Социализм и либерализм как продукты безбожия
Оригинал взят у russkiy_malchik в Социализм и либерализм как продукты безбожия
Нам свойственно не помнить, что было 10-15 лет назад, что уж говорить про середину 19-го века. А между тем, уже тогда некоторым, мягко говоря, умным людям была понятна суть некоторых важных социально-политических (и даже шире - мировоззренческих) явлений, свидетелями начала которых они стали. Речь пойдёт о Фёдоре Михайловиче Достоевском и его судьбоносных словах в "Дневнике писателя" про истоки социализма-либерализма как результата обезбоживания европейского и русского просвещённого сознания.
Давайте вслушаемся в слова Фёдора Михайловича, в юности пережившего заразу теоретического соцализма-либерализма, и внимательно проследим за его, в общем-то, несложной мыслью.
ФМ: "Но бороться с известным циклом идей и понятий, тогда сильно укоренившихся в юном обществе, из нас, без сомнения, еще мало кто мог. Мы заражены были идеями тогдашнего теоретического социализма. Политического социализма тогда еще не существовало в Европе, и европейские коноводы социалистов даже отвергали его".
РМ: И это - заметьте! - молодые люди середины 19-го века, а не начала 21-го. Да и они тогда не вдруг появились, не из неоткуда у них это взялось. Достоевский в другом месте объясняет, что отцы этих самых юношей с детства воспитывали в них нигилизм и безбожие, они уже сами были подорваны в своей духовной жизни тем самым вирусом, который потом назовут одни социализмом, другие либерализмом. То есть даже в России это был, минимум, вековой, а то и двухвековой период (со времён Петра). В Европе же этот процесс надо изучать, минимум, с Реформации.
ФМ: "Без сомнения, из всего этого (то есть из нетерпения голодных людей, разжигаемых теориями будущего блаженства) произошел впоследствии социализм политический, сущность которого, несмотря на все возвещаемые цели, покамест состоит лишь в желании повсеместного грабежа всех собственников классами неимущими, а затем "будь что будет". (Ибо по-настоящему ничего еще не решено, чем будущее общество заменится, а решено лишь только, чтоб настоящее провалилось, - и вот пока вся формула политического социализма.) Но тогда понималось дело еще в самом розовом и райско-нравственном свете".
РМ: "Фёдору Михайловичу сейчас могут возразить, что тогда, может, и не было программы развития после разрушения, но потом появился марксизм-ленинизм и социализм обрёл свою программу. На самом же деле, ни Маркс, ни Ленин на практике не реализовали и десятую часть собственной теории, а их пафос действительно сводился прежде всего и только к разрушению - государства, семьи, классов, церкви и прочих "форм угнетения". Практические решения русского коммунизма столь же принципиально отличались от теории социализма, как русская демократия от западной. Поэтому во многом слова Достоевского остаются верными и по сей день. Другое дело, что незаявленные, истинные, цели социализма и либерализма, особенно отчётливо проявившиеся в современном Западе, действительно имеют место быть и они, судя по всему, сейчас увенчиваются проектом мирового правительства. Когда сверженный Бог заменяется идолом через переходный период материализма.
ФМ: "Действительно правда, что зарождавшийся социализм сравнивался тогда, даже некоторыми из коноводов его, с христианством и принимался лишь за поправку и улучшение последнего, сообразно веку и цивилизации. Все эти тогдашние новые идеи нам в Петербурге ужасно нравились, казались в высшей степени святыми и нравственными и, главное, общечеловеческими, будущим законом всего без исключения человечества. Мы еще задолго до парижской революции 48 года были охвачены обаятельным влиянием этих идей. Я уже в 46 году был посвящен во всю правду этого грядущего "обновленного мира" и во всю святость будущего коммунистического общества еще Белинским."
РМ: Неплохо так, да? Коммунист Белинский. Но начнём попорядку и обратим вниманием на фразу Достоевского о попытке первых "коноводов" выстроить связь христианства и социализма. На самом деле, это, безусловно, обман и фикция. Дело в том, что в то время многих людей никак невозможно было оттянуть от Христа и приходилось подлаживать свои безбожные идейки даже под христианство. Нынешний социал-христианские партии Европы - продукт сего векового обмана. Именно они сквозь пальцы смотрят на педераста в кресле министра иностранных дел Германии Гидо Вестервелле. Именно они поддерживают все "демократические" извращения Европы последних десятилетий. И это выглядит вполне естественным продуктом "социал-христианства".
Здесь, на мой взгляд, правда, не надо путать европейский марксизм-социализм и русский коммунизм, который действительно был близок ко Христу, хотя его и отрицал.
Но обратите внимание на то, как юного Фёдора Михайловича привлекали эти "святые и нравственные идеи", которые он называет общечеловеческими. И это не оговорка. Общечеловеки -есть провозглашённая конечная цель как социализма, так и либерализма. Вот почему Белинского можно назвать (и Достоевский часто это делает) как ярым либералом, так и социалистом-коммунистом в европейском значении. Тогда, в середине 19 века, большой разницы между ними в глазах русского человека ещё не было. И те и другие боролись против одного и того же - самодержавия, церкви, традиционных ценностей, Бога.
ФМ: "Все эти убеждения о безнравственности самых оснований (христианских) современного общества, о безнравственности религии, семейства; о безнравственности права собственности; все эти идеи об уничтожении национальностей во имя всеобщего братства людей, о презрении к отечеству, как к тормозу во всеобщем развитии, и проч. и проч. - всё это были такие влияния, которых мы преодолеть не могли и которые захватывали, напротив, наши сердца и умы во имя какого-то великодушия. Во всяком случае тема казалась величавою и стоявшею далеко выше уровня тогдашних господствовавших понятий - а это-то и соблазняло. Те из нас, то есть не то что из одних петрашевцев, а вообще из всех тогда зараженных, но которые отвергли впоследствии весь этот мечтательный бред радикально, весь этот мрак и ужас, готовимый человечеству в виде обновления и воскресения его, - те из нас тогда еще не знали причин болезни своей, а потому и не могли еще с нею бороться".
РМ: Мне жаль, что нынешние последователи радикальных изменений и обновлений человечества, которые борются против традиционных ценностей, института семьи и государства, против религии и церкви, сословий и собственности как таковой, против национальных корней и за космополитизм/интернационализм - мне жаль, что они не читали эти слова Фёдора Михайловича, гениальный ум которого имел опыт переживания подобного мечтательного бреда и вскрыл всю его суть.
Все эти "измы", как бы они красиво ни звучали, на каких бы они приятных чувствах ни играли (ностальгии, былого величия, всеобщей свободы, тотального равенства, и пр.), все они - "мрак и ужас, готовимый человечеству в виде обновления". А истинная причина его всё в том же - в отказе от Бога, в духовной смерти.
ФМ: "Заметьте, господа, что все эти европейские высшие учители наши, свет и надежда наша, все эти Милли, Дарвины и Штраусы преудивительно смотрят иногда на нравственные обязанности современного человека. А между тем это уже не лентяи, ничему не учившиеся, и не буяны, болтающие ногами под столом. Вы засмеетесь и спросите: к чему вздумалось мне заговорить непременно об этих именах? А потому, что трудно и представить себе, говоря о нашей молодежи, интеллигентной, горячей и учащейся, чтоб эти имена, например, миновали ее при первых шагах ее в жизни. Разве может русский юноша остаться индифферентным к влиянию этих предводителей европейской прогрессивной мысли и других им подобных, и особенно к русской стороне их учений"?
РМ: Да-да, многие безбожные благоглупости снабжены и увешаны авторитетными изречениями перечисленных Достоевским европейских мудрецов и отечественными их подражателями, будь то социалисты, либералы, анархисты или кто ещё. И каждый "порядочный и образованный" человек уже даже того времени не смел судить о чём-то без ссылки на эти авторитеты. А что же авторитеты? К чему они призывали красивыми фразами и лозунгами?
ФМ: "Мне скажут, пожалуй, что эти господа вовсе не учат злодейству; что если, например, хоть бы Штраус и ненавидит Христа и поставил осмеяние и оплевание христианства целью всей своей жизни, то всё-таки он обожает человечество в его целом и учение его возвышенно и благородно как нельзя более. Очень может быть, что это всё так и есть и что цели всех современных предводителей европейской прогрессивной мысли человеколюбивы и величественны. Но зато мне вот что кажется несомненным: дай всем этим современным высшим учителям полную возможность разрушить старое общество и построить заново - то выйдет такой мрак, такой хаос, нечто до того грубое, слепое и бесчеловечное, что всё здание рухнет, под проклятиями человечества, прежде чем будет завершено. Раз отвергнув Христа, ум человеческий может дойти до удивительных результатов. Это аксиома. Европа, по крайней мере в высших представителях своей мысли, отвергает Христа, мы же, как известно, обязаны подражать Европе".
РМ: Так оно и произошло. Это мы и увидели в 20-м веке. Красивые лозунги и не менее красивые и высокие "измы", спорить с которыми казалось тогда практически невозможным и бессмысленным - так всё выглядело на теории логично, привели к европейскому фашизму, геноциду народов, атомным взрывам, "коврово-ракетной демократии" Запада и программам Мальтуса. Каждый последующий шаг изящной и высокотехнологичной Европы, человечно ненавидящей Христа, приносил всему миру и, в частности, нам страшные мучения и жертвы.
Русские же, отказавшись вслед за Европой от Бога, ударились в душесодрогающее самоистязание и поставили себя на грань выживания. Спасло нас только то, что мы, в последний момент вывернув наизнанку ложную и безбожную идею социализма, принялись строить Рай на земле и попытались совершить величайший эксперимент в истории человечества. Заявив отказ от Бога в официальной идеологии, русские тем не менее жили мечтой о Нём и не предали оставленные Им заповеди. Что позволило совершить нашему народу величайший рывок в космос и построить оазис нравственности в безнравственном и глобализирующемся мире, но всё-таки не позволило построить долговечную социально-политическую конструкцию. По той простой причине, что русскому человеку нельзя было более жить с официальным отказом от Бога. Он хотел обрести возможность искать Его прямо и откровенно, без обиняков. Он не столько променял чечевичную похлёбку на первородство, сколько отрёкся от пусть и великого, но искусственного и в основе своей безбожного эксперимента, чтобы наконец обрести самого себя в полном смысле.
Русский человек хочет найти Бога. И Он Его найдёт.
ФМ и РМ
Нам свойственно не помнить, что было 10-15 лет назад, что уж говорить про середину 19-го века. А между тем, уже тогда некоторым, мягко говоря, умным людям была понятна суть некоторых важных социально-политических (и даже шире - мировоззренческих) явлений, свидетелями начала которых они стали. Речь пойдёт о Фёдоре Михайловиче Достоевском и его судьбоносных словах в "Дневнике писателя" про истоки социализма-либерализма как результата обезбоживания европейского и русского просвещённого сознания.
Давайте вслушаемся в слова Фёдора Михайловича, в юности пережившего заразу теоретического соцализма-либерализма, и внимательно проследим за его, в общем-то, несложной мыслью.
ФМ: "Но бороться с известным циклом идей и понятий, тогда сильно укоренившихся в юном обществе, из нас, без сомнения, еще мало кто мог. Мы заражены были идеями тогдашнего теоретического социализма. Политического социализма тогда еще не существовало в Европе, и европейские коноводы социалистов даже отвергали его".
РМ: И это - заметьте! - молодые люди середины 19-го века, а не начала 21-го. Да и они тогда не вдруг появились, не из неоткуда у них это взялось. Достоевский в другом месте объясняет, что отцы этих самых юношей с детства воспитывали в них нигилизм и безбожие, они уже сами были подорваны в своей духовной жизни тем самым вирусом, который потом назовут одни социализмом, другие либерализмом. То есть даже в России это был, минимум, вековой, а то и двухвековой период (со времён Петра). В Европе же этот процесс надо изучать, минимум, с Реформации.
ФМ: "Без сомнения, из всего этого (то есть из нетерпения голодных людей, разжигаемых теориями будущего блаженства) произошел впоследствии социализм политический, сущность которого, несмотря на все возвещаемые цели, покамест состоит лишь в желании повсеместного грабежа всех собственников классами неимущими, а затем "будь что будет". (Ибо по-настоящему ничего еще не решено, чем будущее общество заменится, а решено лишь только, чтоб настоящее провалилось, - и вот пока вся формула политического социализма.) Но тогда понималось дело еще в самом розовом и райско-нравственном свете".
РМ: "Фёдору Михайловичу сейчас могут возразить, что тогда, может, и не было программы развития после разрушения, но потом появился марксизм-ленинизм и социализм обрёл свою программу. На самом же деле, ни Маркс, ни Ленин на практике не реализовали и десятую часть собственной теории, а их пафос действительно сводился прежде всего и только к разрушению - государства, семьи, классов, церкви и прочих "форм угнетения". Практические решения русского коммунизма столь же принципиально отличались от теории социализма, как русская демократия от западной. Поэтому во многом слова Достоевского остаются верными и по сей день. Другое дело, что незаявленные, истинные, цели социализма и либерализма, особенно отчётливо проявившиеся в современном Западе, действительно имеют место быть и они, судя по всему, сейчас увенчиваются проектом мирового правительства. Когда сверженный Бог заменяется идолом через переходный период материализма.
ФМ: "Действительно правда, что зарождавшийся социализм сравнивался тогда, даже некоторыми из коноводов его, с христианством и принимался лишь за поправку и улучшение последнего, сообразно веку и цивилизации. Все эти тогдашние новые идеи нам в Петербурге ужасно нравились, казались в высшей степени святыми и нравственными и, главное, общечеловеческими, будущим законом всего без исключения человечества. Мы еще задолго до парижской революции 48 года были охвачены обаятельным влиянием этих идей. Я уже в 46 году был посвящен во всю правду этого грядущего "обновленного мира" и во всю святость будущего коммунистического общества еще Белинским."
РМ: Неплохо так, да? Коммунист Белинский. Но начнём попорядку и обратим вниманием на фразу Достоевского о попытке первых "коноводов" выстроить связь христианства и социализма. На самом деле, это, безусловно, обман и фикция. Дело в том, что в то время многих людей никак невозможно было оттянуть от Христа и приходилось подлаживать свои безбожные идейки даже под христианство. Нынешний социал-христианские партии Европы - продукт сего векового обмана. Именно они сквозь пальцы смотрят на педераста в кресле министра иностранных дел Германии Гидо Вестервелле. Именно они поддерживают все "демократические" извращения Европы последних десятилетий. И это выглядит вполне естественным продуктом "социал-христианства".
Здесь, на мой взгляд, правда, не надо путать европейский марксизм-социализм и русский коммунизм, который действительно был близок ко Христу, хотя его и отрицал.
Но обратите внимание на то, как юного Фёдора Михайловича привлекали эти "святые и нравственные идеи", которые он называет общечеловеческими. И это не оговорка. Общечеловеки -есть провозглашённая конечная цель как социализма, так и либерализма. Вот почему Белинского можно назвать (и Достоевский часто это делает) как ярым либералом, так и социалистом-коммунистом в европейском значении. Тогда, в середине 19 века, большой разницы между ними в глазах русского человека ещё не было. И те и другие боролись против одного и того же - самодержавия, церкви, традиционных ценностей, Бога.
ФМ: "Все эти убеждения о безнравственности самых оснований (христианских) современного общества, о безнравственности религии, семейства; о безнравственности права собственности; все эти идеи об уничтожении национальностей во имя всеобщего братства людей, о презрении к отечеству, как к тормозу во всеобщем развитии, и проч. и проч. - всё это были такие влияния, которых мы преодолеть не могли и которые захватывали, напротив, наши сердца и умы во имя какого-то великодушия. Во всяком случае тема казалась величавою и стоявшею далеко выше уровня тогдашних господствовавших понятий - а это-то и соблазняло. Те из нас, то есть не то что из одних петрашевцев, а вообще из всех тогда зараженных, но которые отвергли впоследствии весь этот мечтательный бред радикально, весь этот мрак и ужас, готовимый человечеству в виде обновления и воскресения его, - те из нас тогда еще не знали причин болезни своей, а потому и не могли еще с нею бороться".
РМ: Мне жаль, что нынешние последователи радикальных изменений и обновлений человечества, которые борются против традиционных ценностей, института семьи и государства, против религии и церкви, сословий и собственности как таковой, против национальных корней и за космополитизм/интернационализм - мне жаль, что они не читали эти слова Фёдора Михайловича, гениальный ум которого имел опыт переживания подобного мечтательного бреда и вскрыл всю его суть.
Все эти "измы", как бы они красиво ни звучали, на каких бы они приятных чувствах ни играли (ностальгии, былого величия, всеобщей свободы, тотального равенства, и пр.), все они - "мрак и ужас, готовимый человечеству в виде обновления". А истинная причина его всё в том же - в отказе от Бога, в духовной смерти.
ФМ: "Заметьте, господа, что все эти европейские высшие учители наши, свет и надежда наша, все эти Милли, Дарвины и Штраусы преудивительно смотрят иногда на нравственные обязанности современного человека. А между тем это уже не лентяи, ничему не учившиеся, и не буяны, болтающие ногами под столом. Вы засмеетесь и спросите: к чему вздумалось мне заговорить непременно об этих именах? А потому, что трудно и представить себе, говоря о нашей молодежи, интеллигентной, горячей и учащейся, чтоб эти имена, например, миновали ее при первых шагах ее в жизни. Разве может русский юноша остаться индифферентным к влиянию этих предводителей европейской прогрессивной мысли и других им подобных, и особенно к русской стороне их учений"?
РМ: Да-да, многие безбожные благоглупости снабжены и увешаны авторитетными изречениями перечисленных Достоевским европейских мудрецов и отечественными их подражателями, будь то социалисты, либералы, анархисты или кто ещё. И каждый "порядочный и образованный" человек уже даже того времени не смел судить о чём-то без ссылки на эти авторитеты. А что же авторитеты? К чему они призывали красивыми фразами и лозунгами?
ФМ: "Мне скажут, пожалуй, что эти господа вовсе не учат злодейству; что если, например, хоть бы Штраус и ненавидит Христа и поставил осмеяние и оплевание христианства целью всей своей жизни, то всё-таки он обожает человечество в его целом и учение его возвышенно и благородно как нельзя более. Очень может быть, что это всё так и есть и что цели всех современных предводителей европейской прогрессивной мысли человеколюбивы и величественны. Но зато мне вот что кажется несомненным: дай всем этим современным высшим учителям полную возможность разрушить старое общество и построить заново - то выйдет такой мрак, такой хаос, нечто до того грубое, слепое и бесчеловечное, что всё здание рухнет, под проклятиями человечества, прежде чем будет завершено. Раз отвергнув Христа, ум человеческий может дойти до удивительных результатов. Это аксиома. Европа, по крайней мере в высших представителях своей мысли, отвергает Христа, мы же, как известно, обязаны подражать Европе".
РМ: Так оно и произошло. Это мы и увидели в 20-м веке. Красивые лозунги и не менее красивые и высокие "измы", спорить с которыми казалось тогда практически невозможным и бессмысленным - так всё выглядело на теории логично, привели к европейскому фашизму, геноциду народов, атомным взрывам, "коврово-ракетной демократии" Запада и программам Мальтуса. Каждый последующий шаг изящной и высокотехнологичной Европы, человечно ненавидящей Христа, приносил всему миру и, в частности, нам страшные мучения и жертвы.
Русские же, отказавшись вслед за Европой от Бога, ударились в душесодрогающее самоистязание и поставили себя на грань выживания. Спасло нас только то, что мы, в последний момент вывернув наизнанку ложную и безбожную идею социализма, принялись строить Рай на земле и попытались совершить величайший эксперимент в истории человечества. Заявив отказ от Бога в официальной идеологии, русские тем не менее жили мечтой о Нём и не предали оставленные Им заповеди. Что позволило совершить нашему народу величайший рывок в космос и построить оазис нравственности в безнравственном и глобализирующемся мире, но всё-таки не позволило построить долговечную социально-политическую конструкцию. По той простой причине, что русскому человеку нельзя было более жить с официальным отказом от Бога. Он хотел обрести возможность искать Его прямо и откровенно, без обиняков. Он не столько променял чечевичную похлёбку на первородство, сколько отрёкся от пусть и великого, но искусственного и в основе своей безбожного эксперимента, чтобы наконец обрести самого себя в полном смысле.
Русский человек хочет найти Бога. И Он Его найдёт.
ФМ и РМ