Сергей Худиев - О нежелании России самоуничтожаться
Назначение Анны Кузнецовой уполномоченной по правам ребенка было с одобрением воспринято теми, кто ее знает лично или как-то соприкасался с ее благотворительной работой; то, что она пишет в социальных сетях, производит впечатление искренней любви и заботы о людях.
Все, что ее недруги смогли предъявить компрометирующего - семь лет назад, вроде бы, Анна в одном из интервью сказала несколько слов в русле телегонии - представления, согласно которому женское тело как-то “запоминает” всех добрачных партнеров и это отражается на детях, которые родятся уже потом, в браке с законным мужем. Ученые-генетики находят это представление совершенно неосновательным. Однако на днях она четко отмежевалась от телегонии, сказав, что вообще не припоминает того, что говорила эти слова. (Возможно, речь идет вообще о словах ее тезки, ошибочно ей приписанных) Во всяком случае, из разъяснения как ее, так и ее мужа следует, что сейчас они подобных представлений не придерживаются.
Если это - все, что можно попытаться предъявить человеку, ведущему активную и открытую общественную деятельность, то это пример удивительной в наше время чистоты и незапятнанности.
Но причина, по которой люди пускаются в столь тщательные - и, признаться, неуспешные - разыскания компромата, лежит отнюдь не в их горячей ревности к естественным наукам. Дело в принципиальных идеологических разногласиях. Анна Кузнецова известна как принципиальная противница абортов и сторонница многодетных семей. Она жена священника и сама многодетная мать, и лично глубоко воцерковленный, всерьез верующий человек. Ее назначение - знак того, что государство определяется со своими ценностными предпочтениями.
Эти предпочтения явно являются консервативными - а не либеральными, что и вызывает немалое негодование в либеральном стане. Дело в том, что в либеральном восприятии любые формы сексуального поведения (кроме, понятно, насилия/принуждения и, может быть, педофилии) в принципе равноценны. Утверждение, что поведение многодетной матери или заботливого отца семейства заслуживает большего почтения, чем поведение свингеров или гомосексуалистов, воспринимается с негодованием - как дискриминацияи покушение на личную автономию. Угрозой такой автономии считается даже простое напоминание о том, что не всякий выбор в этой области одинаково похвален. В либеральном контексте сама постановка вопроса о том, что дети почтеннее абортов, а брак почтеннее блуда есть нечто невыносимое и возмутительное - даже если о каких-то принудительных мерах и речи не идет.
Либеральная позиция стремится усилить личную автономию за счет максимального сужения нравственных обязательств человека. Все, что человек должен - это воздерживаться от нанесения несомненного физического вреда; во всем остальном он волен делать что сам изберет, и любые попытки сказать, что это не так, воспринимаются как покушение на его свободу.
В итоге, конечно, равноценность не выдерживается - к гомосексуализму возникает явно более позитивное отношение, чем к браку, особенно многодетному, аборты оказываются намного лучше детей.
С консервативной точки зрения у человека есть обязательства и кроме непричинения явного вреда - он принадлежит к семье, стране, культуре, человеческому роду. К выполнению многих из этих обязательств невозможно принудить - но нужно одобрять и поощрять их исполнение. Невозможно принудить мужчину хранить верность и быть заботливым отцом семейства; но можно утвердить в обществе и государстве представление о том, что такой мужчина поступает достойно и праведно, должно и спасительно. Можно высоко чтить подвиг материнства и воспитания детей.
Анти-материнская идеология отражает уверенность ряда могущественных и богатых людей в том, что земля перенаселена, и это представляет серьезную угрозу для экологии и будущего планеты, и, следовательно, людям совершенно необходимо снижать уровень рождаемости. Например, как утверждает отчет ООН, выпущенный в 2011 году, чтобы избежать великих бед, связанных с перенаселением, рождаемость должна быть опущена “ниже уровня воспроизводства”.
Возможно, для некоторых развивающихся стран перенаселение и является проблемой - но только не для России, которая страдает от проблемы прямо противоположного характера. Нас очень мало для такой обширной территории. Для нас принимать анти-материнскую идеологию - значит совершать национальное самоубийство.
Я безусловно поддерживаю консервативную позицию - в том числе, по личным причинам. Обстоятельства вполне могут так сложиться, что я доживу до пенсии - и еще какое-то время поживу после достижения этого возраста. Налоги, из которых будет оплачиваться моя пенсия и медпомощь, будут платить дети, рожденные сегодня. Или, соответственно, не будут, если не родятся. Да, к нам будут приезжать, чтобы жить и работать, люди из других стран - это в любом случае неизбежно - но за определенной гранью массовая иммиграция перестает быть решением и становится проблемой, приезжие не ассимилируются, а просто - даже не по злой воле, а просто в силу естественного хода вещей - вытесняют местных и их умирающую культуру. Причем есть все основания полагать, что культура иммигрантов будет еще менее дружественной к либеральным ценностям, чем традиционная христианская культура.
Если многодетность не станет чем-то глубоко почитаемым на уровне культуры и поощряемым на уровне государства, у русских (впрочем, как и других европейцев) нет будущего не где-то там, в грядущих поколениях, а уже при нашей жизни. Культура, враждебная материнству, или хотя бы не почитающая материнство чрезвычайно высоко, обречена исчезнуть с лица земли. Это - реальная угроза. Вместо этого мы постоянно слышим о нереальных - что в России, в результате усиление влияния Церкви водворится Иран, а также Саудовская Аравия, всех будут принуждать рожать, а за найденный при обыске презерватив сжигать на Кострах Инквизиции.
Парадокс в том, что нечто гораздо более похожее на Иран или Аравию может водвориться в России именно как конечный итог вымирания пост-христианского населения и замещения его другим, не столь враждебным к собственным детям.
В результате усиления влияния Церкви и консервативных тенденций вообще страна может сместиться не в сторону Аравии, а в сторону, скажем, Западной Германии или Италии 1960-тых годов, когда там правили христианские демократы. Без Костров Инквизиции там как-то обошлось.
Либеральная позиция отличается крайне узким горизонтом планирования - как будто люди совершенно не собираются доживать до пенсии. Это даже не позиция “после нас хоть потоп”, это игнорирование перспективы потопа, который ожидается вполне при нас.
Никакое сколько-нибудь ответственное государство игнорировать его, однако, не может - и консервативный поворот тут просто неизбежен. Россия не собирается самоуничтожаться - и это хорошо.
Оригинал взят у sergeyhudiev в О нежелании России самоуничтожаться