Омские школы прапорщиков и Портреты Колчака
Оригинал взят у voencomuezd в Омские школы прапорщиков и Портреты Колчака
А. Ю. САБЛИН (Омск)
Омский государственный аграрный университет имени П. А. Столыпина
ПОСТАНОВКА ОБРАЗОВАТЕЛЬНОГО ПРОЦЕССА В 1-Й И 2-Й ОМСКИХ ШКОЛАХ ПОДГОТОВКИ ПРАПОРЩИКОВ ПЕХОТЫ (1915 - 1917 ГГ.)
Аннотация: В статье поэтапно, начиная с требований, которым должен соответствовать обучающийся, и особенностей вступительных испытаний и заканчивая классификацией выпускников, рассматривается постановка образовательного процесса, существовавшего в 1-й и 2-й Омских школах подготовки прапорщиков пехоты. Приводятся критические высказывания современника в отношении способа преподавания ряда дисциплин, называются изменения в образовательном процессе, возникшие в связи с Февральской революцией 1917 г.
Ключевые слова: Первая мировая война, офицерство, военное образование, школы прапорщиков, Омск.
С отрадой можно констатировать, что за последние десять лет такой во многом специфический тип военно-учебных заведений, возникший и существовавший в Российской империи в самом начале XX в., как школа подготовки прапорщиков, стал не только предметом исторических справок (Д. И. Петин [1]), энциклопедических (В. Г. Семенов [2]) и общих информационно-повествовательных статей (Д. И. Петин [3]; А. О. Андреев [4]; Ю. С. Егодурова, Ю. Г. Шапкин, А. Д. Одинец и др. [5]), но и диссертаций (О. Н. Астраханцев [6], Е. М. Кунжаров [7]). /298/
Вместе с тем представляют интерес не только исследования a-la «полковые истории», описывающие общую хронологию существования конкретных военно-учебных заведений этого типа, но и исследования, предметом которых являются различные аспекты их деятельности. В данной статье мы хотели бы обратиться к такой стороне существования и функционирования 1-й и 2-й Омских школ подготовки прапорщиков пехоты, как постановка в них образовательного процесса. Начать, вероятно, следует с того, что прием в 1-ю и 2-ю Омские школы подготовки прапорщиков пехоты, как и прием в школы подготовки прапорщиков в целом, производился в сроки, которые оговаривались Главным управлением Генерального штаба. Оно же производило и общее распределение нижних чинов по школам [8]. В школы принимались без экзамена: 1) строевые нижние чины и ратники государственного ополчения с образованием не менее вольноопределяющегося 2-го разряда или дающего право на производство в первый классный чин без экзамена; 2) те же лица с правами по образованию 2-го разряда. При этом лица второй категории назначались в школы только при условии наличия свободных вакансий после приема всех удостоенных к этому начальством лиц первой категории [9]. Тотчас по прибытии обучающихся в школы начальники школ производили - порядком по своему усмотрению - поверку их строевой подготовки в объеме сведений, обязательных для рядового пехоты в первый год службы. Те, кто оказывался слабо подготовленным, подлежал возвращению в командировавшую его часть [10]. Д. К. Овсянкин, окончивший 1-ю Омскую школу подготовки прапорщиков пехоты 7 июня 1917 г., так описывает эту процедуру: «Приехали ночью. Утром начались вступительные экзамены. Главное внимание уделялось русскому языку, знанию уставов, математике и географии. Испытание длилось три дня. Несколько человек из нашей партии срезались и уехали обратно» [11]. Все принятые в школы зачислялись во 2-й разряд по поведению. Срок обучения в 1-й и 2-й Омских школах подготовки прапорщиков пехоты составлял три месяца [12].
Генерал-майор Б. Д. Адамович, посетивший в ходе инспекционной поездки в марте 1916 г. 1-ю и 2-ю Омские школы подготовки прапорщиков пехоты, отмечал, что «…школа (1-я - А. С.) работает, точно по Положению, 8 часов в день» [13]. В отношении расчетов и распределения учебного времени в обеих школах ситуация, как отмечал Б. Д. Адамович, была одинаковой: 8-часовой учебный день (с 8:00 до 16:20) делился постоянно на 3 часа «классных» и 5 часов «строевых» занятий [14]. При этом вследствие малочисленности классных комнат роты школ пользовались ими посменно - одна рота до завтрака и другая рота после завтрака. «…в итоге такой комбинации, каждая рота, имея ежедневно по 3 часа кряду классных занятий, получает строевых часов: три дня в неделю по 5 часов кряду после завтрака и три дня в неделю - 3 часа с утра до классных занятий и 2 часа - после» [15].
В школах читались такие предметы как тактика, топография, служба связи, окопное дело, стрелковое дело, пулеметное дело, артиллерия, законоведение, гигиена и т.д. При этом, как отмечал генерал-майор Б. Д. Адамович в отношении 1-й Омской школы прапорщиков, «…школой усвоена не отвечающая средствам и организации школ, система преподавания предмета не своими /299/ взводными командирами в каждом взводе - классном отделении, а “специалистами”, как из своих строевых офицеров, так и приглашенными со стороны» [16]. Так, например, свои офицеры читали: тактику, окопное дело, артиллерию; стрелковое дело - приглашенный из запасного батальона прапорщик ускоренного выпуска, «…не бывший ни в строю, ни в бою» [17]; законоведение - приглашенный генерал, военный юрист; топографию - одной роте свой офицер и другой - приглашенный военный топограф; пулеметное дело - одной роте свой офицер, а другой - приглашенный воспитатель кадетского корпуса [18]. Представляют интерес критические высказывания Б. Д. Адамовича, относительно ряда уроков школ, на которых он присутствовал. Их, как нам кажется, хотя бы отчасти, будет уместно привести. «Топография. Прослушаны уроки обоих преподавателей. Урок взводного командира, шт[абс].-капитана, был очень жив, верен и хорош. Урок же специалиста - военного топографа был сух, скучен, безжизненен и чужд всякой попытки к наглядности и общению с классом. Черчение 10 в[ерстной]. карты не введено. Как следствие преподавания предмета двумя лицами 400 учеников и преувеличенной боязни морозов, - в течение зимнего выпуска никаких полевых работ исполнено не было. Ориентировка и чтение карты, при наличии превосходной местной карты 1 в[ерста]. в дюйме, исполнялись только в классе» [19]. «Окопное дело. Уроки обоих преподавателей показали их хорошие знания и способности, но наряду с тем глубокую ошибочность постановки предмета: мысль, что чертеж не есть цель преподавания, но лишь крайнее средство пояснения, им не внушена; как уроки, так и содержание тетрадей обучаемых, оказались посвященными бесчисленным, сложным и на 2/3 ненужным чертежам. Никаких практических окопных работ в школе не производится» [20]. «Пулемет. Пулемета в школе нет. Преподавание ведется по чертежам и уклоняется от программы; так, в тетрадях оказались чертежи “порядков” пулеметных строевых сочетаний» [21].
Оценка знаний обучающихся в течение курса производилась отметками «удовлетворительно» и «не удовлетворительно». За усердную службу и успехи в занятиях рядовые и ефрейторы могли быть произведены в унтер-офицеры. Не произведенные в это звание не могли быть затем произведены в прапорщики и считались неокончившими школу. За дурное поведение или неуспешность, обучающиеся исключались из школы властью ее начальника, о чем делалась отметка в их послужных списках с указанием причины отчисления. Отчисление из школ по собственному желанию не допускалось [22].
Учебная неделя была шестидневной, т.е. учебными были все дни кроме воскресенья. Выходными считались праздники: 1 января (Новый Год), 6 января (Богоявление Господне (Крещение)), 25 марта (Благовещение Пресвятой Богородицы), пятница и суббота Страстной недели, первые два дня Святой Пасхи, 6 мая (рождение Его Императорского Величества Государя Императора Николая Александровича, Самодержца Всероссийского), 6 декабря (память Святого Николая Чудотворца, тезоименитство Его Императорского Величества Государя Императора Николая Александровича, Самодержца Всероссийского), первые два дня Рождества Христова. Увольнение обучающихся в отпуск допускалось лишь в особо уважительных случаях на срок не более трех дней [23]. /300/
Заканчивался трехмесячный курс обучения общей оценкой знаний обучающихся, которую давала комиссия под председательством начальника школы. Учитывалось поведение обучающихся, которое разделялось на два разряда - 1-й и 2-й. Обучающиеся, признанные комиссией успешно окончившими школу и состоящие в 1-м разряде по поведению, производились в прапорщики с зачислением по армейской пехоте властью командующего войсками округа. В дальнейшем прохождении службы прапорщики обязаны были отбыть срок обязательной службы в войсках. Признанные комиссией окончившими школу неудовлетворительно возвращались в свои части и сохраняли за собой права, на которых были зачислены на военную службу, а также те звания, которыми они были награждены в школах. Эти нижние чины не имели права на вторичный прием в школу. Окончившие курс удовлетворительно, но не переведенные в 1-й разряд по поведению, откомандировывались в свои части унтер-офицерами с правом на производство в прапорщики по удостоению строевого начальства не ранее как через три месяца со дня выпуска из школы, а за боевые отличия - во всякое время. Стоит отдельно отметить, что в случае успешного прохождения курса, обучающийся мог быть произведен в прапорщики и ранее установленного для школ трехмесячного курса [24].
Февраль 1917 г. внес свои изменения в жизнь обеих школ, которые не могли не затронуть отлаженный учебный процесс. В школах возникли комитеты, состоящие из обучающихся и начальствующего состава. В программе обучения несколько часов стало специально отводиться политическим вопросам. В частности, 15 сентября 1917 г. на заседании комитета 1-й Омской школы подготовки прапорщиков пехоты под председательством юнкера Лебедева «…было принято постановление об увеличении времени, предназначенного для подобного рода занятий, о разработке плана их проведения и соответствующем контроле со стороны комитета» [25].
Кроме того, осенью 1917 г. вплоть до момента вооруженного восстания в Петрограде из-за резкого сокращения численности гарнизона юнкера постоянно несли караульную службу в городе. Также юнкера школ регулярно участвовали в облавах на дезертиров, оцеплении «…толп обывателей и солдат, чтобы предотвратить или пресечь погромные выступления на почве дороговизны и острого дефицита товаров и продовольствия» [26]. Газета «Омский вестник» от 10/23 сентября 1917 г. по поводу одной из облав сообщала следующее: «В ночь на 8-ое сентября в городе была произведена облава на дезертиров. В облаве участвовали, главным образом, юнкера местных школ прапорщиков. Задержано несколько сот человек, не имеющих при себе вида. Особенно богатую добычу облава дала в части города, расположенной по правую сторону Оми. Личности задержанных выясняются» [27].
Очевидно, что деятельность школьных комитетов, общие собрания юнкеров и начальствующего состава школ для обсуждения политических, административных и прочих вопросов, гарнизонная служба - все это не только отбирало драгоценные часы учебного времени, отводимые на подготовку квалифицированных офицеров - начальников боевых порядков, - но и попросту отвлека-/301/-ло, не давало сосредоточиться на этой главной цели пребывания обучающихся в стенах школ.
Образовательный процесс - создание образа. В данном случае - создание образа офицера, честного и преданного слуги «…царю и Родине, <…> который сумел бы разрешить на практике все задачи, выпадающие на долю взводного и ротного командира» [28]. Мы видим, что образовательная программа, существовавшая в школах прапорщиков, была значительно упрощена (отсутствие вступительных экзаменов, оценка знаний отметками «удовлетворительно» и «не удовлетворительно» и т.д.) по сравнению образовательными программами военных училищ и, как следствие, выпускники школ прапорщиков не пользовались правами кадрового офицерства (невозможность производства в штаб-офицерский чин и увольнение в запас по окончанию войны).
Образовательный процесс в обеих школах имел свои недочеты и упущения со стороны школьного начальства, на которые в своем отчете прямо указывал генерал-майор Б. Д. Адамович. Обе школы отдали дань «государственному разброду и шатанию» 1917 г., увлекаясь политическими вопросами и непресталыми для офицера обсуждениями. Но, тем не менее, существовавшая в 1-й и 2-й Омских школах подготовки прапорщиков пехоты постановка образовательного процесса позволила подготовить в ситуации острой нехватки младших командно-административных кадров около 4000 квалифицированных офицеров, многие из которых отдали свою жизнь ради победы в Отечественной войне 1914-1918 гг., или после - в братоубийственной Гражданской войне, сражаясь по обе стороны фронта.
Библиографический список
1. Петин Д. И. Историческая справка к фонду 197 «1-я Омская школа прапорщиков Военного министерства» // ГИАОО. Ф. 197. Оп. 1. Л. 2-6.
2. Семенов В. Г. Школа прапорщиков пехоты // Челябинская область: Энциклопедия. Т. 7: Х-Я. Приложения / [Редкол.: К. Н. Бочкарев (пред., гл. ред.) и др.]. - Челябинск: Камен. пояс, 2007. С. 437.
3. Петин Д. И. Всеволод Оссовский: бывший белый офицер в советской России // Вестник архивиста. 2015. № 3. С. 288-306.
4. Андреев А. О. Кубанское генерала М.В. Алексеева военное училище (Екатеринодарская школа прапорщиков), 1915-1931 гг. // URL: http://www.myekaterinodar.ru/ekaterinodar/articles/ekaterinodar-kubanskoe-generala-m-v-alekseeva-voennoe-uchilishe-1915-1931-gg (дата обращения: 09.05.2017).
5. Егодурова Ю. С., Шапкин Ю. Г., Одинец А. Д. и др. Цели создания школ подготовки прапорщиков в Иркутске и результаты их деятельности // Актуальные вопросы общественных наук: социология, политология, философия, история / Сб. ст. по материалам XXXVI междунар. науч.-практ. конф. № 4 (36). Новосибирск: «СибАК», 2014. С. 107-115.
6. Астраханцев О. Н. Военно-учебные заведения Сибири (1813-1917 гг.): дисс. … канд. ист. наук: 07.00.02. Иркутск, 2008. 266 с. /302/
7. Кунжаров Е. М. Подготовка офицерских кадров в Восточно-Сибирском генерал-губернаторстве в XIХ - начале ХХ вв.: дисс. … канд. ист. наук: 07.00.02. Иркутск, 2008. 215 с.
8. Приказ по Военному ведомству № 82 от 13 февраля 1916 г. // Приказы по военному ведомству, 1916 г. Петроград, 1916. С. 67.
9. Там же. С. 67.
10. Там же. С. 68.
11. Овсянкин Д. К. Из белого кольца: записки офицера по особым поручениям. Пермь: «Пресс-тайм», 2007. С. 49.
12. Приказ по Военному ведомству № 82 от 13 февраля 1916 г. // Приказы по военному ведомству, 1916 г. Петроград, 1916. С. 67.
13. Адамович Б. Д. Выдержки из донесений Военному министру генерал-майора Адамовича об осмотре школ подготовки прапорщиков пехоты. Казань: Лито-Типография «Умид», б. Харитонова, 1917. С. 55.
14. Там же. С. 61.
15. Там же. С. 55.
16. Там же. С. 55, 56.
17. Там же. С. 56.
18. Там же. С. 56.
19. Там же. С. 58.
20. Там же. С. 59.
21. Там же. С. 62.
22. Приказ по Военному ведомству № 82 от 13 февраля 1916 г. // Приказы по военному ведомству, 1916 г. Петроград, 1916. С. 68, 69.
23. Там же. С. 69.
24. Там же. С. 69, 70.
25. Кожевин В. Л. К истокам гражданской войны в Сибири: политические позиции юнкеров омских школ прапорщиков в 1917 году // Гражданские войны. Политические кризисы. Внутренние конфликты. История и современность: Материалы Всероссийской научно-методологической конференции учителей и работников Высшей школы (Омск, 17-18 декабря 1998 г.). Омск: Омский ИПКРО, 1998. С. 74.
26. Там же. С. 77.
27. Облава на дезертиров // Омский вестник (Омск). 1917. 10/23 сентября (№ 198). С. 3.
28. Цит. по: Марыняк А. В. Инспекционные поездки по военно-учебным заведениям генерал-майора Б. Д. Адамовича в 1915-1916 гг. // Военно-исторические исследования в Поволжье. 2006. Выпуск 7. С. 82. /303/
Гражданская война на востоке России: взгляд сквозь документальное наследие: материалы II Всерос. науч.-практ. конф. с междунар. участием (Омск, 25-26 окт. 2017 г.) / М-во культуры Ом. обл., БУ ИсА; М-во образования и науки Рос. Федерации, ОмГТУ; [редкол.: Д. И. Петин (отв. ред.) и др.]. - Омск: Изд-во ОмГТУ, 2017. С. 298-303.
И. Г. ДЕВЯТЬЯРОВА (Омск)
Омский областной музей изобразительных искусств имени М. А. Врубеля
ПОРТРЕТЫ ВЕРХОВНОГО ПРАВИТЕЛЯ АДМИРАЛА А. В. КОЛЧАКА (1919): К ИСТОРИИ СОЗДАНИЯ И БЫТОВАНИЯ
Аннотация: Автор обращается к истории создания и бытования портретных изображений Верховного правителя адмирала А. В. Колчака, исполненных в Омске в 1919 г. Разнообразные источники позволяют дополнить информацию об иконографии политического деятеля, а также представить неизученную ранее часть творческой деятельности художников в Белой столице.
Ключевые слова: Гражданская война, Омск, портрет, А. В. Колчак, художники, Г. А. Ильин, Г. В. Дивиш.
В числе важных пропагандистских задач политического режима, установившегося на востоке России в конце 1918 г., стала репрезентация российскому обществу личности адмирала А. В. Колчака - лидера Белого движения, олицетворявшего собой Российское государство и его вооруженные силы. Создание его портретных изображений явилось одной из форм решения этой проблемы. «Омская» иконография А. В. Колчака, то есть совокупность его портретов, в том числе и фотографических, не отличается обширностью. И если графические портреты и фотографии сохранились в редких тиражных изданиях - газетах, журналах, плакатах, - то живописные портреты не обнаружены и, безусловно, утрачены. При этом следует отметить, что не только не сохранившиеся, но и не осуществленные объекты не менее интересны и важны для изучения и систематизации иконографии Верховного правителя, поскольку их упоминания, анонсы и т. п. сами по себе есть вполне реальный факт художественной жизни Белой столицы. /97/
Из мемуарных новелл писателя А. С. Сорокина известно, что Верховного правителя рисовал во время пребывания в Омске в марте 1919 г. Д. Д. Бурлюк [1]. Художник А. М. Соловьев вспоминал о том, как в салон-вагоне А. В. Колчака писал его с натуры, и этот портрет потом копировали для учреждений. Его боевой друг живописец Б. В. Иогансон трудился вместе с ним над образом адмирала [2]. Красноречиво объявление анонимного художника: «Предлагаю государственным учреждениям портреты адмирала Колчака масляными красками на полотне размером от 1 до 4 аршин длины и пропорционально ширины. Предложение письменно: Почтамт, предъявителю Членского билета Союза художн[иков] № 16» [3]. Неизвестен и исполнитель портрета, который упоминается очевидцем событий 1919 г. в Омске Г. К. Чукреевым: «Возле железного моста, напротив Серафимо-Алексеевской часовни, на той стороне, где был магазин Левина, стоял на улице большой портрет Верховного правителя адмирала А. В. Колчака» [4]. Молодой поэт А. М. Вощакин писал в своем известном стихотворении, опубликованном осенью в «Нашей газете»: «А всюду в окнах и витринах, Видны портреты Адмирала» [5].
О том, какие именно портреты могли вывешиваться на городских улицах, может отчасти свидетельствовать фотография экспозиции 1920-х гг. Западно-Сибирского краевого музея со стендом, посвященным колчаковскому Омску [6]. Для составления иконографии А. В. Колчака большую ценность представляют материалы периодики того времени. Из новониколаевской газеты «Военные ведомости»: «В виду скудных ресурсов Сибири в области фотографического и типографского искусств, широкие круги населения были лишены возможности иметь хорошо выполненный портрет Верховного Правителя. Только в самое последнее время это досадное обстоятельство было устранено, благодаря тому, что Верховному Правителю было угодно разрешить омскому фотографу г. Дивиш распространить его портрет с факсимиле. Портрет вполне удачен и художественно выполнен. Одна треть стоимости всех проданных снимков поступает в распоряжение фонда помощи больным и раненным воинам. (Р. А.)» [7].
Не выяснено, однако, о каком конкретно фотопортрете идет речь. Возможно, имеется в виду изображение А. В. Колчака в трехчетвертном повороте, где неизвестный фотограф усилил ассоциации сходства модели с образами героического римского портрета в скульптуре и камеях. Такова, например, репрезентация личности А. В. Колчака в брошюре С. А. Ауслендера [8].
Фотоателье Ю. (Г.В.) Дивиша, прибывшего в Омск, вероятно, в 1914 г., находилось по адресу: угол улиц Костельная и Лермонтовской [9]. Согласно подписям под иллюстрациями в переизданной книге Г. К. Гинса «Сибирь, союзники и Колчак. Поворотный момент русской истории. 1918-1920» (М., 2013) Г. В. Дивиш снимал не только портреты, но и репортажи: встречи А. В. Колчака с представителями союзных держав, парады, смотры и т.п. Однако в авторском издании (Харбин-Пекин, 1921) в подписях под фотографиями фотограф не указан. Единственным художником, подписной портрет адмирала работы которого удалось обнаружить, является Г. А. Ильин [10]. Художник из числа казанских /98/ беженцев, выпускник Петербургской Академии художеств, он исполнил в Омске одобренные Верховным правителем эскизы униформы чинов Сибирской милиции (март 1919 г.), а также проект ордена «Освобождения Сибири».
Авторство Г. А. Ильина в поясном графическом портрете на обложке брошюры С. А. Ауслендера «Верховный правитель адмирал А. В. Колчак» (Омск, 1919) определил историк В. В. Журавлев [11]. Портрет выполнен в технике одноцветной линогравюры по фотографии, на которой А. В. Колчак снят 1 мая 1919 г. после неудач весеннего наступления белых армий. Полагаясь на работу фотографа, Г. А. Ильин усилил состояние тревоги в образе модели с помощью крупных резких линий и контрастов темного и светлого. Слева внизу под клапаном кармана подпись: «Г. Ильинъ». Линогравюра была использована как печатная форма при типографской высокой печати для обложки брошюры С. А. Ауслендера. Затем портрет был опубликован на первой странице омской «Нашей газеты» 11 сентября 1919 г. (редактор В. Н. Иванов) и повторен в «Нашей газете», изданной в Иркутске 27 ноября 1919 г. (редактор В. В. Перемиловский).
Фотография А. В. Колчака, датируемая 1 мая 1919 г., использована и для его поясного портрета, выполненного неизвестным художником (Г. А. Ильиным?) в технике литографии и помещенного в еженедельный иллюстрированный журнал «Единая Россия» (1919, № 1). На его титульном листе в ряду других выходных данных отмечено: «При № 1 прилагается на особом листе портрет Верховного Правителя». Струящиеся вертикальные штрихи фона и мундира, воздушная сложность пространства наделяют лист особой выразительностью.
Неизвестно, писал ли Г. А. Ильин большой парадный портрет А. В. Колчака, а он мог бы блестяще справиться с этим заданием. Еще в период обучения в Академии художеств молодой живописец стал известен за стенами учебного заведения и получал заказы на исполнение портретов членов императорской семьи и петербургских знаменитостей (портрет Ф. И. Шаляпина). Уделяя внимание исключительно решению государственных проблем, Верховный правитель, вероятно, не видел необходимости в парадном портрете и трате времени на позирование художнику. Здесь важно отметить, что на открытой в апреле 1919 г. выставки омского Общества художников и любителей изящных искусств Степного края ни один из участников не представил портрет А. В. Колчака и ни один обозреватель местных газет не счел нужным в рецензиях упрекнуть авторов картин в отсутствии внимания к вождю Белого движения.
Перед падением Омска в ноябре 1919 г. Г. А. Ильин со своими родственниками продолжил путь на восток и остановился сначала в Чите, затем в Токио, а в 1923 г. выехал в США. В Сан-Франциско художник стал одним из наиболее популярных и признанных портретистов Калифорнии. Успешно эвакуировался в восточном направлении и Г. В. Дивиш. В 1933 г. его следы обнаруживаются в Харбине, где он открыл фотографию.
Данная тема в полной мере не разработана и изобилует вопросами. Последующее ее изучение и усилия будущих исследователей обогатят историю создания и бытования исполненных в Омске портретов Верховного правителя /99/ адмирала А. В. Колчака. При этом выявленный в периодике и мемуарной литературе материал позволяет говорить о том, что облеченный властью политический деятель, ставивший целью восстановление в стране правового порядка и нормального течения государственной жизни, не стремился к возвеличиванию собственной персоны и прославлению своего имени. Привлечение художников к исполнению его портретов и производство тиража его графических изображений происходит с запозданием и активизируются лишь к середине 1919 г. и во второй его половине в обстановке начавшихся неудач на фронте и необходимостью поднятия боевого духа армии. Это обстоятельство оказалось «слабым звеном» в деятельности антибольшевистских пропагандистских структур.
Библиографический список
1. Сорокин А. С. Скандал двадцать пятый // Сорокин А. С. Тридцать три скандала Колчаку / Подготовка текста, примечания и предисловие И. Е. Лощилова и А. Г. Раппопорта. СПб., 2011. С. 44-45.
2. Смирнов А. Заговор недорезанных // Зеркало (Тель-Авив). 2006. № 27-28. С. 69.
3. Объявление // Наша заря.1919. 30 июля. С. 4.
4. Лосунов А. М. Г. К. Чукреев и его воспоминания о Первой мировой войне и белом Омске // Гражданская война на востоке России: объективный взгляд сквозь документальное наследие: материалы Всероссийской научно-практической конференции (Омск, 12-13 ноября 2014 г.) / Под. ред. Д. И. Петина. Омск, 2015. С. 90.
5. Вощакин А. Омску // Наша газета (Омск). 1919. 17 сентября. С. 4.
6. Фотофонд ОГИКМ. ОМК 11485/2, фото 25.
7. Портрет Верховного Правителя // Военные ведомости (Новониколаевск). 1919. 20 июня. С. 2.
8. См. об этом: Журавлев В. В. Образ А. В. Колчака в публикациях С. А. Ауслендера // Власть и общество в Сибири в XX веке. Сборник научных статей. Вып. 3 / Науч. ред. В. И. Шишкин. Новосибирск, 2012. С. 104-105.
9. Справочник и список абонентов телефонной сети г. Омска и Атаманского хутора. Изд. 2-е Ф. Г. Брехова. Омск, 1919. С. 29, 108.
10. О нем см. Девятьярова И. Г. Глеб Ильин - художник колчаковских проектов // Первые Ядринцевские чтения: материалы Всероссийской научно-практической конференции, посвященной 170-летию со дня рождения Николая Михайловича Ядринцева (1842-1894), (Омск, 30-31 октября 2012 г.). Омск, 2012. С. 38-40.
11. Журавлев В. В. Образ А. В. Колчака в публикациях С. А. Ауслендера… С. 103. /100/
Гражданская война на востоке России: взгляд сквозь документальное наследие: материалы II Всерос. науч.-практ. конф. с междунар. участием (Омск, 25-26 окт. 2017 г.) / М-во культуры Ом. обл., БУ ИсА; М-во образования и науки Рос. Федерации, ОмГТУ; [редкол.: Д. И. Петин (отв. ред.) и др.]. - Омск: Изд-во ОмГТУ, 2017. С. 97-100.
А. Ю. САБЛИН (Омск)
Омский государственный аграрный университет имени П. А. Столыпина
ПОСТАНОВКА ОБРАЗОВАТЕЛЬНОГО ПРОЦЕССА В 1-Й И 2-Й ОМСКИХ ШКОЛАХ ПОДГОТОВКИ ПРАПОРЩИКОВ ПЕХОТЫ (1915 - 1917 ГГ.)
Аннотация: В статье поэтапно, начиная с требований, которым должен соответствовать обучающийся, и особенностей вступительных испытаний и заканчивая классификацией выпускников, рассматривается постановка образовательного процесса, существовавшего в 1-й и 2-й Омских школах подготовки прапорщиков пехоты. Приводятся критические высказывания современника в отношении способа преподавания ряда дисциплин, называются изменения в образовательном процессе, возникшие в связи с Февральской революцией 1917 г.
Ключевые слова: Первая мировая война, офицерство, военное образование, школы прапорщиков, Омск.
С отрадой можно констатировать, что за последние десять лет такой во многом специфический тип военно-учебных заведений, возникший и существовавший в Российской империи в самом начале XX в., как школа подготовки прапорщиков, стал не только предметом исторических справок (Д. И. Петин [1]), энциклопедических (В. Г. Семенов [2]) и общих информационно-повествовательных статей (Д. И. Петин [3]; А. О. Андреев [4]; Ю. С. Егодурова, Ю. Г. Шапкин, А. Д. Одинец и др. [5]), но и диссертаций (О. Н. Астраханцев [6], Е. М. Кунжаров [7]). /298/
Вместе с тем представляют интерес не только исследования a-la «полковые истории», описывающие общую хронологию существования конкретных военно-учебных заведений этого типа, но и исследования, предметом которых являются различные аспекты их деятельности. В данной статье мы хотели бы обратиться к такой стороне существования и функционирования 1-й и 2-й Омских школ подготовки прапорщиков пехоты, как постановка в них образовательного процесса. Начать, вероятно, следует с того, что прием в 1-ю и 2-ю Омские школы подготовки прапорщиков пехоты, как и прием в школы подготовки прапорщиков в целом, производился в сроки, которые оговаривались Главным управлением Генерального штаба. Оно же производило и общее распределение нижних чинов по школам [8]. В школы принимались без экзамена: 1) строевые нижние чины и ратники государственного ополчения с образованием не менее вольноопределяющегося 2-го разряда или дающего право на производство в первый классный чин без экзамена; 2) те же лица с правами по образованию 2-го разряда. При этом лица второй категории назначались в школы только при условии наличия свободных вакансий после приема всех удостоенных к этому начальством лиц первой категории [9]. Тотчас по прибытии обучающихся в школы начальники школ производили - порядком по своему усмотрению - поверку их строевой подготовки в объеме сведений, обязательных для рядового пехоты в первый год службы. Те, кто оказывался слабо подготовленным, подлежал возвращению в командировавшую его часть [10]. Д. К. Овсянкин, окончивший 1-ю Омскую школу подготовки прапорщиков пехоты 7 июня 1917 г., так описывает эту процедуру: «Приехали ночью. Утром начались вступительные экзамены. Главное внимание уделялось русскому языку, знанию уставов, математике и географии. Испытание длилось три дня. Несколько человек из нашей партии срезались и уехали обратно» [11]. Все принятые в школы зачислялись во 2-й разряд по поведению. Срок обучения в 1-й и 2-й Омских школах подготовки прапорщиков пехоты составлял три месяца [12].
Генерал-майор Б. Д. Адамович, посетивший в ходе инспекционной поездки в марте 1916 г. 1-ю и 2-ю Омские школы подготовки прапорщиков пехоты, отмечал, что «…школа (1-я - А. С.) работает, точно по Положению, 8 часов в день» [13]. В отношении расчетов и распределения учебного времени в обеих школах ситуация, как отмечал Б. Д. Адамович, была одинаковой: 8-часовой учебный день (с 8:00 до 16:20) делился постоянно на 3 часа «классных» и 5 часов «строевых» занятий [14]. При этом вследствие малочисленности классных комнат роты школ пользовались ими посменно - одна рота до завтрака и другая рота после завтрака. «…в итоге такой комбинации, каждая рота, имея ежедневно по 3 часа кряду классных занятий, получает строевых часов: три дня в неделю по 5 часов кряду после завтрака и три дня в неделю - 3 часа с утра до классных занятий и 2 часа - после» [15].
В школах читались такие предметы как тактика, топография, служба связи, окопное дело, стрелковое дело, пулеметное дело, артиллерия, законоведение, гигиена и т.д. При этом, как отмечал генерал-майор Б. Д. Адамович в отношении 1-й Омской школы прапорщиков, «…школой усвоена не отвечающая средствам и организации школ, система преподавания предмета не своими /299/ взводными командирами в каждом взводе - классном отделении, а “специалистами”, как из своих строевых офицеров, так и приглашенными со стороны» [16]. Так, например, свои офицеры читали: тактику, окопное дело, артиллерию; стрелковое дело - приглашенный из запасного батальона прапорщик ускоренного выпуска, «…не бывший ни в строю, ни в бою» [17]; законоведение - приглашенный генерал, военный юрист; топографию - одной роте свой офицер и другой - приглашенный военный топограф; пулеметное дело - одной роте свой офицер, а другой - приглашенный воспитатель кадетского корпуса [18]. Представляют интерес критические высказывания Б. Д. Адамовича, относительно ряда уроков школ, на которых он присутствовал. Их, как нам кажется, хотя бы отчасти, будет уместно привести. «Топография. Прослушаны уроки обоих преподавателей. Урок взводного командира, шт[абс].-капитана, был очень жив, верен и хорош. Урок же специалиста - военного топографа был сух, скучен, безжизненен и чужд всякой попытки к наглядности и общению с классом. Черчение 10 в[ерстной]. карты не введено. Как следствие преподавания предмета двумя лицами 400 учеников и преувеличенной боязни морозов, - в течение зимнего выпуска никаких полевых работ исполнено не было. Ориентировка и чтение карты, при наличии превосходной местной карты 1 в[ерста]. в дюйме, исполнялись только в классе» [19]. «Окопное дело. Уроки обоих преподавателей показали их хорошие знания и способности, но наряду с тем глубокую ошибочность постановки предмета: мысль, что чертеж не есть цель преподавания, но лишь крайнее средство пояснения, им не внушена; как уроки, так и содержание тетрадей обучаемых, оказались посвященными бесчисленным, сложным и на 2/3 ненужным чертежам. Никаких практических окопных работ в школе не производится» [20]. «Пулемет. Пулемета в школе нет. Преподавание ведется по чертежам и уклоняется от программы; так, в тетрадях оказались чертежи “порядков” пулеметных строевых сочетаний» [21].
Оценка знаний обучающихся в течение курса производилась отметками «удовлетворительно» и «не удовлетворительно». За усердную службу и успехи в занятиях рядовые и ефрейторы могли быть произведены в унтер-офицеры. Не произведенные в это звание не могли быть затем произведены в прапорщики и считались неокончившими школу. За дурное поведение или неуспешность, обучающиеся исключались из школы властью ее начальника, о чем делалась отметка в их послужных списках с указанием причины отчисления. Отчисление из школ по собственному желанию не допускалось [22].
Учебная неделя была шестидневной, т.е. учебными были все дни кроме воскресенья. Выходными считались праздники: 1 января (Новый Год), 6 января (Богоявление Господне (Крещение)), 25 марта (Благовещение Пресвятой Богородицы), пятница и суббота Страстной недели, первые два дня Святой Пасхи, 6 мая (рождение Его Императорского Величества Государя Императора Николая Александровича, Самодержца Всероссийского), 6 декабря (память Святого Николая Чудотворца, тезоименитство Его Императорского Величества Государя Императора Николая Александровича, Самодержца Всероссийского), первые два дня Рождества Христова. Увольнение обучающихся в отпуск допускалось лишь в особо уважительных случаях на срок не более трех дней [23]. /300/
Заканчивался трехмесячный курс обучения общей оценкой знаний обучающихся, которую давала комиссия под председательством начальника школы. Учитывалось поведение обучающихся, которое разделялось на два разряда - 1-й и 2-й. Обучающиеся, признанные комиссией успешно окончившими школу и состоящие в 1-м разряде по поведению, производились в прапорщики с зачислением по армейской пехоте властью командующего войсками округа. В дальнейшем прохождении службы прапорщики обязаны были отбыть срок обязательной службы в войсках. Признанные комиссией окончившими школу неудовлетворительно возвращались в свои части и сохраняли за собой права, на которых были зачислены на военную службу, а также те звания, которыми они были награждены в школах. Эти нижние чины не имели права на вторичный прием в школу. Окончившие курс удовлетворительно, но не переведенные в 1-й разряд по поведению, откомандировывались в свои части унтер-офицерами с правом на производство в прапорщики по удостоению строевого начальства не ранее как через три месяца со дня выпуска из школы, а за боевые отличия - во всякое время. Стоит отдельно отметить, что в случае успешного прохождения курса, обучающийся мог быть произведен в прапорщики и ранее установленного для школ трехмесячного курса [24].
Февраль 1917 г. внес свои изменения в жизнь обеих школ, которые не могли не затронуть отлаженный учебный процесс. В школах возникли комитеты, состоящие из обучающихся и начальствующего состава. В программе обучения несколько часов стало специально отводиться политическим вопросам. В частности, 15 сентября 1917 г. на заседании комитета 1-й Омской школы подготовки прапорщиков пехоты под председательством юнкера Лебедева «…было принято постановление об увеличении времени, предназначенного для подобного рода занятий, о разработке плана их проведения и соответствующем контроле со стороны комитета» [25].
Кроме того, осенью 1917 г. вплоть до момента вооруженного восстания в Петрограде из-за резкого сокращения численности гарнизона юнкера постоянно несли караульную службу в городе. Также юнкера школ регулярно участвовали в облавах на дезертиров, оцеплении «…толп обывателей и солдат, чтобы предотвратить или пресечь погромные выступления на почве дороговизны и острого дефицита товаров и продовольствия» [26]. Газета «Омский вестник» от 10/23 сентября 1917 г. по поводу одной из облав сообщала следующее: «В ночь на 8-ое сентября в городе была произведена облава на дезертиров. В облаве участвовали, главным образом, юнкера местных школ прапорщиков. Задержано несколько сот человек, не имеющих при себе вида. Особенно богатую добычу облава дала в части города, расположенной по правую сторону Оми. Личности задержанных выясняются» [27].
Очевидно, что деятельность школьных комитетов, общие собрания юнкеров и начальствующего состава школ для обсуждения политических, административных и прочих вопросов, гарнизонная служба - все это не только отбирало драгоценные часы учебного времени, отводимые на подготовку квалифицированных офицеров - начальников боевых порядков, - но и попросту отвлека-/301/-ло, не давало сосредоточиться на этой главной цели пребывания обучающихся в стенах школ.
Образовательный процесс - создание образа. В данном случае - создание образа офицера, честного и преданного слуги «…царю и Родине, <…> который сумел бы разрешить на практике все задачи, выпадающие на долю взводного и ротного командира» [28]. Мы видим, что образовательная программа, существовавшая в школах прапорщиков, была значительно упрощена (отсутствие вступительных экзаменов, оценка знаний отметками «удовлетворительно» и «не удовлетворительно» и т.д.) по сравнению образовательными программами военных училищ и, как следствие, выпускники школ прапорщиков не пользовались правами кадрового офицерства (невозможность производства в штаб-офицерский чин и увольнение в запас по окончанию войны).
Образовательный процесс в обеих школах имел свои недочеты и упущения со стороны школьного начальства, на которые в своем отчете прямо указывал генерал-майор Б. Д. Адамович. Обе школы отдали дань «государственному разброду и шатанию» 1917 г., увлекаясь политическими вопросами и непресталыми для офицера обсуждениями. Но, тем не менее, существовавшая в 1-й и 2-й Омских школах подготовки прапорщиков пехоты постановка образовательного процесса позволила подготовить в ситуации острой нехватки младших командно-административных кадров около 4000 квалифицированных офицеров, многие из которых отдали свою жизнь ради победы в Отечественной войне 1914-1918 гг., или после - в братоубийственной Гражданской войне, сражаясь по обе стороны фронта.
Библиографический список
1. Петин Д. И. Историческая справка к фонду 197 «1-я Омская школа прапорщиков Военного министерства» // ГИАОО. Ф. 197. Оп. 1. Л. 2-6.
2. Семенов В. Г. Школа прапорщиков пехоты // Челябинская область: Энциклопедия. Т. 7: Х-Я. Приложения / [Редкол.: К. Н. Бочкарев (пред., гл. ред.) и др.]. - Челябинск: Камен. пояс, 2007. С. 437.
3. Петин Д. И. Всеволод Оссовский: бывший белый офицер в советской России // Вестник архивиста. 2015. № 3. С. 288-306.
4. Андреев А. О. Кубанское генерала М.В. Алексеева военное училище (Екатеринодарская школа прапорщиков), 1915-1931 гг. // URL: http://www.myekaterinodar.ru/ekaterinodar/articles/ekaterinodar-kubanskoe-generala-m-v-alekseeva-voennoe-uchilishe-1915-1931-gg (дата обращения: 09.05.2017).
5. Егодурова Ю. С., Шапкин Ю. Г., Одинец А. Д. и др. Цели создания школ подготовки прапорщиков в Иркутске и результаты их деятельности // Актуальные вопросы общественных наук: социология, политология, философия, история / Сб. ст. по материалам XXXVI междунар. науч.-практ. конф. № 4 (36). Новосибирск: «СибАК», 2014. С. 107-115.
6. Астраханцев О. Н. Военно-учебные заведения Сибири (1813-1917 гг.): дисс. … канд. ист. наук: 07.00.02. Иркутск, 2008. 266 с. /302/
7. Кунжаров Е. М. Подготовка офицерских кадров в Восточно-Сибирском генерал-губернаторстве в XIХ - начале ХХ вв.: дисс. … канд. ист. наук: 07.00.02. Иркутск, 2008. 215 с.
8. Приказ по Военному ведомству № 82 от 13 февраля 1916 г. // Приказы по военному ведомству, 1916 г. Петроград, 1916. С. 67.
9. Там же. С. 67.
10. Там же. С. 68.
11. Овсянкин Д. К. Из белого кольца: записки офицера по особым поручениям. Пермь: «Пресс-тайм», 2007. С. 49.
12. Приказ по Военному ведомству № 82 от 13 февраля 1916 г. // Приказы по военному ведомству, 1916 г. Петроград, 1916. С. 67.
13. Адамович Б. Д. Выдержки из донесений Военному министру генерал-майора Адамовича об осмотре школ подготовки прапорщиков пехоты. Казань: Лито-Типография «Умид», б. Харитонова, 1917. С. 55.
14. Там же. С. 61.
15. Там же. С. 55.
16. Там же. С. 55, 56.
17. Там же. С. 56.
18. Там же. С. 56.
19. Там же. С. 58.
20. Там же. С. 59.
21. Там же. С. 62.
22. Приказ по Военному ведомству № 82 от 13 февраля 1916 г. // Приказы по военному ведомству, 1916 г. Петроград, 1916. С. 68, 69.
23. Там же. С. 69.
24. Там же. С. 69, 70.
25. Кожевин В. Л. К истокам гражданской войны в Сибири: политические позиции юнкеров омских школ прапорщиков в 1917 году // Гражданские войны. Политические кризисы. Внутренние конфликты. История и современность: Материалы Всероссийской научно-методологической конференции учителей и работников Высшей школы (Омск, 17-18 декабря 1998 г.). Омск: Омский ИПКРО, 1998. С. 74.
26. Там же. С. 77.
27. Облава на дезертиров // Омский вестник (Омск). 1917. 10/23 сентября (№ 198). С. 3.
28. Цит. по: Марыняк А. В. Инспекционные поездки по военно-учебным заведениям генерал-майора Б. Д. Адамовича в 1915-1916 гг. // Военно-исторические исследования в Поволжье. 2006. Выпуск 7. С. 82. /303/
Гражданская война на востоке России: взгляд сквозь документальное наследие: материалы II Всерос. науч.-практ. конф. с междунар. участием (Омск, 25-26 окт. 2017 г.) / М-во культуры Ом. обл., БУ ИсА; М-во образования и науки Рос. Федерации, ОмГТУ; [редкол.: Д. И. Петин (отв. ред.) и др.]. - Омск: Изд-во ОмГТУ, 2017. С. 298-303.
И. Г. ДЕВЯТЬЯРОВА (Омск)
Омский областной музей изобразительных искусств имени М. А. Врубеля
ПОРТРЕТЫ ВЕРХОВНОГО ПРАВИТЕЛЯ АДМИРАЛА А. В. КОЛЧАКА (1919): К ИСТОРИИ СОЗДАНИЯ И БЫТОВАНИЯ
Аннотация: Автор обращается к истории создания и бытования портретных изображений Верховного правителя адмирала А. В. Колчака, исполненных в Омске в 1919 г. Разнообразные источники позволяют дополнить информацию об иконографии политического деятеля, а также представить неизученную ранее часть творческой деятельности художников в Белой столице.
Ключевые слова: Гражданская война, Омск, портрет, А. В. Колчак, художники, Г. А. Ильин, Г. В. Дивиш.
В числе важных пропагандистских задач политического режима, установившегося на востоке России в конце 1918 г., стала репрезентация российскому обществу личности адмирала А. В. Колчака - лидера Белого движения, олицетворявшего собой Российское государство и его вооруженные силы. Создание его портретных изображений явилось одной из форм решения этой проблемы. «Омская» иконография А. В. Колчака, то есть совокупность его портретов, в том числе и фотографических, не отличается обширностью. И если графические портреты и фотографии сохранились в редких тиражных изданиях - газетах, журналах, плакатах, - то живописные портреты не обнаружены и, безусловно, утрачены. При этом следует отметить, что не только не сохранившиеся, но и не осуществленные объекты не менее интересны и важны для изучения и систематизации иконографии Верховного правителя, поскольку их упоминания, анонсы и т. п. сами по себе есть вполне реальный факт художественной жизни Белой столицы. /97/
Из мемуарных новелл писателя А. С. Сорокина известно, что Верховного правителя рисовал во время пребывания в Омске в марте 1919 г. Д. Д. Бурлюк [1]. Художник А. М. Соловьев вспоминал о том, как в салон-вагоне А. В. Колчака писал его с натуры, и этот портрет потом копировали для учреждений. Его боевой друг живописец Б. В. Иогансон трудился вместе с ним над образом адмирала [2]. Красноречиво объявление анонимного художника: «Предлагаю государственным учреждениям портреты адмирала Колчака масляными красками на полотне размером от 1 до 4 аршин длины и пропорционально ширины. Предложение письменно: Почтамт, предъявителю Членского билета Союза художн[иков] № 16» [3]. Неизвестен и исполнитель портрета, который упоминается очевидцем событий 1919 г. в Омске Г. К. Чукреевым: «Возле железного моста, напротив Серафимо-Алексеевской часовни, на той стороне, где был магазин Левина, стоял на улице большой портрет Верховного правителя адмирала А. В. Колчака» [4]. Молодой поэт А. М. Вощакин писал в своем известном стихотворении, опубликованном осенью в «Нашей газете»: «А всюду в окнах и витринах, Видны портреты Адмирала» [5].
О том, какие именно портреты могли вывешиваться на городских улицах, может отчасти свидетельствовать фотография экспозиции 1920-х гг. Западно-Сибирского краевого музея со стендом, посвященным колчаковскому Омску [6]. Для составления иконографии А. В. Колчака большую ценность представляют материалы периодики того времени. Из новониколаевской газеты «Военные ведомости»: «В виду скудных ресурсов Сибири в области фотографического и типографского искусств, широкие круги населения были лишены возможности иметь хорошо выполненный портрет Верховного Правителя. Только в самое последнее время это досадное обстоятельство было устранено, благодаря тому, что Верховному Правителю было угодно разрешить омскому фотографу г. Дивиш распространить его портрет с факсимиле. Портрет вполне удачен и художественно выполнен. Одна треть стоимости всех проданных снимков поступает в распоряжение фонда помощи больным и раненным воинам. (Р. А.)» [7].
Не выяснено, однако, о каком конкретно фотопортрете идет речь. Возможно, имеется в виду изображение А. В. Колчака в трехчетвертном повороте, где неизвестный фотограф усилил ассоциации сходства модели с образами героического римского портрета в скульптуре и камеях. Такова, например, репрезентация личности А. В. Колчака в брошюре С. А. Ауслендера [8].
Фотоателье Ю. (Г.В.) Дивиша, прибывшего в Омск, вероятно, в 1914 г., находилось по адресу: угол улиц Костельная и Лермонтовской [9]. Согласно подписям под иллюстрациями в переизданной книге Г. К. Гинса «Сибирь, союзники и Колчак. Поворотный момент русской истории. 1918-1920» (М., 2013) Г. В. Дивиш снимал не только портреты, но и репортажи: встречи А. В. Колчака с представителями союзных держав, парады, смотры и т.п. Однако в авторском издании (Харбин-Пекин, 1921) в подписях под фотографиями фотограф не указан. Единственным художником, подписной портрет адмирала работы которого удалось обнаружить, является Г. А. Ильин [10]. Художник из числа казанских /98/ беженцев, выпускник Петербургской Академии художеств, он исполнил в Омске одобренные Верховным правителем эскизы униформы чинов Сибирской милиции (март 1919 г.), а также проект ордена «Освобождения Сибири».
Авторство Г. А. Ильина в поясном графическом портрете на обложке брошюры С. А. Ауслендера «Верховный правитель адмирал А. В. Колчак» (Омск, 1919) определил историк В. В. Журавлев [11]. Портрет выполнен в технике одноцветной линогравюры по фотографии, на которой А. В. Колчак снят 1 мая 1919 г. после неудач весеннего наступления белых армий. Полагаясь на работу фотографа, Г. А. Ильин усилил состояние тревоги в образе модели с помощью крупных резких линий и контрастов темного и светлого. Слева внизу под клапаном кармана подпись: «Г. Ильинъ». Линогравюра была использована как печатная форма при типографской высокой печати для обложки брошюры С. А. Ауслендера. Затем портрет был опубликован на первой странице омской «Нашей газеты» 11 сентября 1919 г. (редактор В. Н. Иванов) и повторен в «Нашей газете», изданной в Иркутске 27 ноября 1919 г. (редактор В. В. Перемиловский).
Фотография А. В. Колчака, датируемая 1 мая 1919 г., использована и для его поясного портрета, выполненного неизвестным художником (Г. А. Ильиным?) в технике литографии и помещенного в еженедельный иллюстрированный журнал «Единая Россия» (1919, № 1). На его титульном листе в ряду других выходных данных отмечено: «При № 1 прилагается на особом листе портрет Верховного Правителя». Струящиеся вертикальные штрихи фона и мундира, воздушная сложность пространства наделяют лист особой выразительностью.
Неизвестно, писал ли Г. А. Ильин большой парадный портрет А. В. Колчака, а он мог бы блестяще справиться с этим заданием. Еще в период обучения в Академии художеств молодой живописец стал известен за стенами учебного заведения и получал заказы на исполнение портретов членов императорской семьи и петербургских знаменитостей (портрет Ф. И. Шаляпина). Уделяя внимание исключительно решению государственных проблем, Верховный правитель, вероятно, не видел необходимости в парадном портрете и трате времени на позирование художнику. Здесь важно отметить, что на открытой в апреле 1919 г. выставки омского Общества художников и любителей изящных искусств Степного края ни один из участников не представил портрет А. В. Колчака и ни один обозреватель местных газет не счел нужным в рецензиях упрекнуть авторов картин в отсутствии внимания к вождю Белого движения.
Перед падением Омска в ноябре 1919 г. Г. А. Ильин со своими родственниками продолжил путь на восток и остановился сначала в Чите, затем в Токио, а в 1923 г. выехал в США. В Сан-Франциско художник стал одним из наиболее популярных и признанных портретистов Калифорнии. Успешно эвакуировался в восточном направлении и Г. В. Дивиш. В 1933 г. его следы обнаруживаются в Харбине, где он открыл фотографию.
Данная тема в полной мере не разработана и изобилует вопросами. Последующее ее изучение и усилия будущих исследователей обогатят историю создания и бытования исполненных в Омске портретов Верховного правителя /99/ адмирала А. В. Колчака. При этом выявленный в периодике и мемуарной литературе материал позволяет говорить о том, что облеченный властью политический деятель, ставивший целью восстановление в стране правового порядка и нормального течения государственной жизни, не стремился к возвеличиванию собственной персоны и прославлению своего имени. Привлечение художников к исполнению его портретов и производство тиража его графических изображений происходит с запозданием и активизируются лишь к середине 1919 г. и во второй его половине в обстановке начавшихся неудач на фронте и необходимостью поднятия боевого духа армии. Это обстоятельство оказалось «слабым звеном» в деятельности антибольшевистских пропагандистских структур.
Библиографический список
1. Сорокин А. С. Скандал двадцать пятый // Сорокин А. С. Тридцать три скандала Колчаку / Подготовка текста, примечания и предисловие И. Е. Лощилова и А. Г. Раппопорта. СПб., 2011. С. 44-45.
2. Смирнов А. Заговор недорезанных // Зеркало (Тель-Авив). 2006. № 27-28. С. 69.
3. Объявление // Наша заря.1919. 30 июля. С. 4.
4. Лосунов А. М. Г. К. Чукреев и его воспоминания о Первой мировой войне и белом Омске // Гражданская война на востоке России: объективный взгляд сквозь документальное наследие: материалы Всероссийской научно-практической конференции (Омск, 12-13 ноября 2014 г.) / Под. ред. Д. И. Петина. Омск, 2015. С. 90.
5. Вощакин А. Омску // Наша газета (Омск). 1919. 17 сентября. С. 4.
6. Фотофонд ОГИКМ. ОМК 11485/2, фото 25.
7. Портрет Верховного Правителя // Военные ведомости (Новониколаевск). 1919. 20 июня. С. 2.
8. См. об этом: Журавлев В. В. Образ А. В. Колчака в публикациях С. А. Ауслендера // Власть и общество в Сибири в XX веке. Сборник научных статей. Вып. 3 / Науч. ред. В. И. Шишкин. Новосибирск, 2012. С. 104-105.
9. Справочник и список абонентов телефонной сети г. Омска и Атаманского хутора. Изд. 2-е Ф. Г. Брехова. Омск, 1919. С. 29, 108.
10. О нем см. Девятьярова И. Г. Глеб Ильин - художник колчаковских проектов // Первые Ядринцевские чтения: материалы Всероссийской научно-практической конференции, посвященной 170-летию со дня рождения Николая Михайловича Ядринцева (1842-1894), (Омск, 30-31 октября 2012 г.). Омск, 2012. С. 38-40.
11. Журавлев В. В. Образ А. В. Колчака в публикациях С. А. Ауслендера… С. 103. /100/
Гражданская война на востоке России: взгляд сквозь документальное наследие: материалы II Всерос. науч.-практ. конф. с междунар. участием (Омск, 25-26 окт. 2017 г.) / М-во культуры Ом. обл., БУ ИсА; М-во образования и науки Рос. Федерации, ОмГТУ; [редкол.: Д. И. Петин (отв. ред.) и др.]. - Омск: Изд-во ОмГТУ, 2017. С. 97-100.