Либретто. Часть 1. Беллини и Пеполи. Черновик
О взаимоотноршениях композитора и либреттиста. (Черновик. Доработать. Предполагает заметки о Доницетти и Верди. Итогом предполагал заметку о (сформулировать-то непросто) потребности преобразования русского языка с точки зрения развивающейся русской музыкальной культуры. Оперы Глинки, либретто. Сообщество братьев Кукольников)
Споря с либреттистами и поэтами, композиторы делают порой парадоксальные признания относительно своего понимания природы оперы. Ты пытаешься погрузиться во время, когда расцветает слава итальянских романтиков, тебе начинает казаться, что ты можешь понять, почему те или иные оперы пользовались ошеломляющим успехом в то или иное время. Но сегодня... Кто поставит и кто соответственно услышит в тех произведениях призыв к борьбе за независимость и свободу?..
Источник: Франческо Пастури "Беллини", в переводе Ирины Константиновой.
Итак, Беллини в Париже. Пора положить конец праздности, от него ждут новой оперы:
"Прежде всего он принялся искать либретто или хотя бы очень хорошего итальянского поэта, способного написать оперное либретто и изложить в стихах сюжет, который они вместе выберут. Время для этого было: целый год, а может быть, и больше, поскольку опера должна была появиться на сцене в декабре 1834 года. Однако не следовало обольщаться этим, тем более что он «решил гораздо серьезнее, чем обычно, поработать над партитурой», то есть тщательнее отделать ее гармонию и богаче инструментовать, что весьма ценилось французской публикой, привыкшей ко всяким формальным изыскам, и на что так мало обращали внимания итальянские меломаны.
Сочинить либретто Беллини попросил графа Карло Пеполи, единственного итальянского поэта, который жил тогда в Париже. Его сочинения высоко оценивал в печати Джакомо Леопарди ("воплощённый поэт мировой скорби"). Беллини познакомился с Пеполи в доме княгини Бельджойозо. Поэт был родом из Болоньи (один из центров революционного движения, знаменитой первым университетом в христианском мире, закрытом австрийцами, как очаг свободомыслия в 1831-32гг. Анненский рассказывает, каким он увидел университет в апреле 1841 году, да ему ещё и посчастливится увидеть Россини***), либералом по убеждениям. В 1831 году он участвовал в революционном движении в Романье против папского правительства, затем - когда не осталось уже никаких надежд на победу - решил разделить со своими соотечественниками заключение в тюрьме и изгнание во Францию.
В Париже Пеполи давал уроки итальянского языка, и встреча с катанийским музыкантом напомнила ему о забытом было поэтическом даре. В качестве первого опыта он быстро сочинил и посвятил Беллини четыре сонета и оду Луне. «У него красивый стих, и он легко пишет», - заключил Беллини и выбрал поэта своим соавтором, поручив ему отыскать сюжет для новой оперы. Пеполи в отличие от Романи немедленно углубился в поиски. А Беллини, справившись с «сильной температурой, вызванной простудой», из-за которой он пролежал в постели целую неделю, без оглядки бросился в водоворот карнавальных празднеств, которые начались как раз в эти дни, и ни о чем больше не думал.
...
В апреле сюжет оперы был выбран. Из множества разных названий, какие предложил ему Пеполи, Беллини предпочел историческую драму Ансело, в которой рассказывалось об одном из эпизодов гражданской войны в Англии между пуританами, приверженцами Кромвеля, и сторонниками короля Карла I Стюарта. Столкновение этих двух лагерей и дало название пьесы «Tetes rondes et cavaliers» (пуритане носили круглые шотландские береты). Музыкант поспешил сообщить о выборе сюжета родным и друзьям. Дяде Ферлито - своему крестному отцу - он даже изложил его и назвал исполнителей партий.
Найдя сюжет «Пуритан», Беллини и Пеполи начали думать над либретто. И тут Беллини обнаружил, что «красивый стих», которым владел Пеполи, и его умение легко писать оказались не слишком большими достоинствами для оперного искусства. Пеполи был только стихотворцем - он умел ловко манипулировать рифмами, придумывать утонченные образы и изысканные фразы, которые мог заключить в строфы, содержащие определенное число строк и слогов. Но для оперного либретто этого было недостаточно, потому что стихи здесь должны выражать прежде всего сценическое действие. Они нужны для того, чтобы побуждать, поддерживать и акцентировать музыку, которая в опере всегда главенствует и в движении сюжета, и в пылких проявлениях чувств героев. Будучи новичком в этом поэтическом жанре, где слово - это само действие, Пеполи не мог и не умел понять многие неумолимые законы оперы и ее условности.
Предварительных обсуждений либретто было много, и они не раз превращались в горячие споры между поэтом, защищавшим права поэзии, и музыкантом, который хоть и уважал их, но стремился приспособить стихи к требованиям драматически напряженного развития событий и подчинить их музыкальной выразительности. А когда Пеполи обнаружил, что совсем не понимает требований Беллини, тот, стараясь яснее объяснить свою мысль, неожиданно высказал такой странный парадокс, что изумил поэта и положил конец вечным спорам: «Хорошая музыкальная драма - это нечто такое, что не имеет здравого смысла».
На какое-то время Пеполи прекратил контакты с музыкантом, потому что его измучил метод, применяемый Беллини для навязывания своей воли, - он старался силой одолеть всякое сопротивление. Однако на него начали нажимать, уговаривать, его стали приглашать на обед люди, которым невозможно было отказать. С другой стороны, Беллини заметил огромное впечатление, какое произвел на Пеполи вырвавшийся у него парадокс о сущности музыкальной драмы. И, не имея возможности встретиться с рассерженным поэтом, он решил в письме к нему раскрыть смысл этого парадокса, чтобы еще раз высказать свою точку зрения.
Произнося свою неожиданную фразу, Беллини понимал, что несколько перегнул палку, но он сделал это специально и вот почему: «Потому, - пишет он Пеполв без всякого стеснения, - что я знаю, какая невыносимая скотина литератор и как он глуп со своими всеобщими правилами здравого смысла».
Музыкант прекрасно понимал, что опера - это нечто алогичное и условное, более того, был убежден, что многие годы занятия оперой научили его разбираться в ней лучше любого поэта. Но именно многолетний опыт - впрочем, весьма счастливый - и утвердил его в уверенности, что со дня своего сотворения опера обрела точный смысл, а именно - «заставить плакать, ужасаться и умирать на сцене с пением на устах героев музыкальной драмы, то есть побудить их раскрыть с помощью му- выки и пения свою душевную жизнь, но оставаясь при этом естественно выразительными».
«(Если) музыкальные ухищрения убивают сценический эффект, - пишет Беллини, - то еще опаснее поэтические выверты в музыкальной драме. Поэзия и музыка, чтобы произвести впечатление, требуют естественности и ничего, кроме естественности. Кто отступит от этого (правила), погибнет, он в конце концов породит грузную и нелепую оперу, которая может понравиться только узкому кругу педантов, но ни в коем случае не порадует сердце поэта, получающего непосредственные впечатления от живых чувств. А если сердце взволновано, - заключает музыкант, - художник всегда будет прав... Итак, мир, - призывает Беллини и продолжает письмо более ласковым тоном, - Карлуччо и Винченцилло должны вместе прийти к славе. И если ты в это не веришь, - решительно заявляет он, - то я буду стремиться к цели всеми силами. И если вдохновение и твоя легкость письма не оставят нас, уверен, что докажу тебе свою правоту». Утверждение это куда весомее любого торжественного обещания, потому что сделано автором «Сомнамбулы» и «Нормы».
Завершая послание, Беллини, видимо, понял, что зашел слишком далеко и в споре, и в своем гордом утверждении. Но он и -не подумал отступать, а нашел другой, истинно дружеский способ извиниться перед поэтом в в то же время еще раз подтвердить свою позицию. Он подписал письмо так: «Твой неисправимый Винченцилло».
(...)
Выбор сюжета, сделанный в один из последних дней марта, привел в движение план номер один: прежде всего работать. Мы уже видели, как Беллини мучил Пеполи, вынуждая его переделывать либретто, узнали об интересном апистолярном споре, в котором музыкант высказал свои мысли об опере. Добавим к этому, что Беллини сам составил сценический план новой оперы, разбив самые интересные эпизоды драмы Ансело на сцены, которые поэт, найдя подходящую форму, должен был изложить в стихах.
(...)
Очевидно, споры с Пеполи были уже закончены. Поэт, хоть и не разделял мыслей о том, каким образом поэзия должна служить опере, все же вынужден был уступить давлению музыканта - его ласковым уговорам, вздохам, всиышкам гнева и обиды. Для Беллини начался новый период в работе - он вынужден был трудиться за двоих (за себя и за поэта), если хотел получить стихи, которые устраивали бы его. «Пеполи старается, - признается музыкант, - но мне все равно стоит огромных усилий вести его вперед: ему не хватает опыта, а опыт - великая вещь».
(...) Единственное, что омрачало радость возвращения к сочинению музыки, было сотрудничество с Пеполи, которое не совсем устраивало его с точки зрения поэтической, во всяком случае было настолько незавидным, что серьезно беспокоило музыканта. И потому он невольно вспомнил о Романи.
(Достаточно пространная история о попытках примириться с Романи и вновь привлечь его к сотрудничеству. Это не произошло.)
... "Если я захочу написать еще оперу для Италии, никто, кроме него, не сможет устроить меня». Поэтому он намерен - не слишком унижаясь - если поэт пойдет навстречу, сделать все возможное для примирения с тем, кому музыкант писал когда-то: «Вся моя слава неотделима от твоей».
... «Но опустим занавес над всем, что произошло. И если ты меня еще любишь, попробуем исправить, к нашему общему достоинству, содеянное зло и воспылаем снова друг к другу прежней любовью: чуть не угасшей, но все- таки не умершей, несмотря на наше изрядное недовольство друг другом, которое многих порадовало. Станем еще большими друзьями, чем были прежде, и будем достойны друг друга».
... Пеполи понял, наконец, какие стихи нужны Беллини, и прислал дуэт, который вполне удовлетворил музыканта.
... И еще раз обещает, что вручит оперу на месяц раньше назначенного срока, несмотря на то, что очень мучается от необходимости «двигать вперед» Пеполи, которого постоянно нужно исправлять, так как он по-прежнему продолжает в стихах играть словами и придумывать всякие украшения, тормозящие действие.
...А потом вдруг он умолк.
...
* «Музыкальные вечера» Россини (5 ариетт и 3 дуэта) созданы на стихи Карло Пеполи (1796-1881).
*** "На другой день рано утром приехали мы в Болонью, ныне пустую, мрачную и угрюмую, чему много способствовала последняя неудачная ее революция30, но некогда блестящую и оживлявшуюся 12000 студентов из всех наций. Первый мой визит, разумеется, был в старый университет ее, который ныне реставрируют. Чудная вещь этот университет! Представьте себе потолки и стены лестницы, внутренней галереи, комнат и коллегий, покрытые рисованными гербами лиц, получивших докторскую степень. Места нет, где бы не было львов, дворянских корон, рыцарских шлемов, развевающихся перьев, мечей, звезд и всей геральдической путаницы. Сколько тут гербов, покрытых кардинальскими шапками, герцогскими коронами! Есть даже такие, которые осеняются папскими тиарами и королевскими венцами и лучше всякого описания свидетельствуют о благосостоянии университета, считавшего в числе учеников своих первых людей века. Пестро, весело выглядывают опустелые стены под этою геральдическою сетью, где гербы прославившихся профессоров составляют солнца, около которых вьются, как звезды, гербы их знаменитых и часто могущественных слушателей". Письма из-за границы. П.В.Анненский.При выходе из университета вожатый мой дернул меня за полу и прошептал: "смотрите, смотрите: вон идет Россини!" Прямо на меня шел небольшого роста человек, бледнолицый, с маленькими, быстрыми и веселыми глазами и улыбкой. Магазинщики, торговцы и все встречные снимали перед ним шапки. Он шел, как принц, едва успевая отвечать на поклоны и награждая кого ласковым взглядом взамен приветствия, кого улыбкой, кого простым движением руки... Я был увлечен этим триумфом знаменитого маэстро и также снял шляпу: он посмотрел на меня пристально, прикоснулся к полям шляпы и прошел далее, оборачиваясь на все стороны и часто подавая голову вперед, что было каким-то грациозным сокращением поклона. Я долго смотрел ему вслед до тех пор, пока не скрылся он за углом. Россини развелся с женой, живет с какой-то француженкой и, упоенный славой, лестью, всеми благами земли, впал в летаргическое состояние и, как говорят итальянцы, решительно ничего не делает, кроме любви".
...
Либретто на итальянском. Libretti d'opera italiani.
Либретто на русском. (к операм итальянских композиторов)
Интересная страница на сайте "Мой компас", здесь также есть либретто на итал.языке.
Кое-что здесь (ит.яз.) OperaGlass Index , скачивается архивом.
...
Либретто во сне и на яву. Страница Юрия Димитрина. Возможно, интересным может показаться опыт либреттиста.
...
Отдельно даю ссылку на синопсисы опер ClassicLive.org.
Споря с либреттистами и поэтами, композиторы делают порой парадоксальные признания относительно своего понимания природы оперы. Ты пытаешься погрузиться во время, когда расцветает слава итальянских романтиков, тебе начинает казаться, что ты можешь понять, почему те или иные оперы пользовались ошеломляющим успехом в то или иное время. Но сегодня... Кто поставит и кто соответственно услышит в тех произведениях призыв к борьбе за независимость и свободу?..
Источник: Франческо Пастури "Беллини", в переводе Ирины Константиновой.
Итак, Беллини в Париже. Пора положить конец праздности, от него ждут новой оперы:
"Прежде всего он принялся искать либретто или хотя бы очень хорошего итальянского поэта, способного написать оперное либретто и изложить в стихах сюжет, который они вместе выберут. Время для этого было: целый год, а может быть, и больше, поскольку опера должна была появиться на сцене в декабре 1834 года. Однако не следовало обольщаться этим, тем более что он «решил гораздо серьезнее, чем обычно, поработать над партитурой», то есть тщательнее отделать ее гармонию и богаче инструментовать, что весьма ценилось французской публикой, привыкшей ко всяким формальным изыскам, и на что так мало обращали внимания итальянские меломаны.
Сочинить либретто Беллини попросил графа Карло Пеполи, единственного итальянского поэта, который жил тогда в Париже. Его сочинения высоко оценивал в печати Джакомо Леопарди ("воплощённый поэт мировой скорби"). Беллини познакомился с Пеполи в доме княгини Бельджойозо. Поэт был родом из Болоньи (один из центров революционного движения, знаменитой первым университетом в христианском мире, закрытом австрийцами, как очаг свободомыслия в 1831-32гг. Анненский рассказывает, каким он увидел университет в апреле 1841 году, да ему ещё и посчастливится увидеть Россини***), либералом по убеждениям. В 1831 году он участвовал в революционном движении в Романье против папского правительства, затем - когда не осталось уже никаких надежд на победу - решил разделить со своими соотечественниками заключение в тюрьме и изгнание во Францию.
В Париже Пеполи давал уроки итальянского языка, и встреча с катанийским музыкантом напомнила ему о забытом было поэтическом даре. В качестве первого опыта он быстро сочинил и посвятил Беллини четыре сонета и оду Луне. «У него красивый стих, и он легко пишет», - заключил Беллини и выбрал поэта своим соавтором, поручив ему отыскать сюжет для новой оперы. Пеполи в отличие от Романи немедленно углубился в поиски. А Беллини, справившись с «сильной температурой, вызванной простудой», из-за которой он пролежал в постели целую неделю, без оглядки бросился в водоворот карнавальных празднеств, которые начались как раз в эти дни, и ни о чем больше не думал.
...
В апреле сюжет оперы был выбран. Из множества разных названий, какие предложил ему Пеполи, Беллини предпочел историческую драму Ансело, в которой рассказывалось об одном из эпизодов гражданской войны в Англии между пуританами, приверженцами Кромвеля, и сторонниками короля Карла I Стюарта. Столкновение этих двух лагерей и дало название пьесы «Tetes rondes et cavaliers» (пуритане носили круглые шотландские береты). Музыкант поспешил сообщить о выборе сюжета родным и друзьям. Дяде Ферлито - своему крестному отцу - он даже изложил его и назвал исполнителей партий.
Найдя сюжет «Пуритан», Беллини и Пеполи начали думать над либретто. И тут Беллини обнаружил, что «красивый стих», которым владел Пеполи, и его умение легко писать оказались не слишком большими достоинствами для оперного искусства. Пеполи был только стихотворцем - он умел ловко манипулировать рифмами, придумывать утонченные образы и изысканные фразы, которые мог заключить в строфы, содержащие определенное число строк и слогов. Но для оперного либретто этого было недостаточно, потому что стихи здесь должны выражать прежде всего сценическое действие. Они нужны для того, чтобы побуждать, поддерживать и акцентировать музыку, которая в опере всегда главенствует и в движении сюжета, и в пылких проявлениях чувств героев. Будучи новичком в этом поэтическом жанре, где слово - это само действие, Пеполи не мог и не умел понять многие неумолимые законы оперы и ее условности.
Предварительных обсуждений либретто было много, и они не раз превращались в горячие споры между поэтом, защищавшим права поэзии, и музыкантом, который хоть и уважал их, но стремился приспособить стихи к требованиям драматически напряженного развития событий и подчинить их музыкальной выразительности. А когда Пеполи обнаружил, что совсем не понимает требований Беллини, тот, стараясь яснее объяснить свою мысль, неожиданно высказал такой странный парадокс, что изумил поэта и положил конец вечным спорам: «Хорошая музыкальная драма - это нечто такое, что не имеет здравого смысла».
На какое-то время Пеполи прекратил контакты с музыкантом, потому что его измучил метод, применяемый Беллини для навязывания своей воли, - он старался силой одолеть всякое сопротивление. Однако на него начали нажимать, уговаривать, его стали приглашать на обед люди, которым невозможно было отказать. С другой стороны, Беллини заметил огромное впечатление, какое произвел на Пеполи вырвавшийся у него парадокс о сущности музыкальной драмы. И, не имея возможности встретиться с рассерженным поэтом, он решил в письме к нему раскрыть смысл этого парадокса, чтобы еще раз высказать свою точку зрения.
Произнося свою неожиданную фразу, Беллини понимал, что несколько перегнул палку, но он сделал это специально и вот почему: «Потому, - пишет он Пеполв без всякого стеснения, - что я знаю, какая невыносимая скотина литератор и как он глуп со своими всеобщими правилами здравого смысла».
Музыкант прекрасно понимал, что опера - это нечто алогичное и условное, более того, был убежден, что многие годы занятия оперой научили его разбираться в ней лучше любого поэта. Но именно многолетний опыт - впрочем, весьма счастливый - и утвердил его в уверенности, что со дня своего сотворения опера обрела точный смысл, а именно - «заставить плакать, ужасаться и умирать на сцене с пением на устах героев музыкальной драмы, то есть побудить их раскрыть с помощью му- выки и пения свою душевную жизнь, но оставаясь при этом естественно выразительными».
«(Если) музыкальные ухищрения убивают сценический эффект, - пишет Беллини, - то еще опаснее поэтические выверты в музыкальной драме. Поэзия и музыка, чтобы произвести впечатление, требуют естественности и ничего, кроме естественности. Кто отступит от этого (правила), погибнет, он в конце концов породит грузную и нелепую оперу, которая может понравиться только узкому кругу педантов, но ни в коем случае не порадует сердце поэта, получающего непосредственные впечатления от живых чувств. А если сердце взволновано, - заключает музыкант, - художник всегда будет прав... Итак, мир, - призывает Беллини и продолжает письмо более ласковым тоном, - Карлуччо и Винченцилло должны вместе прийти к славе. И если ты в это не веришь, - решительно заявляет он, - то я буду стремиться к цели всеми силами. И если вдохновение и твоя легкость письма не оставят нас, уверен, что докажу тебе свою правоту». Утверждение это куда весомее любого торжественного обещания, потому что сделано автором «Сомнамбулы» и «Нормы».
Завершая послание, Беллини, видимо, понял, что зашел слишком далеко и в споре, и в своем гордом утверждении. Но он и -не подумал отступать, а нашел другой, истинно дружеский способ извиниться перед поэтом в в то же время еще раз подтвердить свою позицию. Он подписал письмо так: «Твой неисправимый Винченцилло».
(...)
Выбор сюжета, сделанный в один из последних дней марта, привел в движение план номер один: прежде всего работать. Мы уже видели, как Беллини мучил Пеполи, вынуждая его переделывать либретто, узнали об интересном апистолярном споре, в котором музыкант высказал свои мысли об опере. Добавим к этому, что Беллини сам составил сценический план новой оперы, разбив самые интересные эпизоды драмы Ансело на сцены, которые поэт, найдя подходящую форму, должен был изложить в стихах.
(...)
Очевидно, споры с Пеполи были уже закончены. Поэт, хоть и не разделял мыслей о том, каким образом поэзия должна служить опере, все же вынужден был уступить давлению музыканта - его ласковым уговорам, вздохам, всиышкам гнева и обиды. Для Беллини начался новый период в работе - он вынужден был трудиться за двоих (за себя и за поэта), если хотел получить стихи, которые устраивали бы его. «Пеполи старается, - признается музыкант, - но мне все равно стоит огромных усилий вести его вперед: ему не хватает опыта, а опыт - великая вещь».
(...) Единственное, что омрачало радость возвращения к сочинению музыки, было сотрудничество с Пеполи, которое не совсем устраивало его с точки зрения поэтической, во всяком случае было настолько незавидным, что серьезно беспокоило музыканта. И потому он невольно вспомнил о Романи.
(Достаточно пространная история о попытках примириться с Романи и вновь привлечь его к сотрудничеству. Это не произошло.)
... "Если я захочу написать еще оперу для Италии, никто, кроме него, не сможет устроить меня». Поэтому он намерен - не слишком унижаясь - если поэт пойдет навстречу, сделать все возможное для примирения с тем, кому музыкант писал когда-то: «Вся моя слава неотделима от твоей».
... «Но опустим занавес над всем, что произошло. И если ты меня еще любишь, попробуем исправить, к нашему общему достоинству, содеянное зло и воспылаем снова друг к другу прежней любовью: чуть не угасшей, но все- таки не умершей, несмотря на наше изрядное недовольство друг другом, которое многих порадовало. Станем еще большими друзьями, чем были прежде, и будем достойны друг друга».
... Пеполи понял, наконец, какие стихи нужны Беллини, и прислал дуэт, который вполне удовлетворил музыканта.
... И еще раз обещает, что вручит оперу на месяц раньше назначенного срока, несмотря на то, что очень мучается от необходимости «двигать вперед» Пеполи, которого постоянно нужно исправлять, так как он по-прежнему продолжает в стихах играть словами и придумывать всякие украшения, тормозящие действие.
...А потом вдруг он умолк.
...
* «Музыкальные вечера» Россини (5 ариетт и 3 дуэта) созданы на стихи Карло Пеполи (1796-1881).
*** "На другой день рано утром приехали мы в Болонью, ныне пустую, мрачную и угрюмую, чему много способствовала последняя неудачная ее революция30, но некогда блестящую и оживлявшуюся 12000 студентов из всех наций. Первый мой визит, разумеется, был в старый университет ее, который ныне реставрируют. Чудная вещь этот университет! Представьте себе потолки и стены лестницы, внутренней галереи, комнат и коллегий, покрытые рисованными гербами лиц, получивших докторскую степень. Места нет, где бы не было львов, дворянских корон, рыцарских шлемов, развевающихся перьев, мечей, звезд и всей геральдической путаницы. Сколько тут гербов, покрытых кардинальскими шапками, герцогскими коронами! Есть даже такие, которые осеняются папскими тиарами и королевскими венцами и лучше всякого описания свидетельствуют о благосостоянии университета, считавшего в числе учеников своих первых людей века. Пестро, весело выглядывают опустелые стены под этою геральдическою сетью, где гербы прославившихся профессоров составляют солнца, около которых вьются, как звезды, гербы их знаменитых и часто могущественных слушателей". Письма из-за границы. П.В.Анненский.При выходе из университета вожатый мой дернул меня за полу и прошептал: "смотрите, смотрите: вон идет Россини!" Прямо на меня шел небольшого роста человек, бледнолицый, с маленькими, быстрыми и веселыми глазами и улыбкой. Магазинщики, торговцы и все встречные снимали перед ним шапки. Он шел, как принц, едва успевая отвечать на поклоны и награждая кого ласковым взглядом взамен приветствия, кого улыбкой, кого простым движением руки... Я был увлечен этим триумфом знаменитого маэстро и также снял шляпу: он посмотрел на меня пристально, прикоснулся к полям шляпы и прошел далее, оборачиваясь на все стороны и часто подавая голову вперед, что было каким-то грациозным сокращением поклона. Я долго смотрел ему вслед до тех пор, пока не скрылся он за углом. Россини развелся с женой, живет с какой-то француженкой и, упоенный славой, лестью, всеми благами земли, впал в летаргическое состояние и, как говорят итальянцы, решительно ничего не делает, кроме любви".
...
Либретто на итальянском. Libretti d'opera italiani.
Либретто на русском. (к операм итальянских композиторов)
Интересная страница на сайте "Мой компас", здесь также есть либретто на итал.языке.
Кое-что здесь (ит.яз.) OperaGlass Index , скачивается архивом.
...
Либретто во сне и на яву. Страница Юрия Димитрина. Возможно, интересным может показаться опыт либреттиста.
...
Отдельно даю ссылку на синопсисы опер ClassicLive.org.