жаркий, сухой ветер, несущий песчаную пыль.
****Насим - лёгкий ветерок.
*****…нет греха на хромом… - Перефразированная цитата из Корана (Сура 48, ст.17), в которой говорится, что слепые, хромые и больные могут не участвовать в войне за Веру.
Публикуется по изданию
Абу Мухаммед аль-Касим аль-Харири. МАКАМЫ. М., Наука 1978
ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ ПОЯСНЕНИЯ
Когда в Казани открывался, ныне умерший магазин «Академкниги», на его прилавки в качестве презентации, из запасников издательства были высыпаны многочисленные издания прошлых лет. Для казанских книголюбов это было великим откровением: девственные обложки литпамятников выпущенных в конце семидесятых, обилие книг вышедших под эгидой главной редакции восточной литературы, - всё это просто потрясало и предвещало встречу с Великими тайнами Востока… Именно тогда приобрёл сборник арабских средневековых плутовских новел «Макамы» Абу Мухаммеда аль-Касим АльХарири (1054-1122), известного также под именем аль-Басри. Писатель родился близ месопотамского города Басры (отсюда и прозвище аль-Басри) в семье богатого торговца шёлком и землевладельца. Получив хорошее гуманитарное образование, аль-Харири рано стал писать. Макамы - жанр своеобразный, соединяющий в себе свойства стихов и прозы. Как правило, макамы писались рифмованной ритмизированной прозой (садж) со вставными стихами. Главный герой такого цикла - остроумный бродяга, весёлый человек без определённых занятий, ловкий, беззаботный и высокообразованный. Своими речами он собирает вокруг себя людей и, хорошо разбираясь в психологии слушателей, очаровывает их своим красноречием, легко обманывает и обирает их.
Переводы макам аль-Харири на европейские языки появились лишь в XIX веке (С. Де Саси, Рюккерта, Престона, Т.Ченери) и пользовались успехом у читателей, в том числе у очень образованных. Например, Гейне в «Иегуде Бен Гелеви» писал:
Аль-Харизи - я ручаюсь,
Он тебе знаком не больше,
А ведь он остряк - французский,
Он перехитрил Харири
В остроумнейших макамах…
Первые переводы на русский язык пяти избранных макам появились примерно в тоже время, но это были прозаические переводы, в основном во вторичном переводе с западных языков, для них характерен тяжёлый язык переводной прозы XIX века; лишь в одном случае была сделана попытка передать рифмы подлинника. В «Макамах» аль-Харири выпущенных издательством Наука, переводчики стремились по возможности передать особенности поэтики макам.
о двух динарах* (третья)
ассказывал аль-Харис ибн Хаммам:
- Собрало нас с друзьями веселье, словно жемчужины в ожерелье. И беседы нашей огниво сыпало искры без перерыва. Не разжигая пламени спора, сучили мы нити разговора, вспоминали стихи и рассказы, веселые шутки и проказы. И вдруг перед нами - чужой, оборванный и хромой. Говорит:
- О несравненно драгоценные, неизменно блаженные! Пусть усладою будет ваше житье и сладостным - утреннее питье. Взгляните: имел я товарищей, был тороват, славил бога и был богат, владел деревьями и деревнями, одаривал щедрыми дарами. Но вот одолели меня превратности, оседлали меня неприятности, черные беды чредою ко мне вошли, искры злобной зависти обожгли, так что ладони мои обеднели, жилище и двор оскудели, иссякли источники благ земных, иссохла земля в полях моих, распался дружеский круг, и ложе каменным стало вдруг.
Пошли измены и перемены, рыданье родных услышали стены. И привязь пустая - нету коня; кто завидовал мне - стал жалеть меня. Пропала богатство, погибло добро - и золото, и серебро. Плакал даже недруг злорадный - он моим бедам не рад был.
Так судьба, ко мне беспощадная, и бедность нещадная белым сделали черный висок, и в горле застрял кусок. Стали мне обувью мозоли, страсти ушли поневоле, голодовка тело мне изнурила, бессонница веки мне насурмила. На стоянке теперь я не жгу огней, боясь привлечь незваных гостей. От колючек за мною кровавый след; я стараюсь забыть, как сидел в седле; жду с нетерпеньем урочного дня, когда смерть заберет меня.
Где же он - мой утешитель, где он - благородный целитель? Клянусь тем, кто земную мне жизнь подарил и с племенем Кайлы** породнил, - навек я с нуждой побратался, в ночи без приюта остался!
Сказал аль-Харис ибн Хаммам:
- Пожалел я тут бедного старика, но подумал: «Откуда течет красноречья река?» Я вынул для искушенья динар, горевший на солнце, как жар, краснобаю его показал и сказал:
- Если эту монету в стихах прославишь, в свой карман ты ее отправишь.
И тут же стихи полились в ответ - а в них ни слова чужого нет:
Как славен он! Сверкая желтизной,
Из края в край обходит мир земной!
Чеканка на челе таит секрет
Его бессмертной славы под луной.
Залог победы, как он людям люб,
Он мнится всем сияющей звездой,
И, словно из людских сердец отлит,
Пылает диск динара золотой.
Владельцу звон его сулит успех,
Кто одинок, тому он брат родной.
Найдешь ли где помощника верней?
Эмиру власть дана его рукой,
Владыка без него - ничтожный раб,
Беду сомнет атакой он одной.
Низвел с небес он столько полных лун,
И пленников, застигнутых бедой,
Он столько раз у смерти выкупал,
И уголь гнева засыпал золой.
Клянусь Творцом, создателем земли, -
Когда б не страх, что будет грех большой,
Сказал бы: в мире силы нет другой!
Так закончив, он руку протянул и мне хитро подмигнул:
- Благородный слов назад не берет: коли гром прогремел, то и дождь польет!
Я бросил ему золотую монету - достойную плату за оду эту. Он сунул динар себе в рот, молвил:
- Пусть Аллах его бережет!
И стал подбирать полы одежд, готовясь в путь, вновь полный надежд. Но тут моей щедрости разгорелся пожар: я вынул еще динар и сказал:
- Меня опьянил твоего красноречия пыл. Эта монета тоже будет твоей, но не хвалу, а хулу спой ты ей.
Едва я договорить успел, как старик такие стихи запел:
Будь проклят он, обманщик и хитрец,
Двуликий лицемер и ловкий лжец.
В предательском обличий двойном -
Жених убранством, желтый, как мертвец!
О, если бы не страсть людей к нему,
На них бы так не гневался Творец,
И руку вору не рубил палач,
И бедняком не помыкал подлец,
И должника не мучил кредитор,
При виде гостя не дрожал скупец,
Завистник взором не губил людей...
Когда ж настанет злу его конец?!
Он ускользнуть готов, как беглый раб,
Кто на него надеется - слепец.
Хвала тому, кто отшвырнет его
Без жалости, без страха, как мудрец,
И скажет твердо: сгинь ты наконец!
Я промолвил:
- Ливень обилен твой!
Он ответил:
- Обещанное за тобой!
Я снова бросил ему золотой:
- Двух друзей дорогих соедини да Аллаха, Господа миров, помяни!
Он рот раскрыл - и динар проник туда, где сидел уж его двойник. Хвалу собеседникам нищий воздал и посох странника в руки взял.
Сказал аль-Харис ибн Хаммам:
- Тут сердце мне подсказало вдруг: «А что, как певец - Абу Зейд, старый друг? Теперь он хромает, но не притворно ль?»
И старика я вернул проворно:
- По узорным речам тебя я узнал. Выпрямись! Что это ты захромал? Он ответил:
- Если ты Ибн Хаммам уважаемый, то чести и почестей
тебе желаем мы!
- Угадал, я - аль-Харис. Как текут твои дни?
- От достатка к нужде бегут они: то песок скрипит на
зубах от хамсина***, то повеет вдруг дуновеньем насима.****
- А что это ты притворился хромым? Доволен ты сам превращеньем таким?
Тут Абу Зейд невеселым стал и такие стихи на прощанье сказал:
Притворившись хромым, облегченье найду,
Хоть на день, хоть на миг все же сброшу узду,
Без цепей и оков я свободным иду
И свои хитроумные речи веду.
Оправданье себе без труда я найду -
Из Корана святые слова приведу:
«Нет греха на хромом и убогом!»***** -
Позволительно ль спорить вам с Богом?
/Перевод текста В.Борисова и А.Долининой/
ПРИМЕЧАНИЯ:
*Динар - денежная единица, золотая монета весом ок.4.23г.
**…с племенем Кайлы породнил… - Кайла Бинт аль-Аркам - гассанидка (т.е. представительница южноарабского племени гассан) к которой возводят своё происхождение мединские земледельческие племена аус и хазрадж.
***Хамсúн - жаркий, сухой ветер, несущий песчаную пыль.
****Насим - лёгкий ветерок.
*****…нет греха на хромом… - Перефразированная цитата из Корана (Сура 48, ст.17), в которой говорится, что слепые, хромые и больные могут не участвовать в войне за Веру.
Публикуется по изданию
Абу Мухаммед аль-Касим аль-Харири. МАКАМЫ. М., Наука 1978
ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ ПОЯСНЕНИЯ
Когда в Казани открывался, ныне умерший магазин «Академкниги», на его прилавки в качестве презентации, из запасников издательства были высыпаны многочисленные издания прошлых лет. Для казанских книголюбов это было великим откровением: девственные обложки литпамятников выпущенных в конце семидесятых, обилие книг вышедших под эгидой главной редакции восточной литературы, - всё это просто потрясало и предвещало встречу с Великими тайнами Востока… Именно тогда приобрёл сборник арабских средневековых плутовских новел «Макамы» Абу Мухаммеда аль-Касим АльХарири (1054-1122), известного также под именем аль-Басри. Писатель родился близ месопотамского города Басры (отсюда и прозвище аль-Басри) в семье богатого торговца шёлком и землевладельца. Получив хорошее гуманитарное образование, аль-Харири рано стал писать. Макамы - жанр своеобразный, соединяющий в себе свойства стихов и прозы. Как правило, макамы писались рифмованной ритмизированной прозой (садж) со вставными стихами. Главный герой такого цикла - остроумный бродяга, весёлый человек без определённых занятий, ловкий, беззаботный и высокообразованный. Своими речами он собирает вокруг себя людей и, хорошо разбираясь в психологии слушателей, очаровывает их своим красноречием, легко обманывает и обирает их.
Переводы макам аль-Харири на европейские языки появились лишь в XIX веке (С. Де Саси, Рюккерта, Престона, Т.Ченери) и пользовались успехом у читателей, в том числе у очень образованных. Например, Гейне в «Иегуде Бен Гелеви» писал:
Аль-Харизи - я ручаюсь,
Он тебе знаком не больше,
А ведь он остряк - французский,
Он перехитрил Харири
В остроумнейших макамах…
Первые переводы на русский язык пяти избранных макам появились примерно в тоже время, но это были прозаические переводы, в основном во вторичном переводе с западных языков, для них характерен тяжёлый язык переводной прозы XIX века; лишь в одном случае была сделана попытка передать рифмы подлинника. В «Макамах» аль-Харири выпущенных издательством Наука, переводчики стремились по возможности передать особенности поэтики макам.
