К.Маркс о национальном стыде. Работа над конспектами.
Оригинал взят у rbvekpros в К.Маркс о национальном стыде. Работа над конспектами.
Несколько слов о письмах молодого Маркса к Руге, национальном стыде, философии...
К этим письмам обращались и обращаются. Но просмотрев несколько сайтов, я решил не предлагать их вашему вниманию. Выделение некоторых положений (как ударение или акценты) будет достаточным пояснением к тому, что именно вновь заинтересовало меня в этих письмах. Впервые я познакомился с их содержанием, ещё учась в университете. Возможно, в тот период, когда стал редактором стенной газеты философского факультета. Эти письма меня привели в восхищение, речь не идёт о том, что я что-то понял относительно того, что происходило в Германии в начале 40-х или в марксизме как таковом. Мне понравился стиль, пафос, мысли и их ясные формулировки... Я умудрился сделать выписки. Но свой отпечаток на восприятие изложенных в письмах мыслей наложило разочарование в разворачиваемой полностью разложившейся партией перестройке, в 1987 году, мне кажется, уже стало всё ясно. Если у аппаратчиков абсолютно разложилась совесть, они могли только заразить разложением всю страну... Раставаясь с черновиками по философии, которые давно тяготят меня, я наткнулся и на эти выписки. Актуальность некоторых откровений Маркса - вне сомнений. Хочу и вам напомнить забытые положения его ранних размышлений, и если их логика неизбежно должна была привести к "Манифесту" и "Капиталу", то неизбежность революции 17-го из них не следовала, что ж, значит, что-то мы не поняли - насколько я помню, к революции 17-го Маркс всё же не призывал, независимо от того, что она оказалась неизбежной... Небезынтересно в 50 возвращаться к тому, что трогало в 25 лет...
Цитирую по:
Работы К. Маркса (1818-1883) и Ф. Энгельса (1820-1895), вошедшие во второе издание сочинений.
Том 1. ПИСЬМА ИЗ «DEUTSCH - FRANZÖSISCHE JAHRBÜCHER» (Маркс - Руге, 1843)
Национальный стыд.
(Понятно, что в подзаголовках я пытаюсь нащупать актуальность тех или иных тем для нашего времени и государства. Это личностное прочтение. Понятно, что я вырываю из контекста многие фразы, но в данном случае я не собираюсь разбираться в контексте, меня интересует, куда нам двигаться дальше, на что мы можем опереться в поисках своего пути)
(...) "Пышный плащ либерализма упал с плеч, и отвратительнейший деспотизм предстал во всей своей наготе перед лицом всего мира.
Это - тоже откровение, хотя и в противоположном смысле. Это - такая истина, которая, по крайней мере, обнажает перед нами пустоту нашего патриотизма, уродливость нашего государственного строя и заставляет нас закрывать со стыда лицо. Вы смотрите на меня с улыбкой и спрашиваете: что пользы в этом? Со стыда революции не делают. - А я говорю: стыд - это уже своего рода революция... Стыд - это своего рода гнев, только обращенный вовнутрь. И если бы целая нация действительно испытала чувство стыда, она была бы подобна льву, который весь сжимается, готовясь к прыжку. Правда, в Германии не чувствуют ещё даже стыда; напротив, эти жалкие люди всё ещё патриоты. Но есть ли ещё система, способная выбить из них патриотизм в такой мере, как эта смехотворная система новоявленного рыцаря {Фридриха-Вильгельма IV}? Комедия, которую разыгрывает над нами деспотизм, столь же опасна для него, как в своё время оказалась опасной трагедия для Стюартов и Бурбонов. И если бы даже ещё долгое время не понимали, что в действительности представляет собой эта комедия, то всё же она была бы уже в известном смысле революцией. Государство - слишком серьёзная вещь, чтобы можно было превратить его в какую-то арлекинаду. Судно, полное глупцов, можно было бы ещё, пожалуй, предоставить на некоторое время воле ветра, но оно плыло бы навстречу своей неминуемой судьбе именно потому, что глупцы этого и не подозревают. И эта судьба - предстоящая нам революция". (К.Маркс. На буксирном судне по дороге в Д., март 1843 г.)
...
Но для меня сегодня "революционеры" также ничтожны, как и власть их породившая, они - лишь искажённое до неузнаваемости отражение нитожества власти, громоздкости и окостенелости бюрократического аппарата... Я не верю ни одному их слову, тщетно пытаясь найти рациональные зёрна в предлагаемых ими программах, я не вижу ни одной самостоятельной мысли, только бессмысленный и бессвязный набор заимствованных штампов, я не верю прежде всего в их порядочность, в их возможный "стыд", а вот проявления отсутствия стыда вижу очень хорошо, и наиболее яркий пример тому - деятельность свободной от профессионализма и совести Эха Москвы.
Об абсолютной недееспособности верхушки Коммунистической партии даже говорить не приходится, никакой рефлексии, никакого переосмысления истории, теории и практики. О полной безнадёжности этого направления как отсутствия какого бы то ни было направления можно не бескоиться. - Р.Б.
...
"Никакой народ не впадает в отчаяние, и пусть он даже долгое время надеется на что-то просто по глупости, всё же когда-нибудь, после многих лет, он, внезапно поумнев, осуществит все свои благие желания. (...)
Это верно - старый мир принадлежит филистеру, и не следует относиться к филистеру как к пугалу, от которого боязливо отворачиваются. Напротив, мы должны внимательно к нему присмотреться. Стоит изучить этого господина мира.
Разумеется, филистер - господин мира только в том смысле, что филистерами, их обществом, кишит мир, подобно тому как труп кишит червями. Поэтому филистерское общество нуждается только в рабах, собственники же этих рабов не нуждаются в свободе. Хотя их, как собственников земли и людей, называют господами, разумея их превосходство над всеми остальными, тем не менее они такие же филистеры, как и их челядь. (...)
Потомственные господа - вот цель всего этого общества. Этот мир принадлежит им. Они берут этот мир таким, каков он есть и каким он себя чувствует. Они берут себя самих такими, какими они себя находят, и садятся на шею политических животных, которые не знают другого назначения, как быть для своих господ «преданными, всегда готовыми к услугам верноподданными».
Филистерский мир - это мир политических животных, и раз мы должны признать его существование, нам ничего не остаётся, как просто-напросто считаться с этим status quo. Века варварства породили и сформировали этот порядок, и вот он стоит теперь перед нами в виде последовательной системы, принцип которой - обесчеловеченный мир. (...)
Эти господа также реалисты, они очень далеки от какого бы то ни было мышления и от всякого человеческого величия; они - заурядные офицеры и захолустные дворянчики, но они не ошибаются, они правы: в этом своём качестве они вполне пригодны для того, чтобы пользоваться этим животным царством и господствовать над ним; господство и пользование здесь, как и всюду, - тождественные понятия. А когда они принимают поклонение, скользя взглядом по головам этих безмозглых существ, которые кишмя кишат под ними, то какая мысль может им прийти скорее в голову, чем та, которую высказал Наполеон у Березины? Говорят, что Наполеон, указывая сопровождавшему его лицу на массу утопающих в Березине, воскликнул: Voyez ces crapauds! {Посмотрите на этих жаб!}. Этот рассказ о Наполеоне, по всей вероятности, вымысел, но тем не менее он выражает истинное положение вещей. Единственный принцип деспотизма это - презрение к человеку, обесчеловеченный человек, и этот принцип лучше многих других в том отношении, что он вместе с тем является и фактом. Деспот видит людей всегда униженными. Они тонут на его глазах, тонут ради него в тине обыденной жизни и, подобно лягушкам, постоянно появляются из неё вновь. Если такой взгляд возникает даже у людей, которые были способны на большие дела, - таким был Наполеон до своего династического безумия, - как же может быть идеалистом в такой реальной обстановке совсем заурядный король? (...)
Где монархический принцип имеет за собой большинство, там человек - в меньшинстве, а где монархический принцип не вызывает никаких сомнений, там и вовсе нет человека.
...
Постыдные и неловкие положения? Одно только постыдно и неловко, это - сойти с трона. Пока каприз остаётся в силе, каприз прав. Каким бы переменчивым, бессмысленным и презренным ни был такой каприз, он всё ещё годится для того, чтобы управлять народом, который никогда не знал другого закона, кроме произвола своих королей.
...
Некоторое время ошибались только в том отношении, что придавали значение тому, какие желания и мысли выскажет король. Это нисколько не могло изменить дело: филистер - материал монархии, а монарх - всего лишь король филистеров; он не может сделать ни себя, ни своих подданных, свободными, настоящими людьми, пока обе стороны остаются тем, что они собой представляют сейчас.
...
... люди вернулись к старому окостенелому государству слуг, где раб молча служит, а владелец земли и людей господствует по возможности молчаливо, при посредстве благовоспитанных, безропотно покорных слуг. Ни раб, ни господин не могут сказать того, что они хотят: первый не может сказать, что он хочет стать человеком, а второй не может сказать, что в его владениях человек ему не нужен. Молчание поэтому - единственное средство выпутаться из этого положения. Muta pecora, prona et ventri oboedientia {бессловесная скотина, понурая и послушная желудку}.
...
Такова история неудачной попытки уничтожить филистерское государство, оставаясь на его собственной почве: в результате всему миру было дано наглядное доказательство того, что деспотизму необходимо присуще скотство и что он несовместим с человечностью. Скотские отношения могут быть поддержаны только посредством скотства. (...) Вы не скажете, что я слишком высокого мнения о настоящем; но если я всё-таки не отчаиваюсь относительно настоящего, то потому только, что именно современное отчаянное положение вселяет в меня надежду. Я уж не говорю о неспособности господ и о равнодушии слуг и подданных, которые полагаются во всём на волю божию, - хотя обоих этих моментов, взятых вместе, было бы уже достаточно, чтобы довести дело до катастрофы. (...) А система промышленности и торговли, система собственности и эксплуатации людей ведёт ещё гораздо скорее, чем размножение населения, к расколу внутри теперешнего общества, - к расколу, от которого старая система не в состоянии исцелить, потому что она вообще не исцеляет, и не творит, а только существует и наслаждается. Существование страдающего человечества, которое мыслит, и мыслящего человечества, которое подвергается угнетению, должно неизбежно стать поперёк горла пассивному, бессмысленно наслаждающемуся животному миру филистерства". (Кёльн, май 1843 г.)
...
"Хотя не существует сомнений насчёт вопроса - «откуда?», но зато господствует большая путаница относительно вопроса: «куда?». Не говоря уже о всеобщей анархии в воззрениях различных реформаторов, каждый из них вынужден признаться себе самому, что он не имеет точного представления о том, каково должно быть будущее. Между тем, преимущество нового направления как раз в том и заключается, что мы не стремимся догматически предвосхитить будущее, а желаем только посредством критики старого мира найти новый мир. До сих пор философы имели в своём письменном столе разрешение всех загадок, и глупому непосвящённому миру оставалось только раскрыть рот, чтобы ловить жареных рябчиков абсолютной науки. Теперь философия стала мирской; это неопровержимо доказывается тем, что само философское сознание не только внешним, но и внутренним образом втянуто в водоворот борьбы (к сожалению, философского осмысления происходящего я не вижу, философия в России умолкла, это была продуманная политика - задушить проблески философского сознания, место философии занял пиар, каждый бездарный журналист без стеснения считает себя философом. Философии заставляют стыдиться, к философии внушают презрение - Р.Б.). Но если конструирование будущего и провозглашение раз навсегда готовых решений для всех грядущих времён не есть наше дело, то тем определённее мы знаем, что нам нужно совершить в настоящем, - я говорю о беспощадной критике всего существующего, беспощадной в двух смыслах: эта критика не страшится собственных выводов (понимание этого положения требует "расшифровки", я обязательно к этому вернусь, чтобы объяснить, почему меня не удовлетворяет критика "оппозиции", которая напоминает игру с властью, точно голодные псы, бросаются современные критики на обглоданные кости, выбрасываемые их хозяевами, хрустят кости, текут слюни, торгуют подковёрной кремлёвской пылью - не более того, меня интересует рефлексирующая критика, принципиальная, а не продажная, а это - большая редкость. - прим.моё, Р.Б.) и не отступает перед столкновением с властями предержащими (современная критика не сталкивается с властью, она натравляет обманутых ею на власть, прекрасно понимая, насколько это бессмысленно, зарабатывая на своём подлом отношении к отчаявшимся людям - Р.Б.).
Поэтому я не стою за то, чтобы мы водрузили какое-нибудь догматическое знамя. Наоборот, мы должны стараться помочь догматикам уяснить себе смысл их собственных положений. Так, догматической абстракцией является в особенности коммунизм, причём я имею в виду не какой-либо воображаемый и возможный коммунизм, а действительно существующий коммунизм, в той форме, как его проповедуют Кабе, Дезами, Вейтлинг и т. д. Этот коммунизм есть только особое выражение гуманистического принципа, не освободившееся ещё от влияния своей противоположности - частного бытия. (...)
Разум существовал всегда, только не всегда в разумной форме. Критик может, следовательно, взять за исходную точку всякую форму теоретического и практического сознания и из собственных форм существующей действительности развить истинную действительность как её долженствование и конечную цель. Что же касается действительной жизни, то именно политическое государство даже там, где оно ещё не прониклось сознательным образом социалистическими требованиями, содержит во всех своих современных формах требования разума. И государство не останавливается на этом. Оно всюду подразумевает разум осуществлённым. Но точно так же оно всюду впадает в противоречие между своим идеальным назначением и своими реальными предпосылками. (...)
Ничто не мешает нам, следовательно, связать нашу критику с критикой политики, с определённой партийной позицией в политике, а стало быть, связать и отождествить нашу критику с действительной борьбой. В таком случае, мы выступим перед миром не как доктринёры с готовым новым принципом: тут истина, на колени перед ней! - Мы развиваем миру новые принципы из его же собственных принципов. Мы не говорим миру: «перестань бороться; вся твоя борьба - пустяки», мы даём ему истинный лозунг борьбы. Мы только показываем миру, за что собственно он борется, а сознание - такая вещь, которую мир должен приобрести себе, хочет он этого или нет.
Реформа сознания состоит только в том, чтобы дать миру уяснить себе своё собственное сознание, чтобы разбудить мир от грёз о самом себе, чтобы разъяснить ему смысл его собственных действий. Вся наша задача может состоять только в том, чтобы - как это имеет место также и в фейербаховской критике религии - придать вопросам религии и философии форму, соответствующую человеку, осознавшему самого себя.
Таким образом, наш девиз должен гласить: реформа сознания не посредством догм, а посредством анализа мистического, самому себе неясного сознания, выступает ли оно в религиозной или же в политической форме. При этом окажется, что мир уже давно грезит о предмете, которым можно действительно овладеть, только осознав его. Окажется, что речь идёт не о том, чтобы мысленно провести большую разграничительную черту между прошедшим и будущим, а о том, чтобы осуществить мысли прошедшего. И, наконец, обнаружится, что человечество не начинает новой работы, а сознательно осуществляет свою старую работу.
Итак, мы можем выразить направление нашего журнала одним словом: работа современности над уяснением самой себе (критическая философия) смысла собственной борьбы и собственных желаний. Это - работа для мира и для нас. Она может быть только делом объединённых сил. Речь идёт об исповеди, не больше. Чтобы очиститься от своих грехов, человечеству нужно только объявить их тем, чем они являются на самом деле.
(Крейцнах, сентябрь 1843 г. Написано К. Марксом в марте, мае и сентябре 1843 г.)
...
Отчасти это продолжение некогда брошенного - Все интересы моего разума... (Кант)
Вот и всё пока.
...
Для себя на заметку.
Бакунин и Маркс. Н.М. Пирумова. БАКУНИН.
Глава II. "БЫТЬ СВОБОДНЫМ И ОСВОБОЖДАТЬ ДРУГИХ..."
...
БИБЛИОТЕКА УЧЕБНОЙ И НАУЧНОЙ ЛИТЕРАТУРЫ.
...
Несколько слов о письмах молодого Маркса к Руге, национальном стыде, философии...
К этим письмам обращались и обращаются. Но просмотрев несколько сайтов, я решил не предлагать их вашему вниманию. Выделение некоторых положений (как ударение или акценты) будет достаточным пояснением к тому, что именно вновь заинтересовало меня в этих письмах. Впервые я познакомился с их содержанием, ещё учась в университете. Возможно, в тот период, когда стал редактором стенной газеты философского факультета. Эти письма меня привели в восхищение, речь не идёт о том, что я что-то понял относительно того, что происходило в Германии в начале 40-х или в марксизме как таковом. Мне понравился стиль, пафос, мысли и их ясные формулировки... Я умудрился сделать выписки. Но свой отпечаток на восприятие изложенных в письмах мыслей наложило разочарование в разворачиваемой полностью разложившейся партией перестройке, в 1987 году, мне кажется, уже стало всё ясно. Если у аппаратчиков абсолютно разложилась совесть, они могли только заразить разложением всю страну... Раставаясь с черновиками по философии, которые давно тяготят меня, я наткнулся и на эти выписки. Актуальность некоторых откровений Маркса - вне сомнений. Хочу и вам напомнить забытые положения его ранних размышлений, и если их логика неизбежно должна была привести к "Манифесту" и "Капиталу", то неизбежность революции 17-го из них не следовала, что ж, значит, что-то мы не поняли - насколько я помню, к революции 17-го Маркс всё же не призывал, независимо от того, что она оказалась неизбежной... Небезынтересно в 50 возвращаться к тому, что трогало в 25 лет...
Цитирую по:
Работы К. Маркса (1818-1883) и Ф. Энгельса (1820-1895), вошедшие во второе издание сочинений.
Том 1. ПИСЬМА ИЗ «DEUTSCH - FRANZÖSISCHE JAHRBÜCHER» (Маркс - Руге, 1843)
Национальный стыд.
(Понятно, что в подзаголовках я пытаюсь нащупать актуальность тех или иных тем для нашего времени и государства. Это личностное прочтение. Понятно, что я вырываю из контекста многие фразы, но в данном случае я не собираюсь разбираться в контексте, меня интересует, куда нам двигаться дальше, на что мы можем опереться в поисках своего пути)
(...) "Пышный плащ либерализма упал с плеч, и отвратительнейший деспотизм предстал во всей своей наготе перед лицом всего мира.
Это - тоже откровение, хотя и в противоположном смысле. Это - такая истина, которая, по крайней мере, обнажает перед нами пустоту нашего патриотизма, уродливость нашего государственного строя и заставляет нас закрывать со стыда лицо. Вы смотрите на меня с улыбкой и спрашиваете: что пользы в этом? Со стыда революции не делают. - А я говорю: стыд - это уже своего рода революция... Стыд - это своего рода гнев, только обращенный вовнутрь. И если бы целая нация действительно испытала чувство стыда, она была бы подобна льву, который весь сжимается, готовясь к прыжку. Правда, в Германии не чувствуют ещё даже стыда; напротив, эти жалкие люди всё ещё патриоты. Но есть ли ещё система, способная выбить из них патриотизм в такой мере, как эта смехотворная система новоявленного рыцаря {Фридриха-Вильгельма IV}? Комедия, которую разыгрывает над нами деспотизм, столь же опасна для него, как в своё время оказалась опасной трагедия для Стюартов и Бурбонов. И если бы даже ещё долгое время не понимали, что в действительности представляет собой эта комедия, то всё же она была бы уже в известном смысле революцией. Государство - слишком серьёзная вещь, чтобы можно было превратить его в какую-то арлекинаду. Судно, полное глупцов, можно было бы ещё, пожалуй, предоставить на некоторое время воле ветра, но оно плыло бы навстречу своей неминуемой судьбе именно потому, что глупцы этого и не подозревают. И эта судьба - предстоящая нам революция". (К.Маркс. На буксирном судне по дороге в Д., март 1843 г.)
...
Но для меня сегодня "революционеры" также ничтожны, как и власть их породившая, они - лишь искажённое до неузнаваемости отражение нитожества власти, громоздкости и окостенелости бюрократического аппарата... Я не верю ни одному их слову, тщетно пытаясь найти рациональные зёрна в предлагаемых ими программах, я не вижу ни одной самостоятельной мысли, только бессмысленный и бессвязный набор заимствованных штампов, я не верю прежде всего в их порядочность, в их возможный "стыд", а вот проявления отсутствия стыда вижу очень хорошо, и наиболее яркий пример тому - деятельность свободной от профессионализма и совести Эха Москвы.
Об абсолютной недееспособности верхушки Коммунистической партии даже говорить не приходится, никакой рефлексии, никакого переосмысления истории, теории и практики. О полной безнадёжности этого направления как отсутствия какого бы то ни было направления можно не бескоиться. - Р.Б.
...
"Никакой народ не впадает в отчаяние, и пусть он даже долгое время надеется на что-то просто по глупости, всё же когда-нибудь, после многих лет, он, внезапно поумнев, осуществит все свои благие желания. (...)
Это верно - старый мир принадлежит филистеру, и не следует относиться к филистеру как к пугалу, от которого боязливо отворачиваются. Напротив, мы должны внимательно к нему присмотреться. Стоит изучить этого господина мира.
Разумеется, филистер - господин мира только в том смысле, что филистерами, их обществом, кишит мир, подобно тому как труп кишит червями. Поэтому филистерское общество нуждается только в рабах, собственники же этих рабов не нуждаются в свободе. Хотя их, как собственников земли и людей, называют господами, разумея их превосходство над всеми остальными, тем не менее они такие же филистеры, как и их челядь. (...)
Потомственные господа - вот цель всего этого общества. Этот мир принадлежит им. Они берут этот мир таким, каков он есть и каким он себя чувствует. Они берут себя самих такими, какими они себя находят, и садятся на шею политических животных, которые не знают другого назначения, как быть для своих господ «преданными, всегда готовыми к услугам верноподданными».
Филистерский мир - это мир политических животных, и раз мы должны признать его существование, нам ничего не остаётся, как просто-напросто считаться с этим status quo. Века варварства породили и сформировали этот порядок, и вот он стоит теперь перед нами в виде последовательной системы, принцип которой - обесчеловеченный мир. (...)
Эти господа также реалисты, они очень далеки от какого бы то ни было мышления и от всякого человеческого величия; они - заурядные офицеры и захолустные дворянчики, но они не ошибаются, они правы: в этом своём качестве они вполне пригодны для того, чтобы пользоваться этим животным царством и господствовать над ним; господство и пользование здесь, как и всюду, - тождественные понятия. А когда они принимают поклонение, скользя взглядом по головам этих безмозглых существ, которые кишмя кишат под ними, то какая мысль может им прийти скорее в голову, чем та, которую высказал Наполеон у Березины? Говорят, что Наполеон, указывая сопровождавшему его лицу на массу утопающих в Березине, воскликнул: Voyez ces crapauds! {Посмотрите на этих жаб!}. Этот рассказ о Наполеоне, по всей вероятности, вымысел, но тем не менее он выражает истинное положение вещей. Единственный принцип деспотизма это - презрение к человеку, обесчеловеченный человек, и этот принцип лучше многих других в том отношении, что он вместе с тем является и фактом. Деспот видит людей всегда униженными. Они тонут на его глазах, тонут ради него в тине обыденной жизни и, подобно лягушкам, постоянно появляются из неё вновь. Если такой взгляд возникает даже у людей, которые были способны на большие дела, - таким был Наполеон до своего династического безумия, - как же может быть идеалистом в такой реальной обстановке совсем заурядный король? (...)
Где монархический принцип имеет за собой большинство, там человек - в меньшинстве, а где монархический принцип не вызывает никаких сомнений, там и вовсе нет человека.
...
Постыдные и неловкие положения? Одно только постыдно и неловко, это - сойти с трона. Пока каприз остаётся в силе, каприз прав. Каким бы переменчивым, бессмысленным и презренным ни был такой каприз, он всё ещё годится для того, чтобы управлять народом, который никогда не знал другого закона, кроме произвола своих королей.
...
Некоторое время ошибались только в том отношении, что придавали значение тому, какие желания и мысли выскажет король. Это нисколько не могло изменить дело: филистер - материал монархии, а монарх - всего лишь король филистеров; он не может сделать ни себя, ни своих подданных, свободными, настоящими людьми, пока обе стороны остаются тем, что они собой представляют сейчас.
...
... люди вернулись к старому окостенелому государству слуг, где раб молча служит, а владелец земли и людей господствует по возможности молчаливо, при посредстве благовоспитанных, безропотно покорных слуг. Ни раб, ни господин не могут сказать того, что они хотят: первый не может сказать, что он хочет стать человеком, а второй не может сказать, что в его владениях человек ему не нужен. Молчание поэтому - единственное средство выпутаться из этого положения. Muta pecora, prona et ventri oboedientia {бессловесная скотина, понурая и послушная желудку}.
...
Такова история неудачной попытки уничтожить филистерское государство, оставаясь на его собственной почве: в результате всему миру было дано наглядное доказательство того, что деспотизму необходимо присуще скотство и что он несовместим с человечностью. Скотские отношения могут быть поддержаны только посредством скотства. (...) Вы не скажете, что я слишком высокого мнения о настоящем; но если я всё-таки не отчаиваюсь относительно настоящего, то потому только, что именно современное отчаянное положение вселяет в меня надежду. Я уж не говорю о неспособности господ и о равнодушии слуг и подданных, которые полагаются во всём на волю божию, - хотя обоих этих моментов, взятых вместе, было бы уже достаточно, чтобы довести дело до катастрофы. (...) А система промышленности и торговли, система собственности и эксплуатации людей ведёт ещё гораздо скорее, чем размножение населения, к расколу внутри теперешнего общества, - к расколу, от которого старая система не в состоянии исцелить, потому что она вообще не исцеляет, и не творит, а только существует и наслаждается. Существование страдающего человечества, которое мыслит, и мыслящего человечества, которое подвергается угнетению, должно неизбежно стать поперёк горла пассивному, бессмысленно наслаждающемуся животному миру филистерства". (Кёльн, май 1843 г.)
...
"Хотя не существует сомнений насчёт вопроса - «откуда?», но зато господствует большая путаница относительно вопроса: «куда?». Не говоря уже о всеобщей анархии в воззрениях различных реформаторов, каждый из них вынужден признаться себе самому, что он не имеет точного представления о том, каково должно быть будущее. Между тем, преимущество нового направления как раз в том и заключается, что мы не стремимся догматически предвосхитить будущее, а желаем только посредством критики старого мира найти новый мир. До сих пор философы имели в своём письменном столе разрешение всех загадок, и глупому непосвящённому миру оставалось только раскрыть рот, чтобы ловить жареных рябчиков абсолютной науки. Теперь философия стала мирской; это неопровержимо доказывается тем, что само философское сознание не только внешним, но и внутренним образом втянуто в водоворот борьбы (к сожалению, философского осмысления происходящего я не вижу, философия в России умолкла, это была продуманная политика - задушить проблески философского сознания, место философии занял пиар, каждый бездарный журналист без стеснения считает себя философом. Философии заставляют стыдиться, к философии внушают презрение - Р.Б.). Но если конструирование будущего и провозглашение раз навсегда готовых решений для всех грядущих времён не есть наше дело, то тем определённее мы знаем, что нам нужно совершить в настоящем, - я говорю о беспощадной критике всего существующего, беспощадной в двух смыслах: эта критика не страшится собственных выводов (понимание этого положения требует "расшифровки", я обязательно к этому вернусь, чтобы объяснить, почему меня не удовлетворяет критика "оппозиции", которая напоминает игру с властью, точно голодные псы, бросаются современные критики на обглоданные кости, выбрасываемые их хозяевами, хрустят кости, текут слюни, торгуют подковёрной кремлёвской пылью - не более того, меня интересует рефлексирующая критика, принципиальная, а не продажная, а это - большая редкость. - прим.моё, Р.Б.) и не отступает перед столкновением с властями предержащими (современная критика не сталкивается с властью, она натравляет обманутых ею на власть, прекрасно понимая, насколько это бессмысленно, зарабатывая на своём подлом отношении к отчаявшимся людям - Р.Б.).
Поэтому я не стою за то, чтобы мы водрузили какое-нибудь догматическое знамя. Наоборот, мы должны стараться помочь догматикам уяснить себе смысл их собственных положений. Так, догматической абстракцией является в особенности коммунизм, причём я имею в виду не какой-либо воображаемый и возможный коммунизм, а действительно существующий коммунизм, в той форме, как его проповедуют Кабе, Дезами, Вейтлинг и т. д. Этот коммунизм есть только особое выражение гуманистического принципа, не освободившееся ещё от влияния своей противоположности - частного бытия. (...)
Разум существовал всегда, только не всегда в разумной форме. Критик может, следовательно, взять за исходную точку всякую форму теоретического и практического сознания и из собственных форм существующей действительности развить истинную действительность как её долженствование и конечную цель. Что же касается действительной жизни, то именно политическое государство даже там, где оно ещё не прониклось сознательным образом социалистическими требованиями, содержит во всех своих современных формах требования разума. И государство не останавливается на этом. Оно всюду подразумевает разум осуществлённым. Но точно так же оно всюду впадает в противоречие между своим идеальным назначением и своими реальными предпосылками. (...)
Ничто не мешает нам, следовательно, связать нашу критику с критикой политики, с определённой партийной позицией в политике, а стало быть, связать и отождествить нашу критику с действительной борьбой. В таком случае, мы выступим перед миром не как доктринёры с готовым новым принципом: тут истина, на колени перед ней! - Мы развиваем миру новые принципы из его же собственных принципов. Мы не говорим миру: «перестань бороться; вся твоя борьба - пустяки», мы даём ему истинный лозунг борьбы. Мы только показываем миру, за что собственно он борется, а сознание - такая вещь, которую мир должен приобрести себе, хочет он этого или нет.
Реформа сознания состоит только в том, чтобы дать миру уяснить себе своё собственное сознание, чтобы разбудить мир от грёз о самом себе, чтобы разъяснить ему смысл его собственных действий. Вся наша задача может состоять только в том, чтобы - как это имеет место также и в фейербаховской критике религии - придать вопросам религии и философии форму, соответствующую человеку, осознавшему самого себя.
Таким образом, наш девиз должен гласить: реформа сознания не посредством догм, а посредством анализа мистического, самому себе неясного сознания, выступает ли оно в религиозной или же в политической форме. При этом окажется, что мир уже давно грезит о предмете, которым можно действительно овладеть, только осознав его. Окажется, что речь идёт не о том, чтобы мысленно провести большую разграничительную черту между прошедшим и будущим, а о том, чтобы осуществить мысли прошедшего. И, наконец, обнаружится, что человечество не начинает новой работы, а сознательно осуществляет свою старую работу.
Итак, мы можем выразить направление нашего журнала одним словом: работа современности над уяснением самой себе (критическая философия) смысла собственной борьбы и собственных желаний. Это - работа для мира и для нас. Она может быть только делом объединённых сил. Речь идёт об исповеди, не больше. Чтобы очиститься от своих грехов, человечеству нужно только объявить их тем, чем они являются на самом деле.
(Крейцнах, сентябрь 1843 г. Написано К. Марксом в марте, мае и сентябре 1843 г.)
...
Отчасти это продолжение некогда брошенного - Все интересы моего разума... (Кант)
Вот и всё пока.
...
Для себя на заметку.
Бакунин и Маркс. Н.М. Пирумова. БАКУНИН.
Глава II. "БЫТЬ СВОБОДНЫМ И ОСВОБОЖДАТЬ ДРУГИХ..."
...
БИБЛИОТЕКА УЧЕБНОЙ И НАУЧНОЙ ЛИТЕРАТУРЫ.
...