Письма из ниотуда. Еще раз о "Святой Анне"
Обстоятельства гибели «Святой Анны» нам не известны. Один из наиболее важных документов, позволяющих лучше понять события 1912-1915? гг. - письма капитана и начальника экспедиции лейтенанта Г.Л. Брусилова и участницы экспедиции Ерминии Жданко (по воле случая ей довелось оказаться первой женщиной в высоких широтах - и остаться там навсегда). Они были опубликованы Д.А. Алексеевым в 11 томе «Летописи Севера». Это издание давно стало библиографической редкостью, посему я взял на себя смелость воспроизвести эти документы. Цитируются они по упомянутому изданию, даты приведены по новому стилю.
Экспедиции Брусилова и Альбанова, Седова и Русанова, не смотря на трагический исход, имели важнейшее значение для исследования и освоения Арктики. Сейчас имена их незаслуженно забыты, но думаю, мы можем гордиться нашей историей.
Е.А. Жданко - А.Е. Жданко
Петербург, 22 июля
Дорогой мой папочка!
Я только двенадцать часов провела в Петербурге, и уже массу нужно рассказать... На мое счастье оказалось, что и Ксения здесь... Я у них просидела вечер, и предложили они мне одну экскурсию, которую мне ужасно хочется проделать. Дело вот в чем. Ксении старший брат купил пароход, шхуну кажется. Он устраивает экспедицию в Архангельск и приглашает пассажиров (было даже объявлено в газетах), т. к. там довольно кают. Займет это недели 2-3, а от Архангельска я бы вернулась по железной дороге. Самая цель экспедиции, кажется, поохотиться на моржей, медведей и пр., а затем они попробуют пройти во Владивосток, но это уже меня, конечно, не касается…
Пока до свидания, дорогой мой папочка...
Е.А. Жданко - А.Е. Жданко
10 августа
Дорогой мой папочка!
Спешу написать тебе несколько слов, т. к. сегодня в 12 часов уходит «Св. Анна» и не знаю, когда мне удастся послать следующее письмо... Я в восторге от будущей поездки.
Горячо любящая тебя Мима
Г.Л. Брусилов - Е.К. Брусиловой
На пути в Копенгаген 15 августа 1912
Дорогая мамочка
Подходим к Копенгагену. Сегодня ночью будем там. Пассажиры мои почти все время лежали, кроме Мимы, которая настоящий моряк. Стоит на руле превосходно и очень любит это занятие. Погода была все время сносная, последние дни нас задержал немного противный ветер. Завтра в час дня я думаю выйти дальше... Есть у меня просьба к тебе, не можешь ли ты проконтролировать дядю в следующем. Он обязан семьям некоторых моих служащих выплачивать ежемесячно, но я боюсь, что он уморит их с голоду.
Твой Юра
Е.А. Жданко - А.Е. Жданко
Дорогие мои папочка и мамочка!
В ночь со 2-го на 3-е пришли в Копенгаген. Странное было чувство, когда после пяти суток в море кругом замелькали огоньки. Около часа ночи стали на якорь. Вы, должно быть, читали в газетах, что императрица Мария Федоровна была на «Св. Анне»... Рассчитывали простоять там часа два, а простояли 36 часов. Пребывание там, кажется, будет памятным всем, у всех были приключения... Один из наших матросов свалился ночью в воду, и его забрали в полицию ¬- пришлось выкупать. Из Копенгагена мы вышли уже около 4-х суток, теперь приближаемся к Трондгейму. Погода все время хорошая. По-прежнему развлекаемся граммофоном, а по вечерам домино... Мы идем уже целый день фьордом, кругом чудные виды...
Горячо любящая Вас Мима
Дорогие мои папочка и мамочка!
Вот уже я в Северном Ледовитом океане - ночью прошли полярный круг. В Трондгейме простояли почти неделю, дожидаясь двух ботов... Первое утро в Трондгейме лил дождь, потом к вечеру стало лучше, и мы, т. е. Юрий Львович, Леночка и я, отправились в автомобиле смотреть окрестности... На следующий день мы отправились всей компанией на тот берег фьорда за грибами. Грибов было довольно много - норвежцы их, оказывается, не любят, и при¬везли порядочную корзину... В Трондгейме к нам присоединилась еще новая личность - гарпунер Денисов. Довольно интересно рассказывает про китов... В самый день отхода механик наш вдруг отказался идти дальше, и притом так неожиданно, что вещи его остались на судне. Я ужасно была рада, и, кажется, никто особенно не пожалел. Здесь все такие симпатичные люди, он один портил компанию... Сейчас идем между норвежскими берегами и Лофотенскими островами.
Е.А. Жданко - А.Е. Жданко
10 сентября
Дорогие, милые мои папочка и мамочка!
Если бы вы знали, как мне больно было решиться на такую долгую разлуку с вами. Я только верю, что вы меня не осудите за то, что я поступила так, как мне подсказывала совесть. Поверьте, ради одной любви к приключениям я бы не решилась вас огорчить. Объяснить вам мне будет довольно трудно, нужно быть здесь, чтобы понять. Начать рассказывать нужно с Петербурга. Вы, должно быть, читали в «Новом времени», что кроме Юрия Львовича участвует в экспедиции еще и лейтенант Андреев. Этого Андреева я видела на «Св. Анне, в Петербурге. И как-то сразу почувствовала недоверие и антипатию. Вышло по-моему, и он действительно страшно подвел... Этот Андреев - друг детства всех Брусиловых, и никому не могло прийти в голову, что он так подло подведет. Я, конечно, его семейных дел не знаю, но думаю, что когда решаешься принять участие в таком серьезном деле, то можно предварительно подумать, в состоянии ты исполнить или нет. С Андреевым должны были приехать в Александровск ученый Севастьянов и доктор. С доктором сговорились еще в Петербурге, но вдруг накануне отхода оказалось, что ему «мамочка не позволила», а попросту он струсил. Найти другого не было времени. Сначала все шло благополучно, затем в Трондгейме сбежал механик. Потеря была невелика, т. к. наши машинисты прекрасно справляются без него, но все-таки было неприятно... Вы же можете себе представить, какое было тя¬желое впечатление, когда мы вошли в гавань и оказалось, что не только никто не ожидает нас, но даже известий никаких нет. Юрий Львович такой хороший человек, каких я редко встречала, но его подводят все самым бессовест¬ным образом, хотя он со своей стороны делает все, что может. Самое наше опоздание произошло из-за того, что дядя, который дал деньги на экспедицию, несмотря на данное обещание, не мог их вовремя собрать, т. ч. из-за этого одного чуть все дело не погибло. Между тем, когда об экспедиции знает чуть ли не вся Россия, нельзя же допустить, чтобы ничего не вышло. Довольно уже того, что экспедиция Седова, по всем вероятиям, кончится печально. Вообще, когда мы пришли в Александровск, положение было достаточно печальное, а тут один из штурманов заболел не то острым ревматизмом, не то воспале¬нием коленного сустава. Он лежит, температура очень высокая, и доктор здешний говорит, что ехать ему нельзя. Трех матросов пришлось тоже отпустить. Аптечка у нас большая, но медицинской помощи, кроме матроса, кото¬рый когда-то был ротным фельдшером, никакой. Все это на меня произвело такое удручающее впечатление, что я решила сделать что могу, и вообще чув¬ствовала, что если я тоже сбегу, как и все, то никогда себе этого не прощу. Юрий Львович сначала, конечно, и слышать не хотел, хотя, когда я присту¬пила с решительным вопросом, могу я быть полезна или нет, сознался, что могу. Наконец согласился, чтобы я телеграфировала домой... Вот и вся история, и я лично чувствую, что поступила так, как должна была... Мне так много хочется Вам рассказать. Еще можно будет написать с острова Вайгач. Я ужасно боюсь одного, что как-нибудь попаду в газеты, т. к. здешние жители со скуки страшно любопытны, а у нас есть второй гарпунщик, который питает страсть к репортерству... Во Владивостоке будем в октябре или нояб¬ре будущего года, но если будет малейшая возможность, пошлю телеграмму где-нибудь с Камчатки... Если смогу... пошлю снятые пленки, т. к. проявить их здесь не могу.
Пока прощайте, мои милые, дорогие. Ведь я не виновата, что родилась с такими мальчишескими наклонностями и беспокойным характером, правда?
Г.Л. Брусилов - Е.К. Брусиловой
Александровск
Св. Анна 14 сентября 1912
Дорогая мамочка
Здесь, в Александровске, было столько неприятностей. Коля не приехал, из-за него не приехали Севастьянов и доктор. Нас осталось только четверо: я, Альбанов (штурман) и два гарпунера из командующего состава. Младший штурман заболел, и его нужно оставить по совету врача. Когда было мрачное настроение: один болен, другие не приехали, то Ерминия Александровна решила внезапно, что она пойдет, я не очень противился, т. к. нужно было хотя бы одного интеллигентного человека для наблюдений и медицинской помощи. К тому же она была на курсах сестер милосердия, хотя бы что-нибудь.
Теперь она уже получила ответ от отца и окончательно решено, что она идет с нами. Вообще она очень милый человек. И если бы не она, то я совершенно не представляю, чтобы я делал здесь без копейки денег. Она получила 200 рублей и отдала их мне, чем я и смог продержаться, не оскандалив себя и всю экспедицию... Деньги дядя задержал, и, я стою третий день даром, когда время так дорого. Ужасно!
Но ничего, сегодня все как-то налаживается. Уголь морское министерство дало, но за плату, деньги дядя, надеюсь, сегодня вышлет.
Крепко любящий тебя Юра
Е.А. Жданко - А.Е. Жданко
14 сентября
Дорогие мои милые папочка и мамочка!
Вот уже приближаемся к Вайгачу... Пока все идет хорошо. Последний день в Александровске был очень скверный, масса была неприятностей. Я носилась по «городу», накупая всякую всячину на дорогу. К вечеру, когда нужно было сниматься, оказалось, что вся команда пьяна, тут же были те несколько человек, которые ушли, александровские жители, и вообще такое было столпотворение, что Юрий Львович должен был отойти и стать на бочку, чтобы иметь возможность написать последние телеграммы... Первый день нас сильно качало, да еще при противном ветре, т. ч. ползли страшно медленно, зато теперь идем великолепно под всеми парусами и завтра должны пройти Югорский Шар. Там теперь находится телеграфная экспедиция, которой и сдадим письма. Эти дни, после выхода из Александровска, прошли для меня незаметно: первый день так качало, что ничего нельзя было сделать, потом я устраивала аптечку. Мне отвели под нее пустую каюту. Больные у меня есть, но, к счастью, пока приходится только бинтовать пальцы, давать хину и пр. Вообще дело для меня находится, и я очень этому рада... Пока холод не дает себя чувствовать, во-первых, Юрий Львович меня снабжает усердно теплыми вещами, а кроме того, в каютах, благодаря паровому отоплению, очень тепло... Где именно будем зимовать, пока неизвестно - зависит от того, куда удастся проскочить. Желательно попасть в устье Лены. Интересного предстоит, по-видимому, масса. В мое ведение поступает фотографический аппарат... Так не хочется заканчивать это письмо, между тем уже поздно. Куда-то мне придется вернуться? Наверное уже не в Нахичевань... Прощайте, мои дорогие, милые, как я буду счастлива, когда вернусь к вам.
Ваша Мима
Если Вам не жалко письма, попробуйте написать в село Гольчиху, Енисейской области, а другое в Якутск - может быть, получу.